взрывалось, Крит хлопнул его по плечу, и он опустил руки. Из отверстия било ярким ослепляющим светом. — Граната догорает, — сказал Охотник. — Сейчас... сейчас полезут, твари... А эти пусть погреются!
Ствол над плечом Крита повернулся, плюнул ярко-оранжевым огнем, и в набегавшей стае заверещали и завыли. Пять или шесть нападавших, объятые пламенем, рухнули на землю, их мех и плоть пылали, но судорожные движения и корчи длились не больше двух секунд. Огонь еще пировал над неподвижными телами, трудолюбиво превращая кости в пепел, когда из норы выползло серое чудище, почти такое же, как в клипе о Черном Диггере Дуэро. Он узнал его и содрогнулся от ужаса. Страшная вытянутая морда, алые яростные глазки, пасть с клыками, пусть не полуметровыми, но величиной с ладонь... Лапы как древесные стволы, кривые когти, низкое, приземистое, но длинное туловище и почти такой же длинный хвост... Дракон! Или, может быть, тиранозавр...
Чудище мотало головой, то опуская ее вниз, то задирая вверх и жадно втягивая воздух.
— Самец, — заметил Крит. — А вот и самка... — Второе чудище полезло из норы. — Ничего не видят, гниль подлесная! Ну, не видят, и ладно... главное — унюхать... А я им помогу.
Охотник чиркнул огненной струей по спине твари, она пронзительно взвизгнула, кинулась прочь от . норы и холма, распахнула пасть и врезалась в стаю мохнатых белесых существ. Второй монстр ринулся следом, быстро перебирая лапами, разбрасывая сухие кости и черепа; их треск сливался с ревом и рыком первого чудища, ловившего добычу. Мохнатые отхлынули, но тут же, заверещав, накрыли монстров грудами тел, свалили наземь, впились когтями и клыками и начали терзать. Это было нечто жуткое, акт взаимного пожирания, превозмогавшего боль и смерть, сцена, уместная не в реальности, а в преисподней. Впрочем, Яма не слишком от нее отличалась, и были в ней свои ужасы, свои приспособления для пыток и свои дьяволы.
— Бежим, — распорядился Крит. — Бежим, партнер! Нечего глазеть, тут не Большая Арена!
Проскользнув в щель между камнями, они обогнули холм, промчались мимо других холмов и темной лужи, в которой что-то кипело и булькало, перебрались через овраг и начали карабкаться в гору. Лишайники, сиявшие ровным люминесцентным светом, озаряли их путь, воздух стал почище, смрад уменьшился.
— Эта стена Ямы круче, но вдвое ниже, — сказал Крит. — Часа за два можно подняться. Выйдем на Плоский Карниз, к правому штреку, а там рукой подать до Ледяных Ключей. Однако... — Он огляделся по сторонам. — Однако мы сошли с тропы, и эти места мне незнакомы. Вернуться надо. Думаю, туда.
Несколько минут они двигались в молчании.
— За Ключами передохнем. Ты не устал, Дакар?
— Устал, но потрясение больше усталости, — ответил он. — Гораздо больше.
— Потрясение?
— Да. Эти чудища, которых ты натравил на манки...
— Крысюки?
— Они. Понимаешь, я никогда не видел крыс размером с носорога.
— Что такое носорог?
— Животное, которое водится на Поверхности Или водилось... Ну, не важно. Я хочу сказать, что эти крысы не просто большие, а чудовищно огромные. Тоже мутация? Охотник передернул плечами.
— Возможно. Но если мутация, то случилась она в незапамятной древности. Мы знаем одно: крысы всегда здесь жили, здесь и под другими куполами.
Раньше в Отвалах попадались, но там их повыбили. Хотя, бывает, забредают...
— Чем они питаются?
— В основном манки.
— А манки?
— В основном крысами и другими манки. Мне этот порядок нравится. А тебе, партнер?
Он улыбнулся. Напряжение схватки покидало его, ровный голос Охотника успокаивал.
— Почему же они не сожрали друг друга?
— Плодятся с жуткой скоростью. Ты видел самца и самку, а в логове еще десятка два крысят. Если победа будет за манки, они их сожрут, а если за крысами, будет пища для крысиного потомства. Но гнездовий много, и манки не переведутся.
— Вы могли бы их уничтожить, — сказал он после недолгой паузы. — И манки, и этих чудовищных крыс.
— Зачем? Чтоб жизнь скучнее сделалась? Подумай сам: есть купол с промзонами и трейн- тоннелями, и есть Отвалы и Штреки, первобытные места... Кто хочет, ходит, копается или стреляет всяких тварей... А если некуда будет ходить и нечего стрелять?
— Отдушина? — спросил он и тут же ответил: — Да, отдушина! Такая же, как ваши войны. Демографическое давление в куполах, скученность, как в муравейнике, повсюду народ, миллионы, десятки миллионов... Нужно дать выход агрессивности, стравить пар. Я правильно понимаю?
— Думаю, да. Потолкуй с Мадейрой и его приятелями-блюбразерами из Медконтроля. Они лучше меня понимают... — Крит вдруг остановился и вытянул правую руку с торчавшей из нее обоймой. — А это что? Не встречал я здесь этаких штуковин! И никто не встречал, Паком клянусь!
Часть откоса сползла вниз — вероятно, под тяжестью рухнувших сверху камней. Эти огромные глыбы, каждая величиною с сельский дом, виднелись выше по склону, метрах в тридцати, а ниже образовался вал из глины и щебня, от которого тянулись длинные языки оползней. Между камнями и валом — темное пространство, а в нем — какая-то конструкция, большая и, несомненно, искусственная: округлый корпус, который торчал из склона, будто попавший в него снаряд, широкие раструбы дюз, контуры люка и рядом с ним — рваное отверстие. Обвал, по-видимому, случился недавно — на камнях и корпусе странной машины не было мха.
— Осмотрим, — произнес Крит и полез к аппарату, бормоча: — Не видел я таких штуковин... а раз не видел, надо поглядеть... всякая информация полезна... вдруг что-то нужное узнаем и не придется тащиться к Ключам... верно, партнер?
Он машинально кивнул, карабкаясь вслед за Охотником. Глина — или похожая на нее мягкая порода — осыпалась под ногами, но ступни нащупывали нечто твердое и подходящее для опоры — видимо, упавшие сверху обломки. Один из них пробил корпус около закрытого люка; дыра оказалась большой и позволяла проникнуть внутрь машины.
Крит бросил в отверстие осветительный шарик, потом побарабанил по обшивке пальцами.
— Триплекс. Тот же самый материал, из которого делают трейны, скафы, авиетки и тысячи других вещей. И размер как у трейна... Может, трейн и есть? Но внутри были не кресла, а крохотная кабинка, засыпанная грунтом по колено. Ее передняя часть была разбита каменными глыбами, но все же им удалось разглядеть два огромных конуса с режущими лопастями, за ними — агрегат под прочным кожухом и трубы, которые тянулись от него в корму машины. В крышке агрегата имелась панель с экраном и клавишами, а больше — ничего, ни сиденья, ни рычагов, ни рукоятей, ни педалей.
— Странный механизм, — произнес Охотник, сдвигая очки на лоб. — Похоже, люди тут лишние. Как думаешь, Дакар?
Он поглядел на конусы и трубы, тянувшиеся по обеим сторонам кабины, на выпуклый горб кожуха и панель с экраном. Ему не приходилось видеть подобных машин, но догадаться об их назначении было несложно. Описывали, и не раз — конечно, не в инструкциях и учебниках, а в фантастических романах.
— Это горно-проходческий комбайн, — сказал он. — Вернее, подземоход-бурильщик на полной автоматике. Здесь, наверное, компьютер... — Его рука осторожно коснулась панели. — Программируется маршрут, конусы режут породу, она подается в этот агрегат, и что-то с ней происходит — не знаю, измельчение, разложение, испарение... То, что получилось, идет по трубам и выбрасывается через дюзы. — Он помолчал и добавил: — Хотелось бы мне знать, какой тут источник энергии. Чудесная, должно быть,вещь!
Крит раскрыл комбинезон под челюстью, сунул руку, почесался с сосредоточенным видом.
— Считаешь, это механизм Эры Взлета? В твои времена такие были?
— Нет. Их только воображали и описывали в книгах. И вот еще что... — Он призадумался, морща лоб
