же.
— Повторим? — спросил Мероид гостя, моргая затуманенными зрачками.
Он уже наливал. Канистра у майора была непрозрачная, но держал он ее легко: сколько же там осталось?
— Может, не так быстро, — тщетная попытка сопротивления, штурм-майор — это вам не шуточки.
— Лазерный взрыв повторился.
— Так, — сказал Мероид, любуясь Лумисом, словно произведением искусства. — Ты чего сразу не пришел? Вообще, где ты пропадал?
— Мы же ставили мины со стороны северных горных проходов.
— Мины? — искренне удивился майор, хотя они вчера вместе согласовывали эту операцию. — А против кого?
Лумис промолчал, надкусывая лепешку. И майор ответил себе сам:
— А, против горных легионеров-диверсантов вредной для нас Империи? Правильно? Все правильно. Так их всех. Поджарим их «пушкой», подрумяним гироконом и скушаем.
Майор снова взялся за бутыль.
— Повторим? — можно было подумать, что он и вправду спрашивает.
Зазвонил телефон и сбил Мероиду наведение.
— Подними, Лумис, Господом нашим Эрром прошу. Лумис поднял трубку. Ясное дело, кого нужно было пригласить.
— Что там? Майор Мероид чрезвычайно занят, обходитесь пока.
— Нет, почему же, — бубнил сам себе штурм-майор, — майор Мероид занят, но если это звонит генералиссимус Республики, то я рад буду ему доложить, что высадку морского десанта на Эйрарбию они могут пока отложить, дать всем «морским львам» увольнение. Мы здесь сами справимся, а как подчистим материк от эйрарбаков, так их пригласим на готовое. А если звонит их министр по освоению новых территорий, могу его обрадовать: пусть смело командует капитану плавучего острова направляться на всех парах на север, к моменту его прибытия мы постараемся справиться: все порты уже будут открыты настежь. Какой у нас там самый крупный? Горманту? Нет, Горманту пока временно закрыт на ремонт, пусть прибывает в Знизабад, это гораздо ближе к развалинам столицы, будет где сделать красивые запоминающиеся фотографии. И вообще, там, где браши не справляются, мы всегда рады помочь. Вот не долетел их бомбардировщик, ничего — наши успешно подсобили — дублировали.
— Так что случилось-то, майор? — снова спросил Лумис. Мероид посмотрел на него внезапно трезвеющими глазами.
Руки его в это время уже действовали, действовали сами по себе. Они уже наливали. «Сгорит, — с тоской подумал Лумис, — ей-богу, сгорит он от этой технической гадости».
— Ну, — со значением проронил Мероид, поднимая свой стакан.
Лумис поймал его руку. Они некоторое время боролись, эдакий своеобразный армреслинг: Лумис давил вполсилы, а майор боялся расплескать налитое до краев.
— Вы в каком звании? — грозно спросил Мероид, задыхаясь.
— Я в запасе, до офицера в свое время не дослужился, — доложил Лумис. — Но меня вряд ли призовут, я в списках ГГ на ликвидацию.
— Отпусти руку, а то я им сейчас позвоню, подскажу, где скрываются их премиальные.
— Черта лысого, глав-штурм-майор. Пока не доложите личному составу, в моем лице, каков повод для праздника, не отпущу.
— Откуда ты взялся на мою голову?
— Сами виноваты, кто присылал Пракса в Пепермиду?
— Ладно, ладно, ну, спас ты меня, и что, теперь будешь командовать? — Майор все-таки поставил стакан, загоревшись новой идеей. — Слушай, коллега, а что, если я уволю себя на пенсию, а тебя назначу преемником? Китель с погонами тебе оставлю, командовать ты умеешь, справишься как-нибудь. Приказ сейчас подпишу. Ты «пушкой» орудовать можешь? — Глаза майора уже сияли, будто индикаторные трубки в режиме накала. — Сегодня начнем прохождение ускоренного курса. Я быстренько введу тебя в основы дела. Ты знаешь, чем умнее Maшина, а она у нас умная, тем глупее может быть человек. Нет, я тебя нисколько не оскорбляю, но ведь ты все же не специалист по когерентным источникам излучения, так. Значит...
— Майор Мероид, чего ты так набрался? — Лумис смотрел на него с сочувствием.
Глав-штурм-майор часто заморгал. Лумис очень удивился такому перепаду настроения, на глазах офицера выступили слезы. Он упал головой на руки. Лумис дотянулся своей длинной рукой и обнял его за плечо.
— Ведь что-то произошло, правда?
Он даже представить не мог, что подсекло этого железная человека. Он видел его со стороны, когда майора вели расстреливать — тогда он улыбался, шутил до самого конца; даже после уничтожения Пепермиды он не напился, а тут...
— Ты мне друг, Лумис? — глухо спросил майор, не поднимая головы. — Значит, недолго тебе жить, я приканчиваю друзей. Помнишь позавчерашнее отражение атаки? — Еще бы Лумис не помнил. — Помнишь, мы обнаружили зеркалом новую колонну в предгорьях? Это были не легионеры, Лумис, — штурм-майор поднял голову. — Это был дивизион майора Гроппе, моего давнего-давнего друга, я ведь сам его пригласил тогда в шутку, при тебе. Тогда, когда у него кончились ракеты?
Лумис помнил. Он сам налил себе и штурм-майору.
— Но ведь вы не знали, что это он?
— Это меня не оправдывает, Лумис. Совсем, совсем не оправдывает.
Они выпили. Легче не стало.
— Ничего теперь не сделаешь, майор. Против нас и против вашего друга сработали обстоятельства. Так устроена эта паскудная жизнь, что внешнее окружение почти всегда главенствует над внутренними чувствами. Вы думаете, вы первый, у кого произошло подобное? Сейчас я расскажу одну историю, которая случилась со мной давно. Давайте выпьем, но чокаться не будем.
Они снова выпили и снова закусили — дожевали крих-лепешку.
— Я рассказывал об этом только однажды, да и то потом очень сильно об этом пожалел. Тогда я убил собственными руками, без всякой техники, и, кроме того, убил жестоко более чем друга, — и он повторил историю о Магриите.
— Выпей, — сказал штурм-майор. — Может, распорядиться, чтобы принесли закуски? Лучше, конечно, чтобы это сделал кто-нибудь из твоих, я в таком свинском виде.
Лумис вызвал Бенса.
ПРОЦЕСС ЧУТЬ ПРИТОРМАЖИВАЕТ
Атомная война являлась очень многоплановым процессом, и посему параллельно основному сценарию даже в природе происходили пересекающиеся драмы. Вместе с дымом в верхние слои атмосферы попали образованные в огненных шарах ядерных взрывов окислы азота. Они начали связывать озон, и на грешную землю устремился поток: неослабленного ультрафиолета. Он добивал тех, кто уже получил приличные дозы других излучений. Дым сильно рассеялся, частично осел, и местное звезда-солнце получило возможность согреть многострадальную землю. Однако поскольку внутривидовые разборки еще не закончились, то в одном, то в другом месте происходили новые выбросы пыли и дыма, второго было меньше, почти все уже сгорело, но вот первого компонента хватало. Особенно много пыли поднималось вверх при наложении взрывов. По особо защищенным целям какой-нибудь тяжелый линкор мог послать два или даже три снаряда с плутониевой начинкой. Происходил интересный искусственный феномен. Первый врыв высушивал, дробил и рыхлил грунт, а последующий легко поднимал всю эту массу в стратосферу, выполняя в этом плане работу Атланта с десятикратной форой. Однако при всем уважении к могуществу человеческого варварства надо признать, что в плане долгосрочного катаклизма взрыв был слаб. Уже через
