— Полин, это ты не думай… Ну, насчет всего этого, — сказал Георгий. — Ты, наверное, решила, что я бандит, да? Это не потому… Можно, я тебе потом объясню, а? — попросил он. — Просто мне сейчас совсем не хочется об этом говорить.
По его лицу мелькнула тень, глаза сразу словно дымом заволокло, и они стали не карие, а дымно- серые.
— Не хочется — не говори, — легко согласилась Полина. — Хлебай бульон, я пока чай заварю.
Пока он пил бульон, полулежа на высокой бабушкиной подушке, Полина заварила чай, поставила на рукодельный столик вазочку с яблочным вареньем и придвинула столик к кровати.
— Вид у тебя благостный, — сказала она, глядя, как Георгий допивает бульон из огромной ярко- красной чашки-бульонницы. — Значит, жить будешь. Ты чего смеешься?
— Потому что ты смешная.
— Это я в лечебных целях, — объяснила Полина. — А так-то я очень даже элегическая. Знаешь, с томной грустиночкой во очах, как все мужчины обожают. Теперь чай, — распорядилась она, забирая у него бульонницу. — У тебя как, язвы желудка нету? Тогда я тебе весь лимон выдавлю, а то Юрка сказал, что у тебя организм ослабленный.
— Да я сам могу выдавить, Полин, — сказал Георгий. — Ничего я не ослабленный. Смотри, рот открываю, жую, глотаю. Вкусное какое варенье, — заметил он. — Прозрачное…
— Это тоже мама варит, я такого ничего не умею, — сообщила Полина. — Называется «яблочный рай».
— Ух ты! — восхитился Георгий.
— Кстати, твой кот однажды слопал целую вазочку, — сказала она.
— Какой ещё мой кот? — удивился он.
— Как какой? — возмутилась Полина. — Которого ты мне на месяц оставлял. Егор который, его же в честь тебя назвали, ты сам сказал.
— Кот?.. — Георгий недоуменно пожал плечами и вдруг вспомнил: — А, кот! Точно, оставлял. Только его не Егор зовут, а Гошка. Это я, знаешь, потом однажды вспомнил, но тебе уже не мог сообщить… Времени пустого было много, лезла в голову всякая ерунда, вот и вспомнил, как кота зовут. Он вообще-то не мой, мне его у одной девочки пришлось забрать, потому что её мамаша сказала, что в окно его выбросит. Только он Гошка, а не Егор, — повторил Георгий.
— Все равно он теперь на Егора откликается, — махнула рукой Полина. — Так что обратно переназывать не будем.
— Конечно, не надо. Я тоже на все варианты откликаюсь. А как это он, кстати, варенье съел? — спросил Георгий. — Я думал, коты не едят варенье.
— Мы тоже думали, — кивнула Полина. — Но он, когда к нам попал, все подряд лопал. Его, видно, эта твоя девочка, или мамаша её, вообще не кормили. Я даже в ветеринарную клинику звонила, они сказали ничего съедобного на виду не оставлять, а то он может до смерти объесться. Ну, мы и не оставляли — мясо там, сметану. Но про варенье никто не подумал, конечно, а он влез на стол и съел.
— Я смотрю, от меня тебе одни беспокойства, — заметил Георгий. — То кота наглого подкинул, то замок сломал, теперь вообще…
— Ну, замок, положим, я сама сломала, — напомнила Полина. — Ты, наоборот, починил. И кот совсем не наглый, а умный, как корабельная крыса. Нюшка его скоро читать научит. Это племянник мой, Юркин сын, — пояснила она.
— Представляю, что тебе брат сказал, когда меня увидел… — пробормотал он.
— Ничего он особенного не сказал, — ответила Полина. — Думаешь, в обморок от ужаса грохнулся? Юрка вообще адекватный, а тем более в своих всяких Чечнях ещё и не такого навидался, я думаю.
— Он военный? — спросил Георгий несколько напряженным тоном.
— Нет, — засмеялась Полина. — Он врач. Ему сто раз предлагали погоны надеть. И в МЧС, и на флоте даже, он у них на каком-то там линкоре или на чем-то ещё плавучем однажды оперировал. Но Юрка говорит, что он человек сугубо штатский. Просто он со спасателями из Красного Креста по разным землетрясениям ездит. Да пообщаешься еще, он вечером придет.
— Зачем?
— Укол тебе делать.
— Может, уже не надо? — спросил Георгий.
Он произнес это таким тоном, что Полина снова засмеялась.
— Ты уколов боишься? — спросила она.
— Да не в этом дело, — ответил Георгий, и Полина догадалась, что он боится не уколов, а Юру, или, скорее всего, просто не хочет с ним объясняться.
Но делать укол пришел не Юра, а девица неземной красоты — медсестра из Склифа. Если бы она сама об этом не сказала, Полина ни за что не поверила бы, что бывают такие медсестры. По её представлениям, такие длиннющие ноги, русалочьи глаза и роскошные темные волосы могли принадлежать только фотомодели.
Георгий, как она заметила, просто офонарел, увидав такого ангела милосердия. У него даже рот слегка приоткрылся, и вид стал такой идиотский, что Полина хмыкнула, подумав: «Какие же они все-таки незамысловатые!»
— Юрия Валентиновича сразу после дежурства у спасателей вызвали на операцию, — одарив больного чарующей улыбкой, сообщила медсестра. — Поэтому укольчик сегодня я сделаю, а перевязку завтра — он сам. Или опять я приду, если… — Она выдержала эффектную паузу и, сверкнув глазами, закончила: — Если Юрий Валентинович опять будет занят.
Полина хотела сказать, что в течение суток Юрий Валентинович, видимо, все-таки освободится, но не сказала, а вышла из комнаты. Просто ей не нравились чересчур самоуверенные красавицы. Впрочем, других ведь красавиц и не бывает…
На прощанье девица небесным голосом заявила пациенту, что с удовольствием зайдет его уколоть и завтра, и послезавтра, ей совсем не трудно, потому что она живет в двух кварталах отсюда, а вот, кстати, её телефончик.
— Полина! — позвал Георгий, когда входная дверь за медсестрой захлопнулась.
— Ну? — спросила она, останавливаясь на пороге комнаты. — Плохо укол тебе сделали, теперь надо компресс на задницу ставить?
— Укол в вену делали, — сказал он, — так что компресса не понадобится. Она до того на одну девушку похожа, что я глазам своим не поверил…
— Красавицы все похожи, — хмыкнула Полина. — Вернее, на мужчин воздействуют схожим образом. Сугубо эстетическим, до слюноотделения, — ехидно добавила она. — Так что, может, это вообще та самая красавица и была, про которую ты подумал.
— Не может. — Георгий улыбнулся, но улыбка вышла невеселая. — С той мы в чертановской квартире жили. Но её уже нету.
— Почему нету? — удивилась Полина. — Стоит себе, как стояла, ты же даже вещи оттуда не перевез.
— Красавицы нету. Нины.
— А куда она девалась? — осторожно спросила Полина.
Что-то в его голосе больше не располагало ни к шуткам, ни к ехидству.
— Нету, — повторил Георгий.
Похоже, об этом он тоже не хотел сейчас говорить.
«Ну и не надо! — решила Полина. — Подумаешь, человек-загадка!»
— Полина, — вдруг спросил он, — по-моему, у тебя где-то здесь рисунки твои были. К «Мэри Поппинс». Я, помню, видел, когда мы квартирами менялись. Есть они сейчас?
— Ну, есть, — кивнула она. — А зачем тебе?
— Я бы посмотрел. Можно?
— Да можно, — пожала плечами Полина. — Только я их не закончила. Издатели разорились, и вообще…
«Вообще» — это было её возвращение к Игорю, но об этом Полина вспоминать сейчас не
