И улыбается! А мама…
– Я Арсиноя, Тидида сестра. Троюродная, из Куретии. Ой, Одиссей, а где это - Итака? Это далеко? Плохо мне стало…
Звон, крик, уханье, стук, гогот, стоны. Копья - в щепки, щиты бронзовые гулом гудят. В самом разгаре потеха. Богоравные герои удаль показывать изволят!
А я в сторонке сижу, травку жую. Вроде как ни при чем. Горькая травинка попалась!
– Эй, Подалирий, выходи! Щас сделаю тебя! Кто там такой страшный? Ну конечно, Аякс Теламо-нид, здоровило бычелобое. Покраснел, пыхтит, копье в лапище сжимает. Плохо сейчас Подалирию придется, хоть и Асклепиев он сын! - Диомед, а может, мы с тобой на мечах? Деревянных? Эге, длинный нос, кудри белокурые…
– Тебе все еще на бронзовых нельзя, Менелай Атрид?! Плечами дернул, рядом со мной на траву бухнулся. Травинку сорвал…
– Мне все можно, Тидид! Кровь только…
– Пелопсова? - восхитился я. - Благородная больно? (А Теламонид-то молодец! Сделал Подалирия, теперь сразу двумя занялся. Ну, бычок!) - Гнилая, - вздыхает белокурый. - Царапина если - неделю не заживает. А поглубже - вся вытечет. Слыхал о таком?
Посмотрел на него - не поверил даже. Потом еще раз взглянул…
– Ты что, Менелай? Правда?
Отвернулся белокурый, губы ниточкой сжал… (А Теламонид уже целыми тремя занялся! Ну и грохот!) - Такие, как я, и не выживают обычно, Тидид. И дети у нас больные. Если мальчики. А если девочки - ничего вроде. Ихор - кровь богов, слыхал? Танталово проклятие, говорят. Брат-то ничего, хвала богам. А вот у дяди Фиеста и у дяди Эврисфея…
И вновь плохо мне стало. Что же это ОНИ с нами делают? Белокурого-то за что?
– Давай на деревянных, - кивнул я. - А если хочешь, на бронзовых. Покажу тебе, как без царапин обходиться…
– Эй, Диомедик!
Поначалу и оборачиваться не хотелось. Был уже один такой, Диомедиком меня кликал. Где он сейчас, Губа Заячья?
– Чего в сторонке сидишь? - смеется Аякс Теламонид. - Ты, говорят, у себя на копьях первый? Ну, так я тебя сделаю! Давай на боевых. Чтоб по-настоящему было!
Пыхтит бычок, ухмыляется. А вокруг - стая целая. Битая стая. Всех Теламонид победил, теперь им на меня полюбоваться хочется. Как я на травке валяться буду.
– Давай, давай, коротышка! - хохочет Аякс. - Тут тебе неАргос!.. …Плеснуло в глаза, в ушах зашумело. Удержался на самом краю. Нельзя! Нельзя!
– На деревянных, - сквозь зубы процедил. - Хватит с тебя и дерева…
– Боишься, сморчок? …Река шумит совсем рядом, тихая, спокойная. Странно, я не могу ее увидеть. Только плеск - и легкий теплый ветерок.
Вынырнуть! Вынырнуть! Вынырнуть!
Тихо-тихо.
Тихо…
Вижу!!!
Вижу его! Будто сквозь туман - но вижу его, Аякса! Все вижу! И рожу красную, и капли пота на лбу его бычьем. Я вижу - а он меня нет! Слепо глядят глаза…
Река совсем близко, только шагни, только вдохни поглубже свежий прозрачный воздух…
Вот, значит, как? Он такой же! Такой же, как я! Только я сумел вынырнуть, он - нет!
Плещет, плещет…
– Держи их! Держи! Очнулся. Четверо на руках висят, один в плечи вцепился. Эх, Капанида куда-то гарпии унесли! За горло хватать меня надо, ребята, за горло!
– Ты чего, Диомед? Мы же не на войне!…А в руках - деревянный обломок вместо копья. Хоть крови-то нет? Нет вроде…
– Все! Хватит! Хватит, говорю! У кого это голос такой? А-а, Патрокл Менетид! Вовремя подоспел! А бычок-то где? Жив?
– Эй, богоравные, может, воды? Хрипит ведь! Вначале удивился, потом понял. Не я хриплю - Аякс хрипит. Лежит на травке, голову закинул - и хрипит. Не иначе по горлу ему попало, там, где доспеха нет!
Водой я сам его отпаивал. Отпаивал, подняться помогал. Тяжелый он, Теламонид! Хвала богам, очнулся наконец!
– Извини!
– Да ладно!
Хрипло так сказал. Не сказал - буркнул. Буркнул, отвернулся. Хотел я его про реку спросить, но не решился. И так все ясно. (А я все-таки вынырнул! Вынырнул, вынырнул, вынырнул! В первый раз - вынырнул!) - Этих двоих вместе не сводить! Поняли? Иначе сам вам, дуракам богоравным, шею сломаю! Все верно, Патрокл, все верно…
И снова вдвоем сидим, снова травку жуем. Я жую - и цокурый со мной.
– Теперь ты на ней женишься!
– На ком? - поражаюсь я. - На Елене? Дергает плечами Атрид, губами тонкими дергает.
– Ведь ясно, или ты, или мой брат. А ведь он… Он ее не любит даже!
Хотел посмеяться - не стал. Не шутит Менелай Атрид!
– Я ведь все понимаю, Диомед! Я - мальчишка, слабак. Даже не наследник. Отец ради меня и пальцем не шевельнет. Только я… Как взгляну на нее, на Елену, и - словно золото в глазах. Словно ветром уносит… Извини, болтаю много!..
– Пошли, - вздохнул я. - Драться будем. На деревянных. Потом - на бронзовых. Пока ты меня не побьешь!
– И что скажете, мужи аргивянские?
– Сам ты муж аргивянский… А получается так: если Тиндарей Агамемнона выберет, все волками кинутся. И если кого другого - тоже кинутся. Знаешь, Тидид, не нравится мне это!
– Понял, Амфилох… А ты что думаешь, Капанид?
– Думаю, думаю… Дурак я, что женился, Тидид! Елена, она… Эх!
– Ладно, богоравные, выше носы!
– Сам ты богоравный!
Хотел встать - вскочил. Вскочил, фарос зачем-то поправлять стал.
– Спасибо за дары, Диомед! Только кому ты дарил их - богине или мне?
Она улыбалась, Елена, Елена Прекрасная. А я все на ее лицо смотрел. Говорят ведь, будто каждый лицо ее по-своему видит. Ведь у каждого красота - своя…
– У нас на улице твой храм. Прекрасная. Я туда с детства забегал…
– Храм…
Вздохнула, отвернулась, а мне вдруг не по себе стало. Словно обидел ее чем-то.
– Я не хотела быть богиней, Тидид! Я не виновата, что у меня ИХ кровь. И ты не виноват…
Она видела. Впрочем, чему тут удивляться? Богиня!
– Агамемнон… Он ведь не любит меня, правда? И ты не любишь. Я для всех, как Золотое Руно,
