Анна Берсенева
Слабости сильной женщины
Часть 1
Глава 1
У них походочка, как в море лодочка!..
Целый день вертелась у Леры в голове эта песенка, и целый день, перепрыгивая через бесчисленные лужи, она с любопытством думала: неужели и правда какая-то особенная у нее походка?
Комплимент ей сделал случайный прохожий. Даже и не комплимент, а так просто, сказал на ходу:
— Эх и походочка у вас, девушка — загляденье!
Вот и прицепилась песенка, которую часто пел Митя Гладышев.
Лера даже в витрины косилась, чтобы рассмотреть свою походку получше, но совершенно напрасно: витрины были грязные и пустые, и поэтому смотреться в них как в зеркала было невозможно — просвечивали внутренности магазинов, и все.
День у нее сегодня выдался просто сумасшедший, но это Леру ничуть не угнетало. Она любила сумасшедшие дни в дождливую погоду и с удовольствием летала по всему городу. Ей нравилось, что ходит она быстро — в самом деле, летает — нравилось лавировать в толпе прохожих, никого не задевая и никому не позволяя тормозить ее стремительное движение. Она не торопилась, но все успевала. Может быть, правда — походка такая?
Сегодня, например, она успела получить обе стипендии, свою и Костину. Даже в каждой из двух очередей почти не стояла, потому что прибежала в числе первых — а те, кто ходят медленно, пусть торчат в очередях. А после стипендий успела еще на одну лекцию, на которой ей как аспирантке вообще-то не обязательно было присутствовать, но ей было интересно — и она успела, хотя для этого пришлось ехать с Ленинских гор на Моховую, на журфак.
А потом вернуться на метро «Калужская», в аптеку. С утра было почему-то закрыто, и, поколебавшись пару минут: ждать ли, пока откроют — вроде маячили какие-то фигуры внутри — или спешить на необязательную лекцию и вернуться потом еще раз, — Лера решила, что лучше вернется.
Эта аптека на Бутлерова оставалась, кажется, последней на всю Москву, где был церебролизин. Мама обзвонила все районные справочные, и всюду отвечали: нету, нету, не знаем когда, и будет ли вообще.
— Как это может быть! — возмущалась Лера. — Если это единственное лекарство, которое помогает, и если оно нужно постоянно — как это может быть, чтобы оно продавалось в единственной аптеке!
— Очень просто. — У мамы, кажется, ничего не могло вызвать возмущения в привычной действительности. — Лерочка, надо еще радоваться, что хоть там есть. А если бы не было нигде?
Мама говорила об этом спокойно, как о том, что завтра ожидается дождливый день — чему, мол, удивляться, осень же. И Лере даже в голову не пришел вчера вечером простой вопрос: а что будет, когда не будет нигде? Ведь раньше лекарство продавалось в аптеке на Сретенке, а теперь нету…
Зато сегодня, когда она во второй раз вернулась на Бутлерова, — этот простой вопрос тут же поразил ее, заставил остановиться, смирить свой стремительный и легкий бег.
— Церебролизин, пожалуйста, — сказала она, протягивая рецепт в окошечко первого отдела.
— Нету, — ответила провизорша, едва взглянув на Лерину бумажку.
— То есть как — нету? — возмутилась было Лера. — Вчера по телефону сказали, что есть!
— Вчера еще был — теперь кончился, — объяснила аптекарша так спокойно, словно речь шла о поливитаминке, без которой прекрасно можно обойтись.
— И что же делать?
— Девушка, милая, ну откуда я знаю? — пожилая провизорша ответила с таким неожиданным сочувствием, что Лера даже не могла возмущаться дальше. — Я же все понимаю, для чего церебролизин — но нету! Что я могу сделать?
— А мама что должна делать? — по инерции спросила Лера — впрочем, уже без всякого возмущения.
Она вдруг почувствовала, что устала. Казалось ерундой — проехаться туда-сюда в метро-автобусе, пробежаться немножко под дождем, немножко промокнуть, послушать лекцию, высыхая прямо в аудитории, еще проехаться и пробежаться… И вдруг — устала, и стояла теперь, беспомощно глядя на спокойную аптекаршу.
— Думаете, вы первая меня об этом спрашиваете? Со всего города едут… Другие каналы надо искать, больше что же? На аптеки теперь надеяться нечего.
Лера вышла на улицу все с тем же чувством: устала, непонятно почему — устала, и торопиться совершенно некуда. Где они текут, другие каналы?
Она спустилась по выщербленным ступенькам, остановилась. Дождь кончился, но крупные капли падали со старой липы, разросшейся у входа, и от этого тихого шелеста листьев и капель, и от подступающих осенних сумерек Леру вдруг охватила безнадежность — таким устоявшимся все показалось, таким неотменимым…
У нее всегда было это ощущение во время осенних дождливых сумерек — завершенности и покоя. Но Лера любила его, и никогда оно не связывалось у нее с безнадежностью. И только сегодня все вдруг изменилось.
— Девушка, это вы церебролизин для мамы спрашивали?
Обернувшись, Лера увидела невысокого парня, быстро спускающегося вслед за ней по ступенькам аптеки. На нем была болоньевая коричневая куртка, по которой тут же забарабанили капли.
— А что? — спросила она с надеждой.
— Могу помочь, — ответил парень.
Лера тут же встрепенулась. Нет, все-таки ей везет! Только что казалось, что все потеряно — и вдруг появляется этот неприметный парень с угреватым лицом, и оказывается, что он может помочь!
— Вы знаете, где есть церебролизин? — спросила она.
— Конечно, знаю, — усмехнулся парень. — У меня.
Отлично! Мало ли откуда у человека может оказаться дефицитное лекарство — может, успел купить про запас, а может, тетя двоюродная прислала из Швейцарии.
— Вы продадите? — Лера посмотрела на парня немного заискивающе — не передумал бы!
— Если купите, почему не продать? Иначе бы не спрашивал.
— Сколько? — спросила Лера, доставая кошелек.
«Половина стипендии, — мгновенно мелькнуло у нее в голове, когда парень назвал цену. — Да-а, рачительный молодой человек…»
Возмущение, злость, растерянность мелькнули у нее внутри так же быстро — и даже, наверное, отразились в глазах. Но едва ли ее собеседник мог реагировать на выражение лица, а вслух Лера, не раздумывая, произнесла:
— Сколько у вас?
— На курс инъекций трех упаковок хватит, — деловито ответил парень — видно, он неплохо был осведомлен о том, как следует колоть церебролизин. — Будете брать?
— Буду.
Парень впервые взглянул на нее удивленно: видимо, он привык, что клиенты возмущаются, называют спекулянтом, желают погибели и жалуются на безденежье. А эта девица с пушистой стрижкой —
