этого чудесного мальчика.
Его невозможно было не заметить, потому что он был похож на Есенина. Не лохматого и нарочито бесшабашного, каким тот выглядел на некоторых фотографиях, а такого, каким получался, снимаясь с Айседорой Дункан, — с одухотворенным лицом и ясным взглядом больших светлых глаз.
Утро казалось золотым из-за того, что солнечный свет проходил сквозь осенние листья. Площадка перед первым гуманитарным напоминала старинную картину в золотистых трещинках: множество людей, освещенных каким-то особенным светом, каждый из них принадлежит себе и одновременно участвует в едином движении.
Это было так красиво, что Лера влюбилась во всех одновременно, во всю эту новую жизнь — и, наверное, поэтому не сразу догадалась, что влюбилась в Костю.
Единство единством, а неразбериха царила порядочная. Например, оказалось, что до сих пор не решено, кто куда поедет. А это было немаловажно, потому что одним предстояло ехать в ближнее Подмосковье, а другим почему-то — в Смоленскую область, откуда домой на выходные не съездишь.
Лере было все равно — она-то и попала в Смоленскую, вместе с половиной своего факультета и половиной биофака. Молодой, спортивного вида куратор поставил птичку напротив ее фамилии, и она взобралась в свой автобус — какой сама выбрала среди отправлявшихся в Смоленскую.
Она тогда вообще была восторженная до самозабвения, и компанию поддерживать привыкла с детства, а тут еще эйфория от первого картошечного дня — и Лера, как все, пела песни до хрипоты, и смеялась неизвестно чему, и пила вино из бумажного стаканчика, и перезнакомилась со всеми еще прежде, чем автобус выехал за Кольцевую.
Но даже в эти шумные часы, в тесноте автобуса, она все время видела Костю — краешком глаза, потому что он сидел в углу. Костя улыбался, словно бы смущенно — оттого, что не принимал шумного участия в общем веселье.
«Взгляд у него какой — ласковый! — вдруг поняла Лера. — Ничего невозможно больше сказать о нем, а вот это сразу чувствуется…»
— Ты не любишь петь? — спросила она, в какой-то момент оказавшись рядом с этим ясноглазым мальчиком — все перемещались по автобусному салону, болтали друг с другом, обрывали разговор на полуслове и тут же продолжали его с кем-нибудь другим. — Или тебе невесело?
— Нет, что ты — мне действительно очень весело, — спокойно возразил мальчик, покачав головой, словно опровергая такое странное предположение о нем. — Просто у меня ни голоса, ни слуха — как же я могу петь?
— Да очень просто! — воскликнула Лера. — Здесь же не оперный театр, все поют, как могут, и веселятся, как хотят. Меня зовут Лера Вологдина.
— Константин Веденеев.
— Ты на истфаке или на биофаке? — спросила Лера, не припоминая этой фамилии в длинном списке однокурсников.
Но она ведь и не запомнила весь список, когда со страхом и надеждой просматривала его, подпрыгивая за спинами других абитуриентов.
— На биофаке.
— Как же ты будешь резать кроликов? — вдруг удивилась Лера.
Это действительно было первое, что пришло ей в голову. Да и что еще можно было подумать, глядя в ласковые Костины глаза?
— Почему обязательно кроликов? — улыбнулся он. — И потом, ведь это будет не сразу, я привыкну.
Лера ожидала, что он спросит что-нибудь и о ней, но Костя не спросил, и она через полминуты забыла об этом. Просто он немногословный, это же понятно. А раз уж они попали на общую «картошку», раз впереди у них по меньшей мере месяц — успеют поговорить обо всем!
Через несколько часов все устали от шума и крика, а некоторых просто разморило от вина — и многие уснули или хотя бы притихли. Лера и не устала, и не опьянела: в их приблатненном дворе вино пробовали в самом розовом возрасте, и хотя она к приблатненным не относилась, но и опьянеть от трех глотков сухача тоже, конечно, не могла.
Перешагивая через рюкзаки и сумки, Лера пробралась вперед, к водителю.
— А на Бородино заедем?
— Нет-нет, на обратном пути, — тут же ответил сидевший рядом куратор. — Пока доберемся до места — еще дождя не было бы там, а то дорогу развезет! — пока устроимся… На обратном пути удовлетворим ваше историческое любопытство.
Вообще-то Лера уже была на Бородинском поле, еще в школе возили на экскурсию, но сейчас ей хотелось попасть туда еще раз — с Костей.
И тут она с удивлением поняла: да ведь ей все хочется делать вместе с Костей!..
Деревня Студеново, в которую привезли часам к шести, показалась им совершенно заброшенной.
— Да-а… — протянул однокурсник Игорь. — Прямо иллюстрация к демографическому справочнику о вымирающей России!
Все Студеново состояло из одной недлинной улицы. Конечно, люди жили в этих вросших в землю домах, но очень уж незаметно, наверное, проходила их жизнь, просто еле теплилась. И на этой единственной улице было пусто, хотя даже сумерки еще не сгустились.
Лес подступал почти к самым домам, и казалось, из него может выйти кто угодно, включая Бабу Ягу.
— Страшновато как-то, — поежилась Зиночка Рудницкая. — Там, наверное, и волки есть?
— Есть! — охотно подтвердила Лера, которой совсем не было страшно. — И медведи, и тигры, и пантеры, и…
— Не понимаю, что тебя так веселит, — обиделась Зиночка. — Представь: в этой глухомани придется месяц прожить! А дожди пойдут, а дорогу развезет? Нет, все-таки это несправедливо: почему именно мы сюда, а другие возле самого дома! А мыться где?
— Мыться — в бане, в любой дом пустят, — объяснил симпатичный куратор Петр Васильевич. — И прошу не волноваться: мы сюда ездим уже не первый год, лично я — третий, и никаких ЧП не было ни разу. Люди здесь доброжелательные и относительно спокойные. Молодежи практически нет, но оно и лучше, мы сами себе молодежь.
— А где мы будем жить? — не отставала Зиночка.
— Жить мы будем в школе. Да-да, не удивляйтесь, здесь есть школа, — подтвердил Петр, поймав на себе удивленный Зиночкин взгляд. — Бывшая, конечно. Теперь ее именно и используют как жилье для студентов.
Несмотря на заверения куратора, школа не была особенно приспособлена для жилья. Во всяком случае, никому и в голову не пришло протопить к их приезду — из-за скрипучей двери на них дохнуло затхлой сыростью. Даже Лера поежилась, хотя ее-то все это угнетало меньше, чем остальных.
— Бр-р, да как же тут жить? — фыркнул Игорь. — Чем топить?
— Ребята, не унывайте! — бодро посоветовал куратор Петр. — Неужели никто не умеет спилить сосну? Посмотрите, сколько их здесь!
— Потрясающе — пилить сосну на дрова! — воскликнула Зина. — А поохотиться не надо, чтобы обед добыть?
— Обед нам будут привозить с центральной усадьбы. Собирались мы в спешке, здесь одни первокурсники, поэтому я не был уверен, что среди нас найдутся пристойные повара. И кстати, — добавил Петр Васильевич, — если кого-то не устраивают здешние условия — так ведь можно отправиться с другой группой дальше, в следующую деревню. Мы же не все здесь разместимся.
— Нет уж, хватит, — решительно сказал Игорь. — Можно подумать, за лесом нам откроются достижения цивилизации. Приехали!
Их автобус остался в Студеново полным составом — и Костя тоже. Лера ворчала потихоньку вместе со всеми, растапливая сырыми дровами дымящую печку, и щелями в стенах возмущалась вместе со всеми. Но на самом деле просто не хотелось выделяться — а так-то ей совершенно наплевать было и на дым, и на
