хоть в петлю. Она совсем не хотела, чтобы муж это заметил, и, пока он был в ванной, поспешно умылась на кухне, поставила разогреваться суп, сунула в духовку глиняные горшочки с гуляшом… Все это она делала по инерции, все это было нетрудно. Но притвориться перед Сергеем, будто у нее все в порядке, было не то что трудно — просто невозможно.
Все ее неприятности, которые он мгновенно замечал по ее настроению, почему-то всегда воспринимались им как пустяки. Во всяком случае, он расспрашивал о них именно таким тоном, каким расспрашивают о каких-нибудь не стоящих внимания глупостях.
И этот вечер не был исключением. Конечно, Сергей заметил ее состояние сразу же. Но только через полчаса, когда уже и суп был съеден, и гуляш, и заварился чай, он наконец поинтересовался:
— Ну, Анютка, почему у тебя нос картошкой и глаза тоскующей собаки? Семейная жизнь опостылела, быт заел?
— Вечно ты со мной как с дамочкой в парикмахерской! — Анна невольно улыбнулась и быстро посмотрелась в стеклянную дверцу кухонного буфета: неужели и правда нос так распух? — Думаешь, мне может опостылеть жизнь с тобой?
— А ты думаешь, я часто беседую с дамочками в парикмахерских? — поинтересовался он. — Давай, девушка, колись: что у тебя за непонятки?
— Господи, Сережа, это что, все деловые люди теперь так разговаривают?
Теперь Анна уже не улыбнулась, а засмеялась. Второго такого человека, который умел бы двумя фразами вывести ее из состояния безнадежного отчаяния, просто на свете не было!
— Это я сегодня с милицией общался, — объяснил Сергей. — С таможней у меня возникли проблемы, пришлось в ножки падать ментам. И как тут было лексику не усвоить? Ты в сторону-то разговор не уводи, — напомнил он. — Может, у тебя любовник появился и ты по этому поводу страдаешь — должен же я знать.
— Если бы любовник, — вздохнула Анна.
— Как мечтательно ты об этом говоришь! — засмеялся он. — Ну, так что же?
«Колоться» ей пришлось буквально две минуты. Все было ясно, однозначно и неотменимо.
— И что ты собираешься делать? — спросил Сергей, когда она замолчала.
— А что теперь можно сделать? — пожала плечами Анна; за разговором с мужем она все-таки немного успокоилась, во всяком случае, уже могла думать и даже говорить о случившемся без слез. — Если бы я могла вынуть волшебную палочку из рукава, я бы это сделала.
— Надо вынуть.
— Сережа, но у меня ее нет, — невесело улыбнулась она. — Хоть обыщи — нету.
— А что, обыскать тебя было бы приятно… — задумчиво произнес Сергей, и Анна заметила, как знакомая волна прошла по его глазам и ярче стало пятнышко у виска. — Пойдем, прямо сейчас обыщу, а? — предложил он.
— Пойдем, — кивнула она, вставая.
— Ладно, посиди пока — отложим на десять минут, — засмеялся он. — Но только на десять, не больше! Учти, я приношу большую жертву, потому что хочу тебя не через десять минут, а прямо сейчас. — И добавил уже другим тоном: — Анюта, этого нельзя так оставлять, и я этого так не оставлю.
— Ты? — удивилась она. — Но почему ты?
— А почему бы и нет? — Он пожал плечами. — В конце концов, если ты будешь занята делом, которое тебе нравится, и если это дело к тому же будет приносить доход, то для меня от этого выйдет только польза.
— Господи, Сережа, какой еще доход! — воскликнула Анна. — О чем ты говоришь?
— Я же теперь деловой человек, забыла? — напомнил Сергей. — Поэтому думаю исключительно о деньгах, что естественно. Журнал может приносить доход, — твердо сказал он. — Я этим, конечно, специально еще не интересовался, но я в этом уверен. Если старые козлы не хотят им заниматься, то и хрен с ними, так даже лучше. Значит, вам надо самим его продавать. И если надо будет, ты лично сядешь в метро вместе с Матвеем и будешь продавать свой журнал. А я вам, страдальцам, буду два раза в день подвозить горячую пищу из ближайшей столовки, — глядя на жену веселыми глазами, добавил он.
— Издеваешься над бедной женщиной, да? — Анна ткнула его пальцем в солнечное сплетение; ей тоже почему-то было уже весело. — Чтобы продавать журнал в метро, его, между прочим, надо для начала выпустить. А бесплатно типографии не работают. Да ну, Сережа, у нас же ничего нет, просто ни-че-го! Даже помещение не наше.
— Помещение должно быть твое, — немедленно отреагировал Сергей. — И это надо сделать в ближайшие дни, пока никто не опомнился. Ты что, не видишь, что здесь была одна квартира? Ее просто стеночкой разделили. Наверняка в архивах сохранились какие-нибудь документы…
— Филькины грамоты, — подсказала Анна.
— За отдельное спасибо скромные труженицы жилконтор перепишут тебе эти филькины грамоты на гербовую бумагу и скажут, что так всегда и было. Все должно быть лично твое — и помещение, и журнал. Иначе ничего не получится. Анюта, ты просто плохо себе представляешь, что сейчас происходит, — уже совершенно серьезно сказал он. — Все рвут куски руками и зубами, и реально действует только один закон: кто не успел, тот опоздал.
— Но ты же, по-моему, не рвешь куски зубами… — растерянно сказала Анна.
— Потому что мне этот кусок, спасибо Левке, практически вложили в рот, надо только не уронить. И потому что мой бизнес выгоден по определению: телевидение уже никуда не денется, и хайтековские технологии будут только развиваться.
— Все равно — ты себе не представляешь, сколько денег надо, чтобы выпустить хотя бы один номер, — вздохнула Анна. — Да и я не представляю…
Надо не представлять, а посчитать. — Когда он говорил таким своим ясным математическим тоном, Анне казалось, что все это действительно возможно. — Надо посчитать, сколько будет стоить один номер и за сколько его можно будет продать, надо соотнести это с теми деньгами, которые у меня есть сейчас, и с теми, которые я могу занять, например, у Левки… В общем, много всего надо, и этим стоило бы заняться уже завтра. А сегодня, я тебя прошу, давай займемся чем-нибудь не таким осмысленным.
Он протянул руку, коснулся Анниной груди, сжал пальцы, и она увидела, как губы у него мгновенно стали сухими, как будто он не выпил только что полный стакан чаю.
— Сережка, ты просто маньяк какой-то! — засмеялась она. — А если Матюшка проснется, а если твоя мама?
— Так я ж не на столе тебе предлагаю — в спальню пойдем. — Он встал и прижал ее к себе так сильно, что у нее занялось дыхание. — Или хочешь на столе?..
Сергей сильно устал за те два года, что занимался бизнесом — без отпуска и почти без выходных. Анна догадывалась об этом не столько по тому, что выражение его лица сделалось жестче и морщинки у губ отчетливее, сколько по тому, что он стал засыпать как каменный сразу после близости. Прежде они еще долго разговаривали в постели, когда их тяга друг к другу была удовлетворена, а теперь он обнимал ее, притягивал к себе и уже через минуту, приподняв голову от его плеча, Анна видела, что он спит мертвым сном.
Но сегодняшний вечер был исключением. Наверное, Сергей тоже взволновался разговором, который Анну взбудоражил совершенно.
— О чем спросить хочешь, Анютка? — сказал он, лежа на одной подушке с нею. И как он с закрытыми глазами видел, что она хочет о чем-то спросить? — Спрашивай сейчас, а то потом я тебя опять захочу, не до расспросов будет.
— Ты поспал бы лучше, герой-любовник, — улыбнулась она. — Сколько тебе лет, помнишь?
— Спрашивай, спрашивай, — потребовал он. — Мои года — мое богатство.
— Сереж, я ведь даже не знаю, сколько у тебя… то есть сколько денег ты можешь на все это потратить, — смущенно сказала она.
Достаточно, — не открывая глаз, усмехнулся Сергей. — Я же наши акции купил, забыла? Год назад они дешевые были, а сейчас активно растут. Так что я не только зарабатываю хлеб свой в поте лица своего, но и лениво стригу купоны, — объяснил он. — Которые, впрочем, нарастают и благодаря моему труду в поте лица. Ну, это в общем неважно. Деньги пока есть.
