Валечке было некогда. Потом родители как-то сразу умерли в один год, и она вся окунулась в докторскую диссертацию. Ее называли уже Валентиной Семеновной. Тридцатилетний рубеж был перейден, а личная жизнь все никак не устраивалась.
И вот однажды, поехав отдыхать в Сочи — тут хозяйка взглянула на меня с сочувствием, — Валентина Семеновна познакомилась там с очень приятным молодым человеком — Мишей Сыроенковым.
В этом месте хозяйка остановилась, отхлебнула одним глотком полчашки остывшего чаю и снова разразилась длиннющей матерной тирадой по поводу самого Сыроенкова, а также по поводу тех дур, которые не переводятся и которых учить бесполезно.
В то время, однако, Валечка была моложе на одиннадцать лет и не имела никакого опыта общения с мужчинами. Миша привлек ее вежливостью и воспитанностью. Он умел говорить комплименты и даже вспоминал к случаю в разговоре пару-тройку стихотворных строчек.
Валечка очень любила классическую поэзию, полюбила она и Мишу, тем более что претендент на ее руку был пока в единственном числе. А Миша сразу же предложил ей жениться, и это говорило, несомненно, в его пользу. Валечка представила, что сказала бы ее покойная мама: у молодого человека самые серьезные намерения… Словом, она вышла за него замуж и прописала в свою комнату на Пушкинской улице.
В квартире на Пушкинской было всего две комнаты, но огромных. Валечкина — светлая, с двумя высокими окнами и эркером, была лучшей. Вторая, где проживала активная старуха Митрофанова, была поменьше и потемнее — угол соседнего дома заслонял солнце.
Миша сразу же взял быка за рога. Он сделал ремонт в их комнате, купил новый югославский диван и стенку и даже собственноручно переклеил обои в общественном коридоре. Он понемногу взял на себя весь быт и окружил молодую жену заботой и вниманием.
Валентина Семеновна тогда сосредоточилась на докторской и, засыпая, не переставала удивляться своему счастью.
Примерно через год, когда до защиты оставались считанные месяцы, Миша решительно заявил, что нужно выбираться из коммуналки. Он, дескать, не потерпит, чтобы его жена, доктор наук, не имела собственного кабинета. Все знают, что ученому нужны тишина и покой, иначе рано или поздно отсутствие таковых скажется на научной деятельности.
Валечка не могла не согласиться с такой постановкой вопроса. Миша предложил вариант. У нее на работе как раз организовывался жилищный кооператив. Следовало поступить так. Они фиктивно разводятся, и Валечка тут же вступает в однокомнатный кооператив. Кое-какие деньги у них есть, остальные дозаймут, и через год у них будет однокомнатная квартира и комната, которые, снова поженившись, они и сменяют на отличную двухкомнатную в центре со всеми удобствами!
Валечка колебалась, но Миша был нежен и убедителен, и она решилась. Они мигом оформили развод, и Валентина Семеновна, заняв денег у своего научного руководителя, вступила в кооператив. Правда, дом строили в Сосновой поляне, очень далеко от центра, но это ничего не значит, утверждал Миша, они же не собираются там жить!
Снова полетели дни, заполненные научной работой. Защита, правда, задерживалась, потому что научный руководитель ненавязчиво напоминал, чтобы долг Валентина Семеновна отдала как можно скорее, потому, дескать, что экономика нестабильна в стране большие перемены и кто его знает, что там будет дальше. Профессор был далеко не дурак и деньги в долг дал в долларах. Рубль постоянно падал, и Валентине Семеновне пришлось на время оставить диссертацию и взять дополнительную нагрузку в вузе. Когда и этих денег стало не хватать, пришлось устроиться по совместительству вести кружок химии в районном Доме творчества юных.
Теперь она приползала домой поздно вечером, ела не глядя все, что ей предложит муж, валилась на диван и засыпала. Однако время шло, строительство кооперативного дома продолжалось, и Валентина наконец отдала профессору все, что занимала. Правда, для этого пришлось продать новую дубленку и мамино золотое кольцо с изумрудом, и все равно профессор был недоволен, но она вздохнула свободней.
Однако время для защиты диссертации в том году было безнадежно упущено, сменился состав ученого совета, и Валентинин научный руководитель при встрече разводил руками — что, мол, он может поделать, если вы сами упустили благоприятный момент…
Валентину же грела мысль, что их кооперативный дом уже подводят под крышу.
И наконец настал тот момент, когда ей вручили ключи от крошечной однокомнатной квартирки — вот этой самой, где мы находимся. Валентина Семеновна выписалась из своей комнаты на Пушкинской и прописалась здесь, Миша сказал, что нужно ждать полгода и только тогда начинать обмен. С повторным вступлением в брак тоже решили пока подождать. Валентине Семеновне неудобно было перед коллегами по работе. Ей в свое время пошли навстречу, дали возможность вступить в кооператив, хотя желающих было предостаточно.
Снова навалились научные заботы, а Миша тем временем благоустраивал эту квартиру — вон полки повесил, дверь железную поставил… И когда Валентина через полгода снова завела разговор об обмене, муж ей сказал, что жизнь очень сложная штука, что Михаил очень хорошо к ней относится, но сердцу не прикажешь — он встретил другую. Он очень долго боролся с собой, все боялся признаться, но теперь наконец решился и очень надеется, что Валечка его по-человечески поймет, не станет чинить препятствий, и они расстанутся как интеллигентные люди.
Когда до Валентины Семеновны дошло, что ее попросту выставили из любимой комнаты на Пушкинской, где она родилась, где умерли ее родители и откуда до Невского пять минут ходьбы, в глазах у нее потемнело и в голове забили по железу тысячи молотков. Когда же она вспомнила, сколько пришлось вынести за последние полтора года, как она вкалывала на двух работах, как профессор при встрече недовольно поджимал губы, а сотрудники посматривали косо, она схватила первое, что попалось под руку, — старинный бронзовый подсвечник — и бросилась на этого негодяя.
Снова хозяйка сделала небольшой перерыв, чтобы облегчить душу матерными выражениями.
Подлец же был начеку. Он ловко подставился, и подсвечник рассек ему кожу на лбу. На крики и грохот явились старуха Митрофанова и соседи по площадке. Вызвали «Скорую», а Валентину Семеновну хотели было сдать приехавшей милиции, но она так тряслась и всхлипывала, что доктор, наскоро залепив пластырем рану Михаилу, сделал ей два укола, после чего она пришла в странное оцепенение и на вопросы соседей и милиции ничего ответить не смогла.
Бывший муж мигом накатал заявления в милицию и Валентине на работу о том, что, дескать, бывшая жена скандалит и не выезжает с площади, где она больше не прописана. Он не выгоняет ее на улицу, у нее есть однокомнатная квартира, которую он сам лично по доброте душевной привел в божеский вид и даже поставил железную дверь.
Итак, Валентина Семеновна оказалась в этом медвежьем углу без денег, без мебели, без зимней одежды и без маминого кольца. К тому же друзья и коллеги от нее отвернулись, узнав, что она пыталась убить бывшего мужа, который помог ей построить кооператив и даже поставил в квартире железную дверь. Рассказать, что случилось на самом деле, ей мешал стыд — ведь она хотела улучшить свою жилплощадь за счет других, даже нарочно развелась с мужем ради этого… Любой бы, узнав про это, только позлорадствовал: за что, милая, боролась, на то и напоролась…
И Валентина Семеновна тяжело заболела, а когда вышла из больницы через несколько месяцев, то время защиты докторской было упущено навсегда. Тему закрыли.
Ее это не слишком взволновало, теперь ее волновала только одна мысль — как выбраться из этой, простите, задницы, в которую она себя загнала по собственной тупости и доверчивости.
— Вы не поверите, — закончила она, — я пыталась меняться, с доплатой.., ничего не выходит. Как услышат люди про улицу Матроса Бодуна, так сразу шарахаются. Мне знакомый риэлтор так и сказал: «Валентина Семеновна, одно название улицы снижает стоимость вашей квартиры на три тысячи долларов…»
— Так что, милая, вряд ли у тебя получится с Мишки денег получить, — закончила свой монолог Валентина Семеновна, — это такой жук, что как бы вы ему еще должны не оказались…
— Да уж, — пробормотала я, вставая, — мы, пожалуй, пойдем, поздно уже, а добираться отсюда,
