Каменный истукан хмурился. Наверное, оттого, что косо вкопали. А может, и потому, что пуст был алтарный камень, никто не озаботился об очередной овечке, не взял позабытый кремневый нож в руку. Но до этого ли страшилы люду окрестному, ежели сам Диомед Маурус Великое Копье суд вершить собрался? Дрожи, каменная башка!
Я оглянулся. Пока все идет как задумано. Холм, где мы собрались, окружен моими давнами - в два кольца, чтобы надежнее было.
Будь силен!
– Готовы ли выслушать мое слово брутии?
– Говор-р-ри, деус Маур-р-рус!
– Готовы ли выслушать мое слово луканы?
– Говори-и, деус Мауру-ус!
Рычащего я уже знал, а вот подвывающего (не хуже самого Калханта!) лукана видел впервые. Смотреть, впрочем, было не на что - грузный толстяк с редкой, словно выщипанной, бороденкой и хитрющими глазами. Ну, точно меняла на рынке в Аласии!
Мы собрались здесь втроем, если, конечно, моих дав-нов не считать. Втроем не поорешь, не станешь лупить кулаком в грудь под рев сородичей. Придется слушать!
– Я, Маурус Великое Копье, обдумал все, мне сказанное, и решил…
Недоверчиво усмехнулся рычащий, подался всей тушей вперед подвывающий. -…Не давать вам мира! И будете воевать вы вечно-вековечно, пока стоит эта земля!
Я полюбовался отвисшими челюстями, помедлил немного. Не ожидали? Думали, сейчас о дани спорить станем, кому корову, а кому овцу? Ну уж нет!
– Я не дам вам мира, брутии и луканы, оттого что не нужен он вам. Каждый раз вы обманываете богов, когда обещаете больше не воевать. Но меня, Мауруса Великое Копье, обмануть нельзя!..
Челюсти уже были на месте. Они слушали. В глазах у g каждого плескалось что-то странное - вроде бы я к их же - нам под подол заглянул.
– Если настанет мир, оба ваши союза распадутся. Племена не станут жить вместе, когда исчезнет враг. Вы, луканы, не сможете властвовать над своими должниками и своими рабами, потому что никто не захочет кормить стражу. Очень скоро у вас начнется смута. Ведь сейчас все горячие головы убегают в лес, к брутиям. Прав ли я?
Толстяк потупился. Рычащий, напротив, оскалил крепкие зубы.
– Но и вам, брутиям, придется плохо. Вы не умеете возделывать землю, значит, зерно придется обменивать. А на что? Будет голодно, и скоро половина из вас уйдет к луканам. Прав ли я?
На этот раз потупился рычащий.
– А посему я, Маурус Великое Копье, повелеваю: войну между вами объявить вечной. Готовиться к войне постоянно, ежедневно, ежечасно! А воевать будете два раза в год: неделю осенью, после сбора урожая, и неделю зимой., О начале войны предупреждать друг друга и всех соседей… Скрестились на мне удивленные взгляды. -…тайно! Облегченный вздох.
– Посевы не уничтожать, лес не поджигать. Тела погибших хоронить с честью. Платить друг другу дань тяжкую… по очереди. На войну посылать самых горячих, беспокойных и дурных. Таких брать в плен, сечь до крови и забивать в колодки - пока не остынут и не поумнеют. А кто посмеет нарушить мои заповеди, на того гнев лютый падет, гнев божий!
Поглядел я вниз, где стояли ровным кольцом мои давны…
Будь силен!
Кивнул редкой бороденкой толстяк. Мотнул буйной гривой рычащий. То-то!
– Ясна ли вам моя воля, луканы?
– О, сколь вели-и-ик, мудр и справедли-и-ив ты, деус Мауру-ус Великое-е Копье-е!
– Ясна ли вам моя воля, брутии?
– О, сколь велик, мудр-р-р и спр-р-раведлив ты, деус Маур-р-рус Великое Копье!
Я отвернулся, чтобы эти хитрованы не увидели моей улыбки. Тяжкую службу поручил мне ТЫ, Отец Молний!.
Трудно быть богом!
Утро… Раннее утро…
– А потом мы здесь пророем канал, Идоменей. Критянин оценивающе взглянул на тихое осеннее море, на подернутый желтой травой лес.
– Понимаю, Тидид. Корабли смогут подходить к самому городу, там можно устроить небольшую пристань…
– Не только, - подхватил я. - Здесь много болот, По-далирий, бедняга, с ног сбился, от лихорадки моих волков пользуя. Мы отведем воду, сможем расширить посевы… Чему улыбаешься, Минос?
– Тебе, - наморщил нос критянин. - Только теперь Минос не я - ты. Так ведь все начиналось и у нас, когда Крит даже не имел имени. Мой предок, сын Дия, построил первый город, пристань… канал вырыл. А его брат записал законы на ка-менных табличках и помирил соседние племена. И отлилась критская бронза…
– Бронза, - повторил я памятное словечко. - Это будет еще не скоро, Идоменей. Когда эта земля… Когда Италия будет великой, от нас не останется даже сказок. Но… это не важно, правда?
– Правда…
Теплый ветер, ветер Золотого Века, подул от ближнего холма - чистый, свежий. Утро… Здесь еще - раннее утро.
– Я не останусь в Италии, Диомед. Ты вместе с остальными сделаешь все правильно, уверен. Побуду с тобою еще годик, подсоблю, чем смогу, а потом… Меня ждет Океан. Там находили покой мои предки…
Негромок был его голос, голос последнего Миноса. Я понял: спорить бесполезно, он уже все решил… …И почудилось на малый миг, на каплю воды из клепсидры, будто упала на серый песок тень огромной головы с бычьими рогами.
– Так как назвали этот город, Ром?
– Какой город, ванакт? А-а! Да в честь меня и назвали. Ты же велел сказать, что я посланец этого… Мауруса. Так и решили: город Рома. Правда, те, другие, не сабины, произносят иначе - Рим.* *'От кого и по какой причине получил город Рим свое великое имя - суждения писателей различны… Есть и такое мнение, что город основал Ром, сын Эматиона, присланный Диомедом' (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Ромул,!).
Римский патриотизм отвергал предания о греческом происхождении основателей Великого Города. При императоре Августе Юл Антоний написал поэму 'Диомед', где этот миф был подробно изложен. По приказу Августа поэт был казнен, а его творение уничтожено. После этого Вергилий Марон получил правительственный заказ на написание 'Энеиды', в которой должна быть обнародована официальная версия о троянских корнях римлян.
– Да в чем дело, ребята? - возопил Подалирий. - Некогда мне, у меня фавн сбежал. Клетку прогрыз и…
Никто даже не улыбнулся. Асклепиад огляделся, все еще не понимая, недоуменно моргнул.
– А что случилось?
– Сядь, пожалуйста, - негромко попросил я. Башня Свитков, синие весенние сумерки за узкими бойницами. Теперь мы все в сборе: Идоменей, Ром-лавагет, Подалирий, Грес-волчонок. И я.
Только Калханта-боговидца нет. В Лавинии Калхант, календарь для латинов выдумывает.
– Продолжай, Идоменей…
Критянин кивнул, дернул широкими плечами.
