— Так-таки и по декларации? — прищурилась таможенница. — На Турцию, значит, поглядеть едем, товаров не будем приобретать? Ой, ну смех с этими челноками, хоть бы за дуру меня не держали!
Неожиданно она отступила в коридор и скомандовала оттуда:
— Вы три, — она кивнула на монолитных теток и Зоську, — выйдите. А вы, — кивок в Лерину сторону, — в купе останьтесь.
Выходя в коридор, Зоська испуганно оглянулась на Леру, но таможенница уже закрывала за ней дверь.
— Женщина, а мне кажется, у вас-то лишние доллары и есть, — сказала она, внимательно глядя Лере прямо в глаза.
Глаза у самой таможенницы были цепкие, ощупывающие — казалось, ее взгляд сейчас проколет Лере лицо.
— Почему же вам так кажется? — спросила Лера.
Сердце у нее заколотилось так быстро, что она испугалась, как бы не участилось дыхание.
«Хорошо еще, что я не краснею, — успела подумать она. — Хорошо, что не блондинка…»
— Насмотрелась тут на вас. Чутье у меня как у собаки, — коротко объяснила таможенница.
Потом неторопливо, старательно ощупывая, провела руками по Лериной груди, животу.
— Ну-ка, расстегните халат, — велела она.
Лера принялась расстегивать пуговицы, стараясь, чтобы не дрожали руки.
— Снимайте халат, снимайте, — поторопила таможенница. — Теперь лифчик. Так, туфли тоже снимайте. И дайте-ка мне их сюда!
Оставшись в одних трусах, Лера нагнулась и подала таможеннице туфли. Та, не отводя взгляда от голой Леры, быстро ощупала их изнутри и, чтобы не нагибаться, поставила на полку.
— А в трусах у вас что? — медленно протянула она. — Ну! Между ног — что?
— Вы не знаете, что бывает между ног? — спросила Лера, прищурившись.
— Знаю, вы меня не учите. А белое, вон то — что?
— У меня месячные — что, нельзя?
— Что-то много вас с месячными челночат! — хмыкнула женщина. — А если я сейчас и трусы скажу снять, и проверю, какая у тебя там гигиена?
— Пожалуйста, — пожала плечами Лера. — Если вам не противно… Снимать?
— Ладно, — таможенница наконец поморщилась. — Хотя и надо бы…
«Сейчас проверит на этот самый прозвон, — билось у Леры в висках. — Найдет эти чертовы доллары — и что тогда? Хорошо, если просто отберут, а если вообще обратно отправят?»
— Одевайтесь, — коротко бросила таможенница. — Некогда тут с вами, а то бы…
Не дожидаясь, пока Лера оденется, она вышла из купе, не став больше никого обыскивать.
Придерживая на груди руками незастегнутый халат, Лера опустилась на полку.
— Лер, ну ты не переживай так, — шептала Зоська, когда они вышли вдвоем в коридор. — Не нашла же, что еще надо? Но ты молодец, не растерялась! Я же тебя и не предупредила даже, что говорить в случае чего… Теперь все нормально будет, ведь, считай, повезло!
— Повезло, — машинально кивнула Лера.
Она никак не могла стряхнуть с себя оцепенение, овладевшее ею с той самой минуты, когда таможенница велела снять халат. И снова: это не страх был — то непонятное чувство, которое она испытала.
Она совсем не боялась этой женщины; на самом деле, не боялась даже того, что найдут лишнюю сотню долларов. Но эти короткие толстые пальцы, которые могли прикоснуться к ней, Лере, — прикоснуться по полному праву, по закону — эти властные пальцы, перед которыми она была абсолютно беспомощна…
Она вдруг поняла: « А ведь я вообще беспомощна сейчас, я влилась в какой-то поток, в котором действуют совсем другие законы, чем я привыкла, и в этом потоке никто не различает отдельных капель…»
Это и была та неведомая жизнь, что так смутно страшила ее все время до отъезда. И как жить в ней, какой быть в ней теперь — когда не хочется быть никакой?..
— Смотри, подняли поезд, — услышала она голос Зоси. — Колеса перед Болгарией меняют, ты же не видела еще?
Лера снова кивнула — что за дело ей было до колес!
— Тут недалеко до следующей остановки. Горна Оряховица называется, — объясняла Зоська. — А там в автобусы погрузимся — и все, до самого Стамбула.
Ночная дорога в автобусе запомнилась Лере только остановками то на румынской, то на турецкой границе. Выходили, показывали вещи, документы.
— Туда вообще-то нормально ехать, — снова объясняла Зоська. — Взять с нас, кроме долларов, нечего, а их еще возись, ищи… А вот обратно — это похуже будет: все ведь на виду, что везем.
Лера впала в какое-то странное состояние, напоминавшее бред. Огни пограничных постов поблескивали в воспаленном сознании; чужие голоса звенели в ушах, откуда-то изнутри распирая голову. Ей стыдно было перед Зоськой. Как будто испугалась всех этих таможен, обысков и проверок! Как объяснить, что дело совсем не в этом… У Леры было такое ощущение, словно она вылазит из собственной кожи, словно со скрипом меняется каждую минуту.
Безобидная поездка, предпринятая так неожиданно и легко, оборачивалась чем-то бесповоротным.
Лера уснула только под утро, когда уже ехали мимо турецких поселков, едва различимых в редеющей предрассветной тьме.
Шея затекла от сидячего сна, и Лера едва подняла голову.
— Стамбул, Лер, приехали! — толкала ее Зося.
Все уже проснулись, пили кофе из термосов. Лера тряхнула головой, приходя в себя.
Несмотря на усталость после бессонной ночи, она чувствовала себя гораздо лучше. Как-то отдалилось воспоминание о таможеннице с ее властными пальцами, перестали мучить ночные размышления. К тому же усталость, которую надо было преодолеть, мешала прислушиваться к собственному состоянию.
Петляя по узким улицам, автобус подъехал к гостинице «Гянджлик».
— Слушай, а почему здесь так грязно? — удивилась Лера, спрыгнув на тротуар.
— Сама не понимаю, — так же удивленно протянула Зося. — Смотри, мусор кучами лежит!
Действительно, асфальт был устлан отбросами, обрывками и объедками.
— У них мусорщики бастуют, вот и грязь, — лениво объяснил шофер. — А вам-то не все равно разве? — добавил он. — До магазинов догребете как-нибудь, не утонете.
Они находились в европейской, торговой части Стамбула, и это немного разочаровало Леру. Тот Константинополь, который ей так хотелось увидеть, оставался за Босфором.
Когда разместились в гостиничном номере и, перекусив дорожными остатками, отправились в город, — все стало еще яснее. Лера видела Зоськино нетерпение: той хотелось как можно скорее пробежаться по знакомым магазинчикам, выяснить, не появилось ли в них чего-нибудь подешевле. Лера прекрасно ее понимала. Дело даже не в том, что Зоське безразлична Айя-София, просто она человек практический и совсем не склонный к самообману.
Шум на узеньких торговых улицах стоял невообразимый. Но, как ни странно, он не утомил, а наоборот взбодрил Леру. Ей понравились зазывалы, стоящие возле каждой лавчонки и хватающие прохожих за руки. Их жесты и интонации были так выразительны, что трудно было не поддаться на эти настойчивые приглашения.
— Наташа, Наташа! — кричали зазывалы, узнавая в Лере и Зосе русских.
— Они всех наших Наташами зовут, — усмехнулась Зоська. — Откуда взяли — непонятно.
В лавочках их встречали так, словно они были долгожданными гостями: показывали товар, приносили кофе, на пальцах показывали цену.
— Нет, — решительно говорила Зося. — Я другую лавку знаю, там дешевле. Пойдем!
