Звездами всеми ночь свистела, Ладью луны подбросил вал, И золотой десницей тела Кишки души я разорвал. Я золотые вырвал струны Из нежной ткани золотой. И я упился златорунной Былого счастья красотой. И в жизни сон того событья Был там на дальнем берегу. И не могу с тех пор любить я, А только петь любовь могу.
258
Рук крылами грусть вплетая, Сердцем бьюсь в твое окно. Ты ж. как арфа золотая, Струны с головы до ног. За окном горбатый вечер С папироскою звезды. Он покоем синим лечит От любви и от беды. Мне ж гроза в покое синем. Снег. Страницы занесло. Гаснет молния и стынет Черными цепями слов.
259
Пугал изменниц в замке ветхом. Как в медь, в затишье бил во мгле. Служил и страусом-ландскнехтом, И кардиналом Ришелье. В тряпье столетий одевался, Влюблялся в запах женских тел. И шаг не шаг, а вроде вальса, И от недобрых дел худел. Писал на коже человечьей, Мочил перо в чернилах вен, И не один багряный вечер Им был художник вдохновен. И где-нибудь в ночной таверне Плясал пропащий и хмельной И всё мистичней, суеверней Стучал незримой тишиной. И тишина явилась трезвым, На лед сиянье пролила. И плыл трезвон по синим безднам, Трезвон неслыханного зла.
