Млечного Пути, Андромеды, Треугольника и Магеллановых Облаков. Они приблизительно так же расположены, но твои представления об их размерах и местонахождении очень неточны.
— Извини.
— А рядом с этими галактиками есть ещё примерно двадцать других; ваши астрономы, должно быть, знают о них.
— Но не я.
— Нет, Уолли.
— Но даже если это и есть Земля, мы не можем…
Она зажгла ещё одну точку, на этот раз рубиново-красного цвета, в самом центре сверхскопления Затерянной Империи.
— Это исследовательская станция, она расположена в одном из главных образовательных учреждений Империи. Там можно попробовать разузнать… что возможно сделать.
— Но…
Она ответила:
— Если бы нам удалось достать космический корабль, мы бы долетели туда за несколько недель, Уолли.
Я неожиданно почувствовал себя очень странно.
— А… Земля?
Опять тоскливый взгляд.
— Если это действительно твоя местная группа, тогда и до неё ненамного дальше.
— А где ещё может быть Земля?
— Уолли, ты прибыл сюда на автоматическом космическом зонде, как ты и сам догадался. Мы долгое время исследовали другие сверхскопления.
— Значит, Земля может быть где угодно? — По какой-то причине я почувствовал себя… даже не знаю, как это выразить. Свободно, беспечно, что ли?
Она сказала:
— Да.
— А что если она на обратной стороне Вселенной?
Она рассмеялась:
— Обратной стороны нет, Уолли.
— Ну, тогда очень-очень далеко. Ваши корабли летают так быстро.
— Если Земля где-то очень далеко, нам, возможно, не удастся найти её вообще. Ты, похоже, даже не представляешь себе истинных размеров Вселенной.
— Один из ваших зондов нашёл же её.
— Да. Это вселяет надежду. У зондов тоже есть свои пределы дальности полёта.
— Но космического корабля у нас всё равно нет.
Тут она отвернулась от меня и посмотрела наверх сквозь купол музея в далёкое зелёное небо:
— Я не знаю, куда подевались все, не знаю почему, но система связи работает отлично. Мне удалось активировать узлы, находившиеся в режиме ожидания, удалось ввести код программы и необходимые данные. Нам скоро должны прислать корабль.
Она снова взглянула на меня и рассмеялась, — наверное, выражение лица у меня было крайне глупым.
Пустой мир с тёмно-зелёным небосводом остался в прошлом, я уже никогда туда не вернусь. Мы с Трейси теперь жили у журчащего ручья в лесу светло-оранжевого споума. Над светло-оранжевым пейзажем протянулись широкие полосы голубого бархатистого гиперпространства. Динозавров тут не было. Мне даже в какой-то степени их недоставало. Зато по воздуху летали то ли бабочки, то ли летучие мыши серебристо- красного цвета, они садились на светло-оранжевые деревья; а по светло-оранжевой траве ползали то ли мыши, то ли пауки, кругом был слышен их шелест.
Всё здесь было маленьким, нежным, неопасным.
Когда мы прибыли сюда, то спокойно вышли за пределы космопорта для летающих тарелок — здесь не было никакого заграждения из колючей проволоки. Тем временем зелёная планета всё удалялась и наконец совсем исчезла из виду. Кругом было одно лишь звёздное небо, и Трейси сказала:
— Слушай, Уолли, ты опять-таки всё перепутал. Тринтун — это название планеты, а жители называли себя просто тринтами.
— Ты уверена?
Она улыбнулась:
— В твоей долговременной памяти то же самое, а вот в кратковременной произошла путаница. Но я, конечно, не могу гарантировать, что в книжке всё было именно так.
— Ага.
Она подвела меня к длинному низкому зданию, похожему на склад, там мы забрали волшебные игрушки и ушли в лес. Тем временем космический корабль летел всё дальше и дальше, в верхние окна было видно голубое небо, так контрастировавшее с окружавшим нас пейзажем. Наконец мы вышли на луг, заросший оранжевой травой и редкими оранжевыми деревьями — маленькими, узловатыми, как дикие яблоньки; на них даже висели небольшие плоды оранжевого цвета. Ещё в траве попадались красновато- жёлтые цветы, а ручей с журчанием омывал круглые коричневые камешки.
Мы установили палатку, расстелили одеяло для пикника. Оказалось, что Трейси среди волшебных игрушек прихватила термосумку с горячими гамбургерами, от них исходил такой аппетитный запах, что у меня слюнки потекли.
Я потрогал один гамбургер, он был как раз таким, как надо.
— Что это такое?
Трейси ответила:
— Не знаю. Химический состав соответствует нашим телам.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что это вовсе не гамбургеры. Круглые, хорошо прожаренные кусочки хлеба. Я надкусил один.
— У-у-ух.
В глазах Трейси мелькнула тревога.
— Невкусно?
Я откусил ещё и поморщился.
— Ужас. Разве можно мешать горчицу с корицей?
Она улыбнулась.
— Но даже это тебя не останавливает.
— Нет. — Я доел первый «гамбургер» и принялся за второй. — А сосиски этот аппарат делать умеет?
— Наверное.
Сосиски с булочками. Замечательно. В какой книжке я вычитал выражение societe anonyme d’hippopage[15]. Я встряхнул головой, чтобы отделаться от дурацких мыслей. Если это возможно. Боже. По крайней мере, я больше не ем Уолли. Уже одно это хорошо.
— Кто жил здесь, Трейси? В этом оранжевом мире?
— Здесь никто никогда не жил, в споумах вообще не живут, Уолли. Они нужны были для автоматизированной транспортировки. Я думаю, что в них просто разрослись экологические образцы. Споумы уже так давно предоставлены сами себе.
— Как давно?
Задумчивый взгляд.
— Ну, со времени первого полёта к звёздам до момента моего производства прошло около миллиарда ваших лет.
Во рту снова пересохло — уже знакомое чувство.
— Я не то имел в виду.
