— Что же будет, мама? Что случится?
— Почему будет, сынок? Уже есть, уже случилось...
АНТИСТРОФА-I
Значки на деревянной табличке никак не хотели складываться в слова. Расползались тараканами, убегали за края...
— Дядя Эвмел! — жалобно позвал я. — Тут... Тут чего-то!..
— На Древнем языке? — невозмутимо отозвался он.
— Если бы на Древнем, — вздохнул я. — Дядя, а разве богинь замуж выдают?
На этот раз мы собрались не в домике у Диркских ворот, а в Палате Печатей. Печатей тут как раз и нет, а вот табличек — полные полки. Под самый потолок. Здесь можно найти любую с Девкалионовых времен (кроме самых тайных, конечно).
Чтобы дяде не вставать, я отнес табличку с непослушными значками сам. Дядя Эвмел вздохнул, приладил сверкающий хрусталь.
— Ну-ка, ну-ка... «Атрей в Спарте, сватает Елену за Агамемнона...» Елену? Гм-м...
То, что Атрей в Спарте, я, конечно, знал. С Тиндареем Спартанским они давно дружат (если, конечно, находится, против кого). Теперь, когда Атрея в очередной раз изгнали (изгнали?), он решил наведаться на берега Эврота, прихватив с собой наследников — носатого и белокурого. Сейчас меня куда больше интересовал не он, а Эврисфей. Надо же, воевать собрался, развалина! И с кем? С Афинами! Приютили, видите ли, родичей Геракла!
(Вот она — война! Пока еще — не с нами. В Аттике после смерти Тезея неспокойно, Афины кажутся легкой добычей.)
Эврисфей на колеснице — упасть можно. От смеха. Но микенское войско — это не смешно. И тут — Елена!
Дий Подземный разберет эти микенские игры!
— А что, Тидид? — Дядя задумался, забарабанил пальцами по столику. — Неглупо, неглупо, совсем неглупо...
— Но ведь Елена — богиня!
— Вот именно, Тидид, вот именно...
Мы все привыкли, что где-то рядом, неподалеку живет богиня. Елена, дочь Зевса, — последняя, кто еще не покинул землю. Золотоволосая, прекрасная, нестареющая, несущая счастье, дарующая добрый урожай, красивых детей. Словно там, в Спарте, все еще продолжается Золотой Век — счастливый век, когда боги и люди еще жили вместе. Ей строили храмы, ей возносили молитвы. Да, все мы привыкли, что Елена, Прекрасная Елена, тут, с нами, к ней можно съездить в гости, познакомиться, потолковать о жизни...
— Трон Геракла опустел, Тидид...
— Какой трон, дядя? — поразился я. — Ведь Геракл не был ванактом, не был даже басилеем!
— Не понимаешь? — Дядя грустно улыбнулся, вынул сверкающий хрусталь из-под века. — Ему не нужен был золотой венец. Его трон стоял выше микенского. Пока Геракл жил с нами, он был ПЕРВЫМ. И никто, никакой Эврисфей — да что там Эврисфей! — не мог стать с ним вровень. А теперь Геракла нет...
— ...И в Микенах решили, — подхватили, начиная понимать, — то есть Атрей решил...
— ...Что место Геракла должен занять другой. Не бродяга, не вечный изгнанник, а ЦАРЬ ЦАРЕЙ. Титул ванакта — еще не все, а вот если над Элладой воцарится муж богини...
— Бог Агамемнон, — хмыкнул я. — Агамемнон Носатый, Агамемнон Зазнайка...
— Не смейся, мальчик! Я тебе уже говорил: придумано ловко. Атрей сейчас якобы изгнанник. Кто упрекнет Тиндарея, что он выдал дочь (пусть и не свою дочь) за сына друга, попавшего в беду? К тому же свадьбу сыграют быстро, без лишнего шума. А Эврисфей тем временем идет на войну — на глупую, ненужную войну. Больной, боящийся всего старик! А наследуют ему, если что случится, не его дети, а...
— ...А Пелопиды, — кивнул я. — У Атрея-ванакта будет невестка-богиня. И внуки-боженята... Сначала будут говорить, что в Микенах правят потомки богов, а потом скажут просто...
— ...Боги, — кивнул дядя Эвмел. — Великим Царством будут править боги. Вот так, Тидид! Но знаешь, мне куда интереснее даже не это. Что придумал Атрей — ясно, а вот что замыслил Фиест...
Но я уже не слушал. Фиест, что бы он ни замыслил, — потом! Сейчас — Атрей. Атрей и Елена! Нет, не так, Атрей, Елена и Агамемнон!
Я вскочил, подбежал к окну, рванул ставень, вдохнул горячий летний воздух.
...Надо!...
А что — надо? Если бы... Да, точно! Обычай! Кажется, есть такой обычай...
— Тидид! — позвал дядя, но я только отмахнулся.
...Кто сейчас из наших в городе? Сфенел и... Амфилох! Оба женатые... А, ерунда, пусть хоть дважды женатые! Главное, есть обычай, давний обычай сватовства, святой, нерушимый. Если один сватается, то и другие могут приехать. И все они — желанные гости, от всех примут дары, всех выслушают. Всех!
— Эй!
Я редко кричу. Сержусь — еще реже. Боюсь — река, невидимая река совсем рядом. Последние два года боги хранили, не давали сорваться...
— Эй!!! Сюда!
Дамат-придворный из дневной череды вбежал, застыл, стараясь не моргать.
— Гонцов! Во все города, всем басилеям! Сообщить: Елена — богиня Елена, дочь Крониона — выходит замуж! Тиндарей принимает сватов. Быстро! Гонцам — лучших лошадей! Да чего стоишь, скорее!
И что ты теперь придумаешь, хитромудрый Атрей?
* * *
— Выезжаем завтра, ребята! Лучшая одежда, лучшее оружие, лучшие кони. И даров — побольше! Мы — Аргос, не забыли? И чтобы все сверкало, как у гекатонхейра...
— ...уши, — вздохнул Амфилох. — Тидид, а что мне жене сказать?
Капанид и на это не сподобился. Только рот раскрыл — на ширину колчана. Бедняга!
— А женам скажете, что Аргос в опасности! — отрубил я. — Все! В поход! В Спарту! К Елене! Свататься!
Бьют о камень копыта, трясут темными гривами кони... Хей!
Дороги у нас такие, что по ним не колесницей ездить — верхом пробираться. И то — на кентавре. Им, говорят любые колдобины нипочем. А вот от Селассии до Спарты не дорога — стадион: ровная, широкая, плиты каменные встык подогнаны. Кто построил, когда — уже и забыли. До потопа еще, наверное. Если так, спасибо тельхинам с гелиадами!
Мчимся — рвутся вожжи из рук.
Копыта стучат, поскрипывает сухим деревом колесница. Кровные кони так и рвутся — соскучились, постромки разрывают, словно в полет просятся.
Гони! Хей!
И — только ветер в ушах!
Обоз отстал, и свита отстала, только гетайры впереди (эти не потеряются!) и мы втроем...
— Капанид, догоняй! Хей!
— Вы куда-а-а-а?
Обогнали! Слева Амфилох, я справа, морда к морде идут кони. Щербатый усмехается, щерится, в правой руке — вожжи, в левой — кнут. Крепок — одной рукой правит!
— Хей! Хей!
