кофе.
Луша посмотрела на меня удивленно, перевела взгляд на буклет, и в ее глазах вспыхнул огонек понимания. Елена непроизвольно взглянула на мой скромненький наряд, на тапочки, купленные явно не в ее магазине, и деликатно произнесла:
— Неплохой, но немного дороговатый.., их фирменная фишка — все, что так или иначе связано с кино.
— Здорово! — с неумеренным энтузиазмом воскликнула я. — Обожаю кино! Только вчера мы с Лушей были на просмотре в Доме кино, может, слышали — фильм «Вас не обломят». А то, что там дорого, — неважно, меня один человек обещал сводить, так что это уже будут его проблемы, — и я противно хихикнула.
— Ну, если не за свои деньги — тогда, конечно, почему бы не пойти. Ресторан известный, кухня хорошая…
— А где он? — Я вертела буклет в поисках адреса.
— В самом центре, на Малой Конюшенной, — не задумываясь, ответила Елена.
Выйдя на улицу, Луша недовольно покосилась на меня:
— Пришлось по твоей милости нарушить незыблемый принцип!
— Никогда не врать после обеда? — осведомилась я. — Про перепутанные фотопленки ты здорово придумала!
— Вранье тут ни при чем, — Луша досадливо отмахнулась, — тем более что это вовсе и не вранье, а всего лишь художественный вымысел в целях выяснения истины. Я имела в виду, что нарушила принцип не пить растворимый кофе, теперь спать не буду полночи.
— А ты об этом не думай, — посоветовала я, — тогда и заснешь отлично!
— В твоем возрасте у меня это легко получалось, — Луша горестно вздохнула, — а сейчас начались проблемы со сном.
— У меня тоже проблемы со сном, — немедленно ответила я, — по утрам никак не проснусь.
А вообще, я первый раз слышу, чтобы моя Луша жаловалась на возраст. Наоборот, она всегда повторяет, что у каждого возраста есть свои преимущества, в том числе и у среднего, как она называет промежуток от шестидесяти пяти до ста.
— Ну, Машка, — велела она, — рассказывай, что ты там углядела. Я ведь видела, как ты вцепилась в ту брошюрку!
— Ты что — не видела, как этот ресторан называется?
— Да.., видела, конечно… — Луша замялась, — на что это ты, собственно, намекаешь?
Когда дело касается плохого зрения, плохого слуха и прочих проявлений «среднего возраста», с ней нужно быть очень осторожной: она все это воспринимает очень остро и может здорово разозлиться.
— Ресторан называется «Феллини»! — выпалила я.
— А-а! — протянула Луша, светлея лицом.
— Так что это никакая не улица, тем более что улиц, начинающихся на «Фел» мы не нашли, а ресторан!
— Выходит, на том чеке написано — «Феллини, 28-е число, 18.30»! А сегодня как раз двадцать восьмое!
— Значит, так, — решительно заговорила Луша, — сегодня идешь в ресторан «Феллини». Очень приличное место, и Елена так хорошо о нем отзывается… Найдешь там того мужчину, что купил в магазине ботинки, и постараешься с ним познакомиться. Раз он написал на чеке название ресторана и время, надо думать, что он сам там будет. Он-то будет ждать ту девушку, которой назначил свидание, а придешь ты!
— Вот он обрадуется! — буркнула я. — И как, интересно, я его узнаю — по ботинкам? Что — ползать по полу и разглядывать чужую обувь? Или объявить в микрофон, чтобы мужчина в ботинках фирмы «Серджио Росси» подошел к вольеру со слоном?
— При чем тут слон! — возмутилась Луша.
— А при чем тут ботинки? — парировала я. — Может, он вообще не в них в ресторан придет?
— А в чем, — в голосе тетки прорезались металлические нотки, совсем как у Елены Романовны, — в чем он, интересно, придет? В домашних тапочках? Или в сапогах для верховой езды? Машка, не зли меня! Сказано тебе — брюнет, сросшиеся брови, на синей «БМВ», а ботинки — для страховки!
— «БМВ» он с собой в зал точно не потащит! — буркнула я, сдаваясь.
— Умница! — расцвела Луша. — Всегда в тебя верила…
— Ну как я Туда попаду? — заныла я. — В приличные рестораны одиноких дам не пускают…
— Ой, ну я тебя умоляю, — вздохнула Луша, — не будь ребенком! Одинокие дамы всегда попадают в ресторан самым простым путем — суют деньги швейцару. Тебе нужно сейчас думать не об этом…
— Вот-вот, и я о том же! — обрадовалась я. — Мне нужно сейчас думать о том, где взять денег. Потому что у меня в кошельке… — я достала кошелек и порылась в нем — полторы тысячи рублей и еще мелочь какая-то. На это не разгуляешься. Какой там швейцар! Скоро есть нечего будет!
Свою работу по выборам я закончила, на будущей неделе обещали выплатить за нее деньги, тысяч восемь, не больше. Если жить экономно, то на них можно продержаться месяц или полтора. Придется искать работу. Тут я вспомнила, что мы с Генкой собирались ехать в Турцию, на море. И для этой цели копили деньги. И накопили почти тысячу долларов. Я считаю, что имею полное право на половину этих денег.
— Деньги на швейцара я тебе дам, — отмахнулась Луша, — там, в ресторане закажешь какой- нибудь сок, ты же не есть туда придешь, в самом-то деле! Но вот одежда… Мария, в кроссовках в ресторан не пускают!
— Как ни крути, а к Генке нужно идти, — вздохнула я, — шмотки забрать и выяснить отношения.
Мы заскочили еще в вегетарианское кафе, съели по салатику и выпили по стакану ужасно кислого сока, и я потащилась к Генке, малодушно надеясь на то, что его не будет дома.
Генка занимается компьютерным дизайном, то есть на службу в обычном понимании этого слова он не ходит. Он утверждает, что для работы ему нужен только компьютер. На самом деле ему нужно еще очень много вещей. Во-первых, он требует, чтобы его кормили три, а лучше четыре раза в день, а во-вторых, чтобы его ни в коем случае не отрывали от компьютера, когда он творит. В процессе творчества он страшно много курит, а когда не курит, то поет дурным голосом матерные частушки.
Вернувшись из института, я находила продымленную комнату и разбросанные повсюду обертки от конфет и огрызки яблок. Вообще-то я на это безобразие реагировала нормально, возмущало другое.
Дом был как проходной двор. В любое время мог завалиться кто-то из многочисленных приятелей, и не один, а с девицей, они оставались ночевать, а квартира однокомнатная, так что если ночью, забывшись, сунешься на кухню воды попить, то обязательно попадешь в самый неподходящий момент. На мое возмущение Генка реагировал всегда однозначно: я ему не жена, и командовать в собственной квартире он никому не позволит.
Не подумайте, что я безропотно сносила его хамство. Нет, характер у меня неуживчивый, это я признаю. Мы с Генкой здорово ругались, но все же продержались почти год. Если бы мне было куда уйти, возможно, наш союз распался бы гораздо раньше. Но каждый раз я представляла, как появляюсь дома и что скажет мамаша, и как поглядит отчим.., в общем, не могла же я сесть Луше на голову. Надо сказать, что Генка хоть и хамил здорово, но всегда умел вовремя остановиться, то есть не произносил тех слов, после которых совместная жизнь не могла бы продолжаться. Очевидно, он все же мной по-своему дорожил.
Так было до вчерашней ночи, когда, вернувшись раньше времени, я обнаружила в его постели голую белобрысую шлюху, после чего мне ничего больше не оставалось, как плюнуть ему в физиономию и уйти. Что я и сделала. Жаль только, что не прихватила с собой вещи и кое-какие мелочи на память.
С такими грустными мыслями я как-то незаметно доехала на маршрутке почти до Генкиного дома. Нужно было еще пройти с проспекта дворами мимо детской площадки и помойки.
Детскую площадку я почти миновала, когда заметила вдруг краем глаза что-то знакомое. Сбоку мне наперерез направлялась та самая белобрысая швабра, которую я застала у Генки. Просто удивительно, как
