В штаб-квартире Гюнвальд Ларссон грубовато сказал:
— Так, с этим все ясно. Парень совершенно нормальный, и его свидетельские показания, вне всякого сомнении, заслуживают доверия. Чистая трата времени.
Колльберг немного поразмышлял об этой трате времени. Потом спросил:
— Где Мартин?
— Допрашивает грудного младенца, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— А еще что новенького?
— Ничего.
— Здесь кое-что имеется, — поднял голову Меландер над своими бумагами.
— Что?
— Заключение психологов. Их мнение об этом деле.
— Болтовня, — заявил Гюнвальд Ларссон. — Несчастная любовь к тачке и так далее.
— М-м, — буркнул Меландер, — я бы не стал утверждать это с такой уверенностью.
— Вынь изо рта трубку, не слышно, что ты говоришь, — сказал Колльберг.
— Они сделали заключение, которое кажется очень правдоподобным и весьма тревожным.
— Да брось ты, — подал голос Гюнвальд Ларссон. — Тревожным? А до этого оно что, не было тревожным?
— Если говорить о том, что этого человека нет в нашей картотеке, — бесстрашно продолжил Меландер, — то они утверждают, что такой человек вполне мог никогда еще не сидеть в тюрьме. И что он даже мог спокойно жить много лет, а эти его наклонности вообще могли никак не проявляться. Удовлетворение извращенных сексуальных наклонностей, говорят они, как наркомания. Здесь они иллюстрируют это зарубежными примерами. Ненормальный в сексуальном отношении человек может долгие годы удовлетворять свои наклонности, возможно, как эксгибиционист или эротоман. Однако если такой человек, предположим, под влиянием какого-либо случайного импульса совершит изнасилование или убийство на сексуальной почве, то потом он уже будет в состоянии удовлетворять свои наклонности только путем изнасилования или убийства.
— Это как в старой сказке о медведях, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Как однажды медведь убил корову и так далее.
— Так же как и наркоману, ему требуются чем дальше, тем более сильные средства, — продолжил Меландер и полистал заключение. — Если наркоман переходит с гашиша на героин, то он уже не может потом удовлетворять себя гашишем. При сексуальных извращениях дело обстоит точно так же.
— Это звучит довольно правдоподобно, — сказал Колльберг, — но вместе с тем довольно примитивно.
— Я бы сказал, что это звучит чертовски неприятно, — заметил Гюнвальд Ларссон.
— Дальше будет еще неприятнее, — сказал Меландер. — Они пишут здесь, что такой человек способен долгие годы жить без каких-либо симптомов сексуального извращения. Он просто может в спокойной домашней обстановке всего лишь представлять себе разные сексуальные извращения, и причем даже не отдавать себе в этом отчет, пока однажды какой-нибудь случайный импульс не заставит его совершить насилие. Но зато потом он уже не сможет остановиться и будет повторять это снова и снова и чем дальше, тем с большей беспощадностью и постоянно растущей жестокостью.
— Почти как Джек Потрошитель, — заметил Гюнвальд Ларссон.
— А что там говорится насчет импульса? — спросил Колльберг.
— Его может вызвать что угодно, самые разные причины, какая-нибудь случайность, упадок физических сил, болезнь, пьянство, наркотики. Если мы предположим, что это заключение подходит к данному случаю, то в прошлом преступника не находим ни одной ниточки, за которую могли бы ухватиться. Полицейские архивы и картотека бесполезны, то же самое относится и к медицинским картотекам. Этого человека просто-напросто нигде нет. И когда он однажды начинает насиловать и убивать, то уже не в состоянии остановиться. Он также неспособен сам признаться или вообще контролировать свои собственные поступки.
Меландер ненадолго замолчал. Потом похлопал по фотокопии заключения психологов и сказал:
— Кое-что здесь даже чересчур точно соответствует данному случаю.
— Послушай, я тебе придумаю кучу других возможностей, — раздраженно фыркнул Гюнвальд Ларссон. — Может, это сделал какой-нибудь иностранец, который был здесь проездом. Или, вполне вероятно, это сделали два преступника… в парке Тантолунден, возможно, совершено инспирированное убийство, вызванное шумом вокруг убийства, совершенного ранее.
— Этому многое противоречит, — спокойно сказал Меландер. — Знание обстановки, почти сомнамбулическая уверенность, с какой было совершено преступление, выбор времени и места, абсурдность того, что после двух убийств и семидневного розыска у нас нет ни одного серьезного подозреваемого. Кроме Эриксона. Идею об инспирированном убийстве опровергают исчезнувшие трусики. Ведь эта информация не попала в газеты.
— Все равно я не могу объяснить это как-то иначе, — упрямо стоял на своем Гюнвальд Ларссон.
— Опасность состоит в том, что в данном случае ты выдаешь желаемое за действительное, — заметил Меландер и принялся раскуривать трубку.
— Да, — сказал Колльберг и вздрогнул. — Возможно, это лишь благие пожелания, Гюнвальд, но я в самом деле надеюсь, что ты прав. В противном случае…
— В противном случае, — перебил его Меландер, — у нас просто-напросто ничего нет. И единственное, что может привести нас к убийце, так это то, что мы в следующий раз схватим его на месте преступления. Или…
Колльберг и Гюнвальд Ларссон додумали эту мысль и пришли к тому же неприятному заключению. Однако высказал его Меландер:
— Или он будет делать это снова и снова, с такой же сомнамбулической уверенностью, пока ему наконец не изменит удача и мы его не схватим.
— Бр-р, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— Что еще там имеется в этих твоих бумагах? — спросил Колльберг.
— Больше ничего, — ответил Меландер. — Одни предположения, и все это противоречит друг другу. У него могут быть повышенные сексуальные потребности или минимальное половое желание. Это они вроде бы считают наиболее вероятным. Приводят разные примеры и того, и другого.
Он положил заключение на стол и сказал:
— А вам вообще приходило в голову, что даже если бы он стоял здесь перед нами, у нас не было бы абсолютно ничего, что бы позволяло каким-то образом установить его причастность к этим убийствам? Единственное вещественное доказательство, которым мы располагаем, это два довольно сомнительных следа в парке Тантолунден. И единственное, что доказывает, что человек, за которым мы охотимся, действительно мужчина, это следы спермы на земле возле трупа — опять-таки в парке Тантолунден. И если его нет в картотеке, нам ни к чему даже целый альбом его отпечатков пальцев.
— Точно, — кивнул Колльберг.
— Но у нас есть свидетель, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Грабитель видел его.
— Если на него можно полагаться, — возразил Меландер.
— Неужели ты не можешь сказать совсем ничего, ни одного пустяка, чтобы доставить нам хоть немного радости? — сказал Колльберг.
На это Меландер не ответил, а посему все трое погрузились в глубокое молчание. В соседнем кабинете зазвонил телефон, и Рённ или кто-то другой взял трубку.
— Как тебе понравилась эта девушка? — внезапно спросил Гюнвальд Ларссон.
— Она красивая, — ответил Колльберг.
Через четверть часа прибыл Мартин Бек с билетом.
