оттого, что Саша был рядом. Георгий каждую секунду чувствовал его присутствие, слышал его прерывистое дыхание и время от времени спрашивал:
— Очень устал, Саша, а? Ты потерпи, немного ещё потерпи!..
Конечно, он устал — это чувствовалось и по дыханию, и по сбивчивым шагам. Георгий и сам устал, хотя был гораздо лучше подготовлен к долгим переходам, несмотря на болезнь и на то, что давно не был на воздухе.
Он уже почувствовал, что темнота перед глазами начинает вспыхивать разноцветными пятнами, когда их конвоиры наконец остановились.
— Дальше на машине поедем, — услышал Георгий голос Малика. — Я с вами сзади сяду, если что- то глупое подумаете, сразу застрелю. Понятно, да?
— Понятно, — быстро ответил Георгий, не дожидаясь какого-нибудь Сашиного вопроса.
Рюкзак с кассетами он с самого начала нес за спиной, поэтому спрашивать было в общем-то не о чем.
Судя по тому, что стремительно летящая машина то и дело подскакивала на ухабах, ехали они не по асфальту. Иногда машина буксовала, визжала колесами, но все-таки выталкивала себя из ям; это был какой-то мощный внедорожник.
Примерно через час пути машина остановилась. Малик приказал выйти и сразу же пересесть в другую машину — на этот раз поплоше, с раздолбанными амортизаторами и скрипучими тормозами. Впрочем, Георгию было не до того, чтобы оценивать качество транспортировки. Он чувствовал, что каждая секунда коротким ударом отдается у него в голове и в сердце, но вместе с тем не мог сообразить, много ли их прошло, этих секунд.
— Значит, так, — сказал Малик, — объясняю, как будем действовать. Сейчас приезжаем, из машины выходим, проходим немножко пешком, потом я вам глаза развязываю, наручники снимаю, вы медленно идете вперед. Медленно, не бегом, понятно, да? Те, которые вас ждут, тоже знают, что к вам бежать нельзя, иначе мы стреляем. А кто вас там встретит, куда поведет, это мне неинтересно, я свое дело сделал. Вам на меня обижаться не за что, да? И мстить мне тоже не за что.
— Мы на тебя зла не держим, — сказал Саша.
— Эх, Саша, хороший ты парень, — усмехнулся Малик. — Только такие, как ты, всегда мальчишками остаются, никогда мужчинами не становятся, потому что…
— Ладно, ладно, — перебил его Георгий. — Много ты понимаешь, кто кем становится. На отца его посмотри.
— Да, у такого отца есть чему поучиться, — согласился Малик. — Все, ребята, приехали!
Только когда они прошли последний километр и Малик снял наконец с их глаз повязки, Георгий понял, что до места добирались почти целый день; так-то он уже не чувствовал усталости. В синих декабрьских сумерках поблескивал снег, темнели ветки голых, по-южному стройных деревьев вдоль лесной дороги…
На дороге Георгий увидел довольно большую группу людей — почему-то женщин с детьми, стариков.
«Обманули, что ли? — мелькнуло у него в голове. — Никакая не свобода, а этим сейчас отдадут!»
От одного из прежних, ещё до Малика, своих охранников он знал, что такое практикуется часто: жителям села, в котором при зачистке погибло много людей, отдают на растерзание русских пленников, чтобы хоть как-то удовлетворить жажду мести осиротевших родственников.
— А кто это? — удивленно спросил Саша, потирая затекшие от наручников запястья.
— Не бойся, это уважаемые люди, — объяснил Малик. — Они за вас отвечают. Из их села человек в Москве с человеком от твоего отца договаривался.
— А чего они ждут? — все-таки не понимал Саша.
— Они смотрят, чтобы мы все правильно сделали, — усмехнулся Малик. — Мы за вас деньги уже получили, а теперь ещё одного их родственника получаем. Поэтому они смотрят, чтобы все было по- честному: мы с деньгами не убежали, ваши — человека им отдали. Вот он идет! — вдруг воскликнул он. — Все, ребята, идите вы тоже! Медленно идите, помните, да?
— Саша, пока держись рядом, а как только через толпу пройдем, встань прямо передо мной и иди не оглядываясь, — сказал Георгий.
— Почему? — удивился Саша.
Можно было позавидовать его спокойствию — в его светлых внимательных глазах даже светился интерес к происходящему!
— Без почему, Саша, — ответил Георгий. — Так надо.
Сам-то он понимал, почему. Впереди все-таки, наверное, были те люди, которые приехали за ними, а вот позади оставалась мрачная толпа, которую Георгий при всем желании не мог считать предсказуемой. Да и не было у него такого желания. У него вообще не было сейчас желаний — все его тело, все нервы были напряжены, и он чувствовал себя стрелой на тетиве.
— Пожалуйста, если ты так считаешь, — пожал плечами Саша. — Вот так идти?
— Да.
Люди в толпе молчали. Пока шли мимо них, Георгий сжимал Сашину руку, а потом, как только толпа осталась сзади, он подтолкнул Сашу вперед и поставил прямо перед собою. Узкие Сашины плечи исчезли за его плечами, и весь Саша скрылся за ним — так, что его вообще не было видно сзади, в этом Георгий был уверен.
Они медленно шли по пустой лесной дороге к маячащим далеко впереди фигурам людей.
И вдруг, когда они не отошли от толпы ещё и на пятьдесят метров, Саша остановился и резко обернулся, чуть не уткнувшись носом Георгию в грудь.
— Ты что? — Георгий даже споткнулся от неожиданности.
— А кассеты, Дюк?! — воскликнул Саша. — Они же не отдали!
— Все отдали, все у меня — рюкзак же на мне!
Эта заминка — когда Саша повернулся лицом к толпе и выглянул из-за Георгия, словно кто-то должен был их догнать, чтобы отдать рюкзак с кассетами, — длилась несколько секунд, не больше. Но выстрел прозвучал ещё быстрее — первый выстрел, и сразу же второй.
Георгий упал сразу после первого, подминая Сашу под себя. Вторая пуля просвистела уже у него над головой.
И тут же тишина взорвалась криками, звуками ударов, русской и чеченской руганью…
— Ты что сделала?! — громче всех послышался голос Малика. — Сука, блядь, ты что делаешь, а?!
— Это ты что делаешь? — зашелся ответным криком женский голос. — Все за деньги можно купить, да?! Моего сына бесплатно убили, а те, богатые, тебе за своих сыновей деньги заплатили, так пусть их сыновья живут, а мой пусть мертвый лежит?! Не будут они жить, я их сама убью, если ты не мужчина, а баба продажная, сам ты блядь!
Георгий слышал эти слова, но не понимал их. Он приподнялся с земли, стоя на коленях, наклонился над лежащим Сашей и спросил, задыхаясь:
— Сильно испугался, да?
Саша молчал, хотя глаза его были открыты и смотрели удивленно.
Георгий почувствовал, что холод проходит у него по позвоночнику и от этого невыносимого холода волосы встают дыбом.
— Саша, ты что?! — Ему показалось, что он кричит, но из горла вырвался только невнятный сип. — Ты ударился?!
Он выкрикнул, то есть высипел это с надеждой — может, и правда Саша просто ударился затылком, потерял созание, потому и…
Почему Сашины губы синеют — это было видно даже в синих сумерках, — Георгий понимать не хотел. Он не мог понимать такое, этого не могло быть, этого не должно было быть!
Но это было.
