французского гугенота?
— Можно? — Корнель отер пот со лба. «Потому что он мой друг. И потому, что такие люди, как он, принадлежат не Франции, или Англии, а всему миру».
— Лежите, — сердито сказала Маргарита и потянулась за тряпками. «Дайте сюда вашу ногу».
— Мадам, — Гийом чувствовал, что еще немного — и он потеряет сознание. «Мадам, не надо…»
— Мне сказали, что вы великий французский мореплаватель, — она стала перевязывать рану.
«Так что умереть я вам не дам, не надейтесь».
Он посмотрел на ее усталое, милое лицо и вдруг чуть улыбнулся: «Да я и не хочу умирать, мадам. Не время еще».
— Меня зовут Маргарита, — сварливо сказала девушка. «Ну-ка…, - она помогла ему приподняться и вдруг заметила, что ее рука увлажнилась.
— Бедный, — сказала она, вытирая слезы с его лица. «Простите, я не подумала, вам же больно».
— Говорят, — закусив губы, задыхаясь, проговорил Гийом, — что если женщина увидит слезы мужчины, то она уже не сможет его полюбить.
— Какая чушь! — Маргарита вдруг улыбнулась. «Вот подушки, — она подсунула ему под спину пару, — постарайтесь закрыть глаза и заснуть. Тут вы в безопасности. Я хочу, чтобы вы выжили, так оно и будет».
— Ce que femme veut, Dieu le veut, — чуть усмехнулся Гийом. Его темно-серые глаза на мгновение встретились с ее взглядом, и Маргарита Валуа покраснела — так, что даже нежная кожа шеи залилась алым.
Она проснулась от пения птиц за окном. Раненый все еще дремал — глубоко, спокойно. Она посмотрела повязки — все было хорошо. Он чуть приоткрыл глаза и Маргарита шепнула: «Как вы себя чувствуете?».
— Я хотя бы выспался, — чуть улыбнулся он. «Что там? — он кивнул в сторону окна.
— Все то, же, к сожалению, — женщина поднялась с кресла. «Я принесу вам поесть».
— Спасибо, ваше величество, — сказал Гийом.
— Маргарита, — обернулась она на пороге. «А потом вы мне будете рассказывать про свои путешествия — вам тут еще долго лежать, а я благодарный слушатель, месье».
— С вашего разрешения, мадам, я буду рассказывать медленно, — королева подняла аккуратные брови и спросила: «Почему?».
— Во-первых, так вы больше времени проведете рядом со мной, а во-вторых, — он чуть поморщился, — я все-таки ранен, как вы вчера успели увидеть.
Гийом привычно взял костыль и почувствовал боль в ноге. Правда, с каждым днем она становилась все меньше, и все дольше он мог ходить по комнате — сам.
Он остановился у окна и посмотрел на покрытые осенними листьями крыши Лондона. «Март, — сказал он себе. «Ты уж, дружище, постарайся за четыре месяца избавиться от этой штуки».
— Поехали, — позвал его с порога Фрэнсис Дрейк. «Сам же слышал — хирург велел тебе больше гулять».
— Куда мы? — спросил Гийом в карете.
— Увидишь, — загадочно сказал моряк.
Над Дептфордской верфью простиралось бескрайнее, нежное, голубое небо. Чайки, перекликаясь, кружились над их головами, и Гийом вдруг подумал, как, должно быть, хорошо сейчас в море. Он сжал руку и почти ощутил в своей ладони гладкое дерево румпеля.
Она стояла на стапелях — стройная, легкая, небольшая, окрашенная в золотистый цвет лучами заката. Он прочел надпись на корме — Marguerite, и повернулся к Стефану.
Тот улыбался: «Все, как ты просил».
— Спасибо, — он чуть обнял капитана. «Спасибо вам. Жаль только…, - он не закончил, и посмотрел вдаль, в сторону заката.
Стефан усмехнулся. «Он передал тебе подарок». Гийом, не веря своим глазам, увидел маленькую связку писем, перетянутых кружевной лентой.
— А как же…, - он поднял глаза на друга.
— Пиши, — Стивен потрепал его по плечу. «Через несколько дней все доставят в Париж».
— Ну, все, — ворчливо вмешался Дрейк. «Пошли, что ты за капитан, если еще на своем корабле не был?».
Эпилог
Побережье Панамы, май 1573 года
Змея — большая, блестящая, медленно проползла рядом с ним. Он проводил ее глазами, все еще боясь пошевелиться, не смея даже дышать. Он вспомнил, что если не двигаться, то змея тебе не тронет. «Действительно, — подумал он.
Когда он ходил к устью Ла-Платы на своем первом корабле, «Саламандре», они исследовали сушу — но недолго, и, во всяком случае, не отправлялись далеко в джунгли.
Над его ухом надоедливо, злобно пищал москит. Гийом было поднял руку, чтобы его прихлопнуть, но потом опустил — надо было беречь силы.
Они расположились по обе стороны скалистого прохода, высоко в камнях. Отсюда была видна только узкая тропа, по которой испанцы гнали серебро и золото с тихоокеанского побережья.
— Двести мулов, — тихо сказал Дрейк. «На каждом — по триста фунтов серебра и золота».
Гийом быстро подсчитал и присвистнул. Даже с тем, что на его долю, согласно договоренности, приходилась треть добычи, даже с тем, что он должен был выплатить своей команде — денег бы хватило не на одну большую экспедицию, а на несколько.
— А охрана? — тихо спросил француз.
— Примерно пятьдесят солдат, — ответил Фрэнсис. «Погонщики мулов не в счет — они без оружия».
У них было восемьдесят человек — кое-кто остался на кораблях. «Маргарита» вышла из Плимута раньше. «Мне надо забрать команду в Сен-Мало, — сказал тогда Дрейку Гийом.
— Ну-ну, — англичанин поднял брови. «Я тебя буду ждать вот здесь, — показал он точку на карте. «Постарайся не забыть, что у нас еще рейд впереди, ладно?».
— Я же тебе сказал, — заберу команду и сразу подниму якоря, — сердито ответил Гийом.
Дрейк прислушался и повернулся к другу. «Колокольчики», — сказал он, и в его голубых глазах заметались шальные искры. «Едет золото, едет звонкое».
Гийом все же отмахнулся от москита и тихо выругался — боль в раненой ноге становилась все сильнее. Отсюда, с земли, было почти не видно неба — только так, проблески света в переплетении ветвей. Не то, что в Сен-Мало — весеннее солнце заливало булыжники на узких улицах, пахло солью и устричными отмелями. Пахло счастьем.
Он дал команде два дня отдыха и уехал еще дальше на юг — один. Она ждала его в монастыре под Динаном — молилась, как считали в Париже, бретонским святыням.
Сейчас он внезапно потянулся и нашарил в кармане несколько золотых песо. Он повертел в пальцах монету и вздохнул — деньги упали на землю, и Гийом даже не стал их подбирать.
Наверху перекликались птицы.
Гийом закрыл глаза и представил себе карту Тихого океана — он, подумал, мужчина, был совсем недалеко отсюда. Если бы можно было прорыть канал через перешеек, то «Маргарита» оказалась бы в его волнах совсем скоро. А там — Гийом внезапно ощутил на своем лице свежий ветер, — там он мог поднять паруса, чтобы идти к Южной Земле.
