корпуса перешли Империи, как контрибуция за нарушение договора о разделе мира, один Мирандоле, как потерпевшей стороне, но фактически тоже эйрарбакам и только один, правда, самый большой, — корпус флагмана республике Брашей. Вот с тех пор браши и затаили обиду на парганов.
ОБИТАЕМЫЕ ЛЕСА
В вертикальных световых столбах кружились миллионы микроскопических мошек, невидимых в зеленом сумраке, где-то вверху дико вопил птах-грау, духота была невероятная, и Браст с трудом подавлял желание откинуть москитную сетку. Пот катился градом, и страшно чесалась левая нога, покусанная триунпаросом, но он, сжав губы, с остервенением закручивал потными руками, облаченными в перчатки компании «Пипликхаузе-экл»,последнюю металлоидную гайку на коробке скоростей. Наконец Браст вздохнул, тряхнул головой в тщетной попытке сбросить навязчиво лезущий в глаза пот и потянулся за гаечным ключом, но, словно в насмешку, подлый инструмент выскользнул из резиновых пальцев и, звякнув о броню, зашуршал в траве.
— Триста тысяч миграрсинупов тебе в бок! — ругнулся Браст, используя одно из заученных недавно названий местной фауны. — Пексман! — позвал он чуть громче, уже понимая, что придется слезать и искать ключ самому.
Джунгли молчали. Он нащупал ногой вогнутую ступеньку, и тут его прошил до самой печени страх. Он сам не понял, что было тому причиной, может, замолкнувший птах-грау, а может, что-то другое. Судорожно цепляясь пальцами за металл, он поднял голову. Сквозь листву все так же просачивался тусклый свет, и так же причудливо играли едва различимые тени на пятнистом корпусе стоящей рядом «Гиены», и все же страх не отступал. «Что со мной?» — подумал Браст, осматривая совершенно пустынную поляну. Он явно переутомился, но ничего, сейчас закрутится эта подлая гайка, и можно будет спать целых три часа. Но с ним действительно что-то происходило. Он скорее почувствовал нутром, чем заметил в листве какое-то движение и окаменел, расширенными зрачками вглядываясь в зеленый сумрак. Нет, это только показалось, не может этого быть. Прямо на него из лесной чащи двигалась отливающая бронзой человеческая фигура. Браст ощутил, как застучала кровь в висках и мертвой хваткой впились в железо замасленные резиновые пальцы. «Что же делать? Нельзя же так, ведь надо же что-то делать? И ведь правда, как в старинных летописях, совсем голый. Игломет, где же я его оставил?» Медленно, зная, что это совершенно лишнее, Браст ощупал обтянутую комбинезоном талию в том месте, где должен был висеть ремень. «Ну, вот и все. Нет, надо поднять тревогу, а вообще-то зачем, может, вся эта суета лишняя? Или бежать? Куда?» Мысли текли не то чтобы медленно, но, казалось, стояли на месте, постоянно возвращаясь к тому же самому. На секунду очухавшись, Браст решил принять бой врукопашную. Он даже заранее напряг ноги, готовясь к применению ударов. Он уже представил, как поступит, когда голый подойдет: он просто стукнет его сапогом в нос. Дальше он не планировал и даже о предшествующей мысли сразу же забыл. Дикарь уже вышел на поляну и теперь скачком вдруг оказался совсем рядом. Браст различал каждую черточку на его лице, каждую морщинку и глаза... Какие-то странные это были глаза: оттененные неясным, неразличимым цветом и совершенно ничего не выражающие. В них не было жалости, зрачки не пылали ненавистью, и в них не светился разум, который приписывают аборигенам ученые, так, наверное, смотрит фотоэлемент, скрытый в дверном проеме, на заходящего в лифт человека перед тем, как закрыть дверь, только какую дверь собирался закупорить этот биоробот, было неясно. И когда Браст встретил этот устремленный в бесконечность взгляд, внутри у него стало необычайно пусто, и ужас уступил место болезненному безразличию ко всему окружающему. Он еще успел смутно сообразить, что здесь что-то не так, и это не его безволие и не его мысли, но тут мозг отключился окончательно.
Браст очнулся так же внезапно, как погрузился в небытие. Прямо перед глазами, вверху, висели ядовитые зеленые листья, а в уши лез навязчивый знакомый рев. Он лежал на траве и не знал: упал сам или его сбросили с борта машины. Лежать в местной травке никто в зрелом рассудке не отважился бы, некоторые ее виды любили охотиться на мелких насекомых, но и крупными не брезговали, а крупные в Мерактропии — о-го-го. Что-то больно кололо поясницу, и, подсунув руку, Браст обнаружил давешний гаечный ключ. Сжав его в ладони и мысленно взвешивая это орудие защиты, он оглянулся, ища глазами туземца. Но его не было, а рядом рычал микротанк «Гиена» Покатая башня быстро вращалась, водя по окружности широким конусом огнемета. «С ума ребята съехали, — подумал Браст. — Кто же это может быть?» Задний люк танка оставался открытым, и Браст направился к нему, невольно втянув голову в плечи, когда над ним пронесся длинный металлический ствол.
— Сивел, — позвал он, — выключи свою «шарманку», ониотступили.
Ответа не последовало, и, наклонившись, Браст не заметил в темноте кабины никакого движения.
— Сивел! Логги! Чего молчите? Это вы? — вначале громко, а потом почему-то шепотом спросил он и умолк, потому что снова почувствовал где-то там, в глубине черепа, ту же самую, обволакивающую, навязчивую и чужую тоску, а затем в темноте проступил силуэт согнувшегося, будто готовящегося к прыжку голого человека. Браст отшатнулся и совершенно механически толкнул крышку люка. Щелкнув, стальной прямоугольник слился с железной гусеничной коробкой и сразу же вздрогнул, кто-то с силой навалился на него изнутри. Сердце бешено колотилось, а Браст, продолжая сжимать бесполезный гаечный ключ, неотрывно смотрел на дребезжащий под ритмичными ударами бронированный корпус танка.
Сзади раздался хруст ломающихся ветвей. Браст уже опомнился и резко обернулся.
— Что здесь стряслось, тенор-сержант! — рявкнул бас-майор Холт, закладывая в кобуру небольшой игломет.
За ним бежал Пексман и, путаясь в портупее, пытался на ходу подтянуть штаны. А еще кто-то в надвинутой противомоскитной сетке молча осматривал окружающие заросли сквозь прицельную планку.
— Механик, я спрашиваю, что случилось? — снова осведомился Холт.
Его покрасневшее лицо лоснилось от жирного слоя вонючего, отпугивающего комаров крема фирмы «Пон-юсинюя».
— На меня напал мерактроп, — Брасту стало необычайно, прямо-таки эйфорически весело, и он прикладывал максимум — усилий, пытаясь сдержать улыбку, — я запер его, поймал в «мышеловку».
— Ты что, сукин сын, вздумал надо мной издеваться? -Пухлая морда Холта стала совсем багровой.
— Никак нет, майор! — ретиво отчеканил Браст, но предательская кривая усмешка выдала его с головой.
— Что здесь происходит? — в исступлении орал офицер, бешено вращая зрачками. — Почему эта штука вертится?
Это относилось к «Гиене», и Браст, не дожидаясь дальнейших вопросов, быстро доложил о возникшей ситуации. У Холта отвисла челюсть, и, шумно задышав, он вновь извлек на свет божий игломет, затем повернулся к вытянувшимся в струнку солдатам.
— Ликс, мигом приволоки штук пять газовых гранат. Нет, отставить. Отдайте оружие, — он уставился на Пексмана испепеляющим взглядом.
Бедняга побледнел так, как будто на него была нацелена тяжелая атомная батарея брашей.
— Ты что, на аллеях Пепермиды? — последовало хитрое переплетение нецензурных выражений. — Отлучаться из машины без оружия — это преступление! Осел! Взять окружающую местность под охрану!
Он передал Пексману игломет Ликса и жестом указал, где разместиться.
— Во славу Империи, — пролепетал Пексман и, упирая приклад в живот, трусцой подбежал к самой высокой машине — собственному мостоукладчику. Он не успел взобраться на крышку контейнера, когда «Гиена» взревела и, дергаясь, завертелась на месте.
И майор, и сержант без всякой команды, но вполне согласованно отскочили в сторону и залегли метрах в двадцати.
— Сдохнуть мне на этом месте, — приминая упругую траву, прошептал Холт, — но этот дикарь
