я ее узнала, ведь ночью я видела ее абсолютно голую, а сейчас на ней была канареечная кофточка с вырезом почти до пупка и обтягивающие тощий откляченный зад брюки цвета детской неожиданности.
Прыжком леопарда я метнулась за красный грибок на детской площадке и застыла там, как садово- парковая скульптура.
Швабра деловым шагом уверенно прочапала мимо грибка прямо к помойке, выбросила в контейнер яркий розовый пакет и, не останавливаясь, рванула к автобусной остановке.
Я осторожно высунула голову. Как раз подошел автобус, и швабра припустила к нему, гремя каблуками и костями. Я не собиралась ее преследовать, меня волновало другое — ярко-розовый пакет в мусорном контейнере. Пакет внушал очень нехорошие подозрения.
Прошлой осенью мы с Наташкой Селезневой, моей подружкой, заработали приличные деньги на выборах в городское Законодательное собрание. И решили смотаться на неделю в Париж — как говорится, людей посмотреть, себя показать, по магазинам походить, на витрины поглазеть, ну и все такое прочее… Купили недорогие путевки и полетели. Денег, конечно, у нас было не так чтобы много, но хватило и на развлечения, и на кое-какие тряпки. В магазине «Этам», что на бульваре Сент-Мишель, я купила чудное платьице лилового цвета с искрои. Платье выглядело весьма прилично, а главное — очень мне шло. И вот теперь, завидев в помойке фирменный розовый пакет из магазина «Этам», я ощутила, как сердце мое замерло от нехороших предчувствий.
Крадучись и воровато оглядываясь по сторонам, я приблизилась к помойке и схватила пакет. Предчувствия меня не обманули. Пакет был тот самый, из парижского магазина. Он был плотно набит одеждой. То есть одеждой то, что находилось в пакете, назвать было никак нельзя. Мое любимое лиловое платьице швабра разрезала на мелкие кусочки. Был там еще черный брючный костюм — иногда на работе требовалось одеться официально, пара шелковых блузок — белая и кремовая и еще какие-то лоскутки, которые я не смогла идентифицировать из-за подступившей к горлу безумной ярости.
Автобус с белобрысой девицей на борту давно отошел от остановки, и это спасло ей жизнь. Я услышала, как скрипят собственные зубы, потом вздохнула глубоко и малость успокоилась. Хорошо, что девица скрылась с глаз моих, не хватало еще из-за такой мрази сесть в тюрьму! Ну, Геночка, хороший же тебе достался кадр!
Я вытерла набежавшую слезу и выбросила пакет обратно в контейнер. Безумно жаль платья, я так его любила. Кроме того, теперь встает неотложный вопрос: в чем идти сегодня вечером в ресторан «Феллини»?
Итак, я внутренне собралась и решительно подошла к Генкиному дому. У подъезда на лавочке сидела довольно-таки неприятная старуха, я часто видела ее раньше и всегда здоровалась. Она же в ответ только поджимала губы и неодобрительно покачивала головой. В этот раз я тоже слегка кивнула и попыталась проскочить мимо. Но не тут-то было. Бабка протянула длинную клешню и схватила меня за рукав.
— Слышь, девонька, — заговорила она скрипучим голосом, — твой-то другую бабу завел.
— Что? — От неожиданности я выпучила глаза.
— Вот тебе и что! — торжествующе проскрипела бабка. — Тощая, длинная, белобрысая. Ночевала у него две ночи подряд, сейчас только ушла.
— Ой! — Я прижала руку к сердцу.
— Не переживай, — философски заметила старуха, — не ты первая, не ты последняя. А вообще, зря ты его одного надолго оставляешь. Что теперь делать будешь?
— Прямо и не знаю, — растерялась я.
То есть у меня-то было одно-единственное желание — поскорее отсюда смотаться, взяв вещи, но теперь, когда вещей не стало, я понятия не имела, зачем иду к Генке.
— Какие-то вы, молодые, нерешительные, — принялась поучать меня старуха, — за мужика надо бороться, а то так и просидишь весь век одна со своей гордостью. Вот у нас-то раньше в деревне как было? Если застукает жена своего мужа с девкой, так сразу кол из забора вытащит — и по бокам ее, и по бокам! Так отходит, что та неделю отлеживается! А вы.., эх! — Бабка махнула рукой и отвернулась.
— У вас все? — опомнилась я.
Что в самом деле — стою тут и слушаю бабкины бредни.
— Нет, не все! — сердито ответила та. — Позавчера ночью твой-то Александру Яковлевну залил.
— Какую Александру Яковлевну?
— Какую-какую, — мстительно передразнила старуха, — под вами квартира, на третьем этаже. А у нее ремонт недавно дорогой сделан, как раз весной. Она ночью просыпается — с потолка прямо рекой льется! Унитаз у твоего засорился, что ли… Так Александра уже техника вызывала, непременно акт составлять будут…
Я прикинула: унитаз прошлой ночью мог засориться только оттого, что я выбросила туда всю дорогущую косметику белобрысой швабры. На душе чуть полегчало, я сердечно распрощалась с бабулей и отправилась на четвертый этаж, в Генкину квартиру.
Я открыла дверь своим ключом и прислушалась.
В квартире царила абсолютная тишина — не слышно было музыки и Генкиных частушек. Значит, дома никого нету. Вот и прекрасно, сейчас осмотрюсь, заберу деньги и смоюсь по-тихому. Ругаться мне расхотелось, да и некогда, время поджимает.
Как я и ожидала, тряпок моих на месте не оказалось. Ненормальная белобрысая швабра выкинула все, включая белье и обувь. Хоть я и была уже готова к такому повороту событий, но снова ужасно разозлилась. Раз такое дело, то отброшу ненужное благородство и спокойно заберу все совместно накопленные доллары. Нужно же мне на что-то купить новую одежду! Тем более что там и так мало…
Я выскочила на лоджию и нашла там заветный горшок с землей.
Мы с Генкой долго спорили, где хранить деньги. Входная дверь у него в квартире хоть и железная, но одна, и замок — так себе, отечественный. Кроме того, как я уже говорила, в квартире вечно торчит кто- нибудь из знакомых и малознакомых людей.
Мы перебрали много укромных мест: банки с крупой, бачок от унитаза, книжные полки, бельевой ящик и остановились на цветочном горшке. Генка собственноручно приделал горшку двойное дно. Мы рассчитывали, что хоть цветов у него на лоджии нету, никому не придет в голову подозревать цветочный горшок с землей.
Итак, я аккуратно высыпала землю и подняла дно. В горшке ничего не было. Не веря своим глазам, я потрясла горшок, перевернула его — , все напрасно. Я грохнула горшок о пол, чтобы дать выход ярости, и ушла в комнату.
Приходилось признать, что я осталась у разбитого корыта. Денег нет, одежды нет, хахаля, естественно, нет. Работы тоже нет, и жить негде.
Теперь я даже хотела, чтобы явился Генка, я бы с большим чувством высказала ему все, что думаю о таких подлецах, как он. Привести в квартиру неизвестно кого! Мало того что он мне изменил, так еще меня лишили одежды и обокрали! Его, кстати, тоже…
В нервах я закурила сигарету и вышла на лоджию. Когда сигарета кончилась, я немного успокоилась и решила, что девица деньги украсть не могла. Судя по тому, как серьезно она отнеслась к уничтожению моих шмоток, она имела на Генку серьезные виды. Если бы она была заурядной шлюшкой, нечистой на руку, что бы ей тогда так расстраиваться из-за меня!
Стало быть, деньги перепрятал сам Генка! Оставим в стороне его моральные качества, а подумаем серьезно, куда он мог их деть. Разумеется, если деньги вес еще находятся в квартире. Снова я перебрала в уме все укромные места, порыскала в платяном шкафу, перетряхнула книжки, которых у Генки было немного, кстати, почти все куплены мною. Порылась я также в ящиках письменного стола, там был жуткий беспорядок, но денег не нашла. Тогда я встала посреди комнаты и постаралась представить себя на месте Генки. Что у него самое дорогое, что в этой квартире он ценит больше всего на свете? Свой обожаемый компьютер, разумеется. Итак, я решила попробовать. Нашла в ящике маленькую крестовую отвертку и отвинтила все винты в корпусе. Так и есть, тонкая пачка долларов была аккуратно приклеена скотчем к боковой стенке процессора.
