шлема.
– Поговорим!
– О чем? - поморщился он. - Я захватил твой город, но мне не в чем извиняться. Так приказал ванакт Атрей. И пусть нас всех рассудит Минос!
– Фиест ошибся, - усмехнулся я. - Причем дважды. Я не спеша подошел ближе, пытаясь найти верные слова. Да где их найдешь, верные? У носатого только что убили отца, его самого бросили на заклание, как ягненка у алтаря…
– Фиест ошибся, Атрид. Он мерит всех по себе. Признал меня ванактом, думая, что я признаю его, братоубийцу. Это первое. А второе - войска от границы не следовало уводить. Путь на Микены открыт, Агамемнон! Тебе дать моих куретов, или сам справишься? Можешь крикнуть:
'Диомед идет!' Иногда помогает.
Теперь не спешил он. На бледном лице жили только глаза - как у его брата, когда белокурый склонился перед Еленой.
– Мне не нужны твои куреты, Тидид! Но… Дядя мог признать тебя ванактом. Я - никогда. Лучше умереть.
– Еще успеем, - хмыкнул я. - Когда на могиле Фиеста дуб вырастет!
– Дядя! Дядя Диомед!
Кто-то маленький, в коротком ярком фаросе, выбежал из ворот, подскочил, повис, уцепившись руками за шею. Киантипп!
– Дядя Диомед! Дядя Диомед! Я им не присягнул! Не присягнул! Я сказал, что ванакт-это ты!..
– Молодец!
Я осторожно опустил мальчишку на землю, погладил Яо растрепавшимся длинным волосам. Этак скоро стричь парня придется!
– Видишь, Атрид? А ты надеялся ею всем Аргосом справиться!
Он подумал, кивнул.
– Хорошо… Когда я изгоню убийцу из Микен, то возмещу все, что мы разграбили и разрушили. Но мира не обещаю, слышишь, Тидид? Не обещаю! А сейчас - возьми!
Щит - тяжелый, круглый, сверкающий старым золотом.
– Зачем? - поразился я. - У меня свой есть!
– Возьми, - упрямо повторил он. - В храме повесишь.
– Но почему?
– Потому что… - Агамемнон замялся, дернул щекой. - Потому что ты… ты победил!
– Это тебе за Елену! За Елену! За Елену! Маленькие кулачки молотили по спине - Амикла развоевалась не на шутку. Я прижался к ее плечу, закрыл глаза, вдохнул сводящий с ума запах ее пота, прикоснулся губами к знакомой родинке на груди…
– Сейчас ты хочешь меня, господин мой Диомед, потому что тебе не досталась Елена, эта старуха, старуха, старуха!..
Я подхватил ее на руки, опустил на ложе. Кулачки разжались.
– Стару-уха-а… -…Ты сегодня сумасшедший, господин мой Диомед, и я тоже сумасшедшая, потому что соскучилась, я так хотела тебя, с ума сходила, а ты ездил к этой Елене, а потом еще куда-то, а теперь все говорят, что ты женишься…
– Что-о?!
Амикла привстала, невесело улыбнулась.
– Не слыхал еще, господин мой Диомед? Говорят, цари узнают новости последними. И то если им расскажут любовницы…
– Погоди! - простонал я. - Женюсь? Зачем? На ком? Она подползла ближе, положила голову мне на колени, сжала зубами кожу.
– Я хочу тебя съесть, мой Диомед, закусать до смерти, пока тебя не съела эта Айгиала…
– Кто-о-о-о?!
Самое время хохотать - до упаду, до икоты. Айгиала! Сестричка Заячьей Губы, конопатая дура- перестарок? Да я и не видел ее больше года! Айгиала! Ну, выдумали!
– Говорят, Аргосом должны править два рода. Анак-сагориды и… -…Амифаониды, - вздохнул я. - Алкмеон изгнан, Дмфилох отрекся от своих прав…
– Значит, править должна их сестра! И тут мне стало не до смеха.
– Ванакты не выбирают жен - им выбирают. Ты женишься на этой старой худющей уродине, а она велит выгнать меня. И тогда я умру, господин мой Диомед, потому что мне незачем будет жить…
Ее руки обхватили меня за плечи, дрогнули, застыли, а я молчал, вновь не зная, какие слова найти. …Серебристый свет, легкий ветер над ночным лесом…
– Ты будешь со мной, Амикла! Всегда! Тебя… Тебя мне послали боги! Боги, понимаешь?
– Бо-о-оги? - протянула она. - Боги ревнивы, господин мой Диомед! Они меня и заберут. Я знаю - заберут!..
Как трудно иногда бывает улыбнуться! Улыбнуться, когда на сердце - лед.
'…Ванакт - солнце, а солнце сжигает тех, кто стоит слишком близко…' Что же мне делать, мама?
Кто из них? Сфенел, Полидор, Промах, Амфилох, Эв-риал, дядя Эвмел…
Кто?
Пора было начинать, впускать в тронный зал толпу коз-лобородых гиппетов, садится на трон, брать в руки золотой скипетр, но я все медлил, медлил, медлил… И они не спешили - словно чувствовали.
За окнами - знакомая площадь, серые известняковые плиты. Два года я уже здесь, два года! Я здесь, потому что они, те, что сейчас собрались вокруг меня, захотели этого. Они помогали мне, дрались за меня. Мы были братьями.
И все-таки кто-то предал!..
Надо было сказать - прямо в лицо, спросить, не скрывая. Но я уже знал - промолчу. И сейчас, и завтра, и потом…
– Тут еще одно дело, Тидид, - нерешительно проговорил дядя Эвмел. - Прежде, чем мы начнем…
Я лишь плечами пожал. Еще одно? Кажется, все обговорили. Бегство Фиеста, воцарение носатого (только сегодня получили его послание - с благодарностью баси-лею Диомеду), строительство новой гавани в Лерне…
Что там еще? Неужели об этом?
Я ждал, что заговорит дядя, но начал почему-то Капанид. Неуверенно, словно нехотя.
– Тут это, Тидид… Такое дело… Такое!.. Снял венец, повертел в руках. Отречься вздумал, что ли?
– Такое… Эвриал, скажи!
Еще и Смуглый! Ну, Трезенец за словом в мешок не полезет.
– В Аргосе неспокойно, Диомед! То, что случилось… Надо сплотиться! Амифаониды… Что?!
– Мои родичи… Их не уговорить, - это уже Щербатый. - Амифаониды должны править, таков обычай, не обижайся. Ты Амифаонид только по деду, ты потомок Би-анта, а наследники Мелампода считаются старшими…
И тут я понял…
– Мы тут поговорили, - это уже толстяк Полидор. - Раз с Еленой не вышло… Да Кронион с ней, с Еленой! Надо покончить с… этим. Потомки Амифаона и Анаксагора должны править вместе! Тогда нас никто не пошатнет!
