же, что и с вами…
И тут до Сергея дошло: болезнь, открытая молодым земским врачом! Вера была в бессознательном состоянии…
— — У нее была болезнь Воронина?
— Да… Ей ввели ВРТ в очень большой дозе. Организм не выдержал, хотя, быть может… — на секунду он замолчал, затем вздохнул, — это к лучшему. В таком состоянии ее использовали — она даже ничего не знала. Как я понял, Вера искала у вас защиты и вы действительно ей помогли. Потому она считала себя предательницей. Жаль, что Вера не потеряла память. Она прожила бы последние месяцы спокойнее… И еще… Мне кажется, вы были ей небезразличны…
Сергей не знал, что ответить. Он мог лишь одно — запомнить все, чтобы потом попробовать разобраться. Разобраться, выяснить — и узнать правду…
— Спасибо, товарищ полковник… — наконец выговорил он. — Ее… Веру Анатольевну… конечно, не в чем обвинять. Я ведь и сам не помню, что было со мною почти два месяца… Фраучи кивнул:
— Да, эта дрянь ВРТ действует по-разному, но губит всех. К счастью, вы отделались легко, Пока, по крайней мере. Пустельга недоверчиво посмотрел на полковника. Сам он думал иначе. Впрочем, «пока» звучало достаточно многозначительно.
— Извините, товарищ полковник, вы врач?
— В некотором роде. — На бледных губах Фраучи мелькнула горькая улыбка. Скажем так — имею опыт. Сейчас ваш организм быстро меняется. Через пару месяцев наступит кризис… Ну, думаю, вам тут помогут…
— Погодите! — Пустельга даже подался вперед. — Что вы имеете в виду?
Фраучи покачал головой:
— Лучше не стоит… Кое-что вы видите сейчас: организм перестает воспринимать обычную пищу, меняется формула крови… Но с этим можно жить. В этой больнице неплохие специалисты… Ну, желаю всего наилучшего!
Полковник приложил руку к фуражке и быстро зашагал к воротам, словно опасаясь, что Сергей спросит его еще о чем-то. Этого можно было не опасаться, Пустельга чувствовал себя настолько растерянным, что просто не представлял, о чем можно еще узнать у командира «Подольска». Ему вполне хватило услышанного. Мозаика постепенно складывалась — камешек к камешку, — но рисунок выходил слишком ужасным. Сергей медленно побрел ко входу. Надо добраться до палаты, лечь ничком на кровать, полежать часа два, а затем — думать, думать, думать…
Когда стемнело, Пустельга уже был готов. Он надел форму, поправил складки на гимнастерке и решительно вышел в коридор. Караульные у палаты номер сорок три покосились на неизвестно откуда взявшегося майора госбезопасности и, не особо торопясь, стали по стойке «смирно». Они, впрочем, Сергея не интересовали. Он прошел к концу коридора, где обычно находился дежурный. Заметив Пустельгу, тот вскочил. Белый халат не мог скрыть военной выправки.
Увидев удостоверение, он кивнул и выжидательно поглядел на Сергея. Тот выждал минуту, затем сухо бросил: «Ключи!» — и, чуть помедлив, добавил: «И ни звука!» Как он и думал, форма вкупе с удостоверением сработали — дежурный послушно открыл стеклянную витрину, где гроздьями висели связки. Пустельга быстро нашел нужную — ключи от балконных решеток. Номер Сорок Третий постарался разбросать свою связку как можно старательнее — половину ключей гак и не нашли, так что Пустельге достался уже дубликат. Оставалось велеть дежурному быть на месте и никому не докладывать. Тот, похоже, не имел представления, кто таков больной из сорок первой палаты, поскольку возражений не последовало.
Проходя мимо скучающих охранников, Пустельга подумал было не усложнять дела и просто пойти напролом. Но лучше не рисковать: неизвестно, какой еще приказ получили эти мордовороты…
Сорок Третий еще не спал, в палате горел синий ночник. Пустельга осторожно постучал, ночник погас, и через мгновение балконная дверь открылась.
— Украли ключи? — Сорок Третий крепко пожал Сергею руку и остановился в нерешительности. — Пригласил бы вас к себе…
— Не стоит. — В палате вполне мог стоять «жучок».
— Пожалуй. — Зэк плотно закрыл дверь, вдохнув прохладный ночной воздух. Весна, гражданин майор!
Тут он заметил форму, лицо его дернулось в усмешке. Пустельга поспешил поведать об эпопее с ключами. Орловский кивнул:
— Все гениальное просто. Ну, спасибо, что зашли, а то я уже скучать начал. Сидишь как в камере… Кстати, гражданин Сорок Первый, что с нашим врачом?
— С Любовью Леонтьевной? — Сергей усмехнулся. — Говорят, исчезла. Ищут…
Симпатичная длинноносая девушка действительно исчезла из больницы. Шум начался немалый, даже товарищ Иванов был, похоже, обеспокоен…
— Ай-ай-ай, проморгали! И за что вам паек дают? А я вот сижу и думаю, что бы еще сделать для родной власти и ее славных органов!
Зэк шутил, но тон не вызывал сомнений в его отношении и к первой, и ко вторым. И Пустельга решился:
— Можете, Юрий Петрович-Усмешка мгновенно погасла, сменившись недоверчивой гримасой.
— Бомбу предложите с балкона кинуть, гражданин майор?
Зэк не верил. Наверно, и Сергей на его месте не поверил бы ни «малиновому», ни «лазоревому». Но выбора не было.
— Нет, с бомбой подождем. Для начала выслушайте меня. Только не перебивайте…
Орловский подумал, кивнул и достал папиросы, приготовившись слушать. Сергей, не выдержав, тоже закурил и начал рассказ — с самого начала, с того январского дня, когда он очнулся в ленинградском госпитале. Ему казалось, что придется говорить долго, много часов, но история вышла не такой и длинной — всего на три папиросы. Может, помогла привычка докладывать: четко, без лишних эмоций, по пунктам.
Зэк слушал, не поворачивая головы, внешне никак не реагируя. Наконец, когда Пустельга закончил, он медленно повернулся.
— Все? — Его глаза смотрели на Сергея испытующе, без тени улыбки.
— Вроде…
Он хотел добавить, что все сказанное им — правда, но сдержался. Ни к чему. Если Сорок Третий не поверит, то переубедить его будет трудно.
— Артамонова… Нет, не помню… — Сорок Третий покачал головой. — Все из головы вышибли… Сергей Павлович, вы сами видели мои… документы?
— Удостоверение, выписка из приказа, фотографии… — кивнул Пустельга. Видел. Все подлинное, но я заметил… Там нет послужного списка, кроме того, в приказе не сказано, что вы имели какое-то звание до майорского. Просто: Орловскому Юрию Петровичу присвоить…
— Так-так… — оживился зэк. — Значит, все-таки липа!
— Не совсем. Как я понял, вас каким-то образом использовали в операции на Якше. Туда вас повезли в форме сотрудника НКВД и с документами — чтоб не возникало лишних вопросов. Одно дело — зэк на секретном объекте, другое просто очередной «малиновый». Так иногда делают. Заодно можно потом скомпрометировать человека… Ну а насчет остального… Операция, насколько я знаю, закончилась полным провалом, вы попали сюда…
— Точно! — хмыкнул Сорок Третий. — Ни черта у вас не вышло!
— У них, — тихо поправил Сергей, — у них не вышло…
Орловский удивленно поглядел на своего собеседника, затем медленно кивнул:
— Хорошо, Сергей Павлович. У них не вышло. С вами, ясное дело, поступили по-скотски, чего и следовало ожидать. Черт вас понес в ГПУ!
Пустельга пожал плечами. Он и сам думал об этом.
— Вы — сын генерала, Юрий Петрович, я — сын рабочего-большевика.
— Уели. — Зэк негромко рассмеялся. — Что-то во мне классовая непримиримость разыгралась…
