Мы надолго замолчали. В окружающей темноте особенно отчетливо было слышно бряцание доспехов, всхрапывание потревоженных лошадей и наше недовольное сопение.
Скрипнула дверь, заставляя нас затаить дыхание.
Вы там скоро? — нервно спросила Эона, вертя головой в попытках увидеть хоть что-нибудь в темном нутре конюшни.— Я уже здесь замерзла совсем.
По-о-оы-ы а-о-о-ы.— Верьян как раз что-то мудрил с завязками подшлемника.
Светлое пятно дверного проема стало шире.
- Что?!
—Почти... закончили.— Цепкие пальцы Илиша наконец освободили мой подбородок, и я смогла нормально разговаривать. Однако на голову мне тут же нахлобучили шлем. Хорошо еще забрало не опустили.
— Все, детка, можешь валить,— великодушно разрешил наемник.
Я попыталась как можно более бесшумно подобраться к двери.
У меня как раз было такое ощущение, что от издаваемого мной лязга всполошится все поселение.
А ведь нужно еще взгромоздиться на лошадь!
Слава всем святым и тому же Единому, мне удалось-таки это сделать. Правда, только с помощью Верьяна и подруги. Не будем уточнять с какого раза.
Поселение осталось далеко позади. Рассвет подкрался незаметно: небо, которое еще недавно было цвета переспелой черники, вспыхнуло холодным неприветливо-осенним утром. Дорога петляла по лесу, чья листва давно променяла легкомысленную зелень на роскошные «багрец и золото». Моя лошадь шла степенно, не торопясь. Неся двойную ношу и поэтому отставая, брела вторая. К утру подморозило, листва хрустела под копытами. А в доспехах (точнее, в поддоспешнике) было тепло, почти жарко. К запаху я тоже уже притерпелась, поэтому чувствовала себя вполне сносно.
Мы с Эоной со вчерашнего вечера так и не разговаривали. Вернее, общались только по необходимости. Объяснения типа «это совсем не то, что тебе показалось» ни к какому результату не привели. А еще я постоянно ловила себя на мысли, что то и дело задерживаю взгляд на губах Верьяна и тут же отвожу и краснею... Вот хмарь!
Повинуясь какому-то предчувствию, я резко натянула поводья. Лошадь заплясала на месте — у ее копыт, подрагивая древком, взрыла землю стрела. За первой полетели остальные. Животное поднялось на дыбы. Скрипуче взмахнув руками, под аккомпанемент вскрика Эоны, грудой железа я брякнулась на землю. Дыхание прервалось, чтобы вернуться через мгновение — вместе с болью в ребрах.
Смотря сквозь решетку забрала на небо, с тем же, кстати, стальным оттенком, я лежала неподвижно, приходя в себя после падения и сосредотачивая в солнечном сплетении тугой комок Силы. Драться в этом обмундировании не представлялось возможным.
Мимо летели стрелы, раздавался лязг мечей и вскрики, а я лежала, как перевернутая черепаха. Попутно злилась, концентрируя энергию для удара.
Эй, Проклятый, не пырни знакомого! — прозвенел чей-то веселый голос, перекрывая шум драки.
Если только по старой памяти! — откликнулся Илиш.
И не вздумай перекидываться, у меня душа впечатлительная — еще спать потом не смогу.
Комок концентрируемой Силы перестал расти, пока я настороженно прислушивалась к завязавшейся беседе.
Вот еще, для всяких тут перекидываться! Опаздываешь, Ломаный, — проворчал Верьян.— Я уж думал, Хантир, что тебя прирезали где-то дорогой.
Точно-точно, прирезали Хантира,— с притворным сожалением вздохнул невидимый для меня мужчина.— Еще по прошлому лету. Говорят, некто Веарьян Илиш лишил бедолагу жизни и получил за это от Гильдии хорошие денежки.
Деньги плохими не бывают,— поддакнул наемник,— И человек наверняка тоже был хороший. Империи достойно послужил — разбойников истреблять надобно. Нещадно.
Что ж ты мертвецу тогда весточки посылаешь, помощи просишь? — насмешливо уточнил все тот же голос— На тот свет торопишься, с переправой помочь надо?
Мне надоело лежать бесполезным металлоломом, распираемым сконцентрированной Силой.
—Это мне помочь надо,— встряла в чужой разговор я.— Эй, Илиш, подсоби благородному рену! А то я ж поднимусь самостоятельно и разнесу все здесь к хмаровой матери!
Наемник, не торопясь, подошел ко мне и потянул за руку. Другую подхватила Эона, и меня с лязгом поставили на ноги.
Доспехи надоели хуже нравоучений отца Ванхеля в Святую неделю! Я раздраженно откинула забрало и с интересом воззрилась на Верьянова знакомца.
Невысокий, но ладный. Одежда на нем добротная. Светлые волосы, очень коротко стриженные. Кривой сломанный (и не раз) нос. Глаза цвета слегка потускневшей стали. И цепкий, все подмечающий взгляд.
Ох и разбойничья рожа-то!
—Как я погляжу, ты неплохо устроился, Проклятый,— прищурился мужчина.— И хозяином обзавелся. И бабой. От меня чего надо?
Эона, разумеется, не смолчала:
—Я не... ой!
Тяжелый, пусть и не рыцарский сапог тоже бывает кстати.
—Домой хочу наведаться, Хант.— Верьян тяжело посмотрел на белобрысого.— Хотел тебя с собой позвать. Мать давно навещал, соскучился небось?
Разбойник с сомнением покачал головой:
Не знаю, кто у тебя в покровителях, но папаша твой, из благородных который, точно нас обоих вздернет, только мы появимся на Клыке. Давно ж обещано.
А мне другое обещано. И я ведь свое спрошу, ты меня знаешь,— как бы мимоходом заметил Проклятый Ублюдок, помогая мне взобраться в седло.— Долги, оно ведь всем платить положено. Мертвецам — уж тем более.
Некоторое время они сверлили друг дружку взглядами. Прозрачный осенний лес поддержал драматический момент тревожной тишиной.
Хмарь с тобой, Проклятый! — Мужчина безнадежно махнул рукой.— Куш-то хоть хорош?
Не сомневайся.— В кои веки Верьян был почти серьезен.— Награда будет больше, чем ты себе можешь представить.
Хантир повернулся к придорожным кустам и трижды проухал совой. Ему из чащи ответили пятикратным уханьем. И вскоре на дорогу один за другим стали выходить усталые мужчины.
А освобожденная из капкана воли (или, может быть, страха?) Сила вновь свободно растеклась по телу.
...Делая резкие повороты, узкая дорога карабкалась в гору. Отряд, возглавляемый конным рыцарем, неспешно прошел по ней к запертым воротам крепости. Повинуясь жесту господина, от строя отделился мужчина и забарабанил в калитку.
—Открывайте! Имперский загонщик, Его Сиятельство Адвер рель Доуэлльский желает попасть в замок!
За стеной что-то заскрипело, зазвучали неразборчивые выкрики, но ворота открываться не спешили. Мужик заколотил в калитку снова. С тем же результатом. Стук стал громче и злее. Через некоторое время изнутри соизволили открыть калиточное окошко.
Ну чего долбитесь? — хмуро вопросили оттуда.
Вот как имперским войскам весточку пошлем, они придут, растолкуют,— гаркнул Хантир, слегка подретушированный наведенной мной иллюзией.
Что за напасть такая! Вы за эту седмицу уже вторые, а за надельник*1 — так и вовсе пятые! — проворчал стражник из-за калитки.
Так меняла*2 вторую седмицу разменял уже, достопочтенный,— усмехнулся Ломаный.
*1 Надельник — девятый месяц года
*2 Меняла — десятый месяц года
Вот-вот. Месяц токмо начался, а уж пожаловали,— хмуро буркнул в окошко мужик.— Сначала грамотки свои покажите, я Их Сиятельству снесу. Уж он разберется, чьих будете.
Скалистый полуостров встретил нас хмурой моросью. Казалось, ледяная влага, пронизывая воздух, делала бесполезными все попытки согреться.
Судя по тому, что я уже про него слышала, Клык Шторма никогда не отличался гостеприимством. А вот теперь убедилась лично: угрюмая природа, угрюмый замок, угрюмые жители. Сплошная безнадега...
Я достала из седельной сумки пергамент, что прилагался к доспехам. Подала его Верьяну, а тот уже сунул документ в приоткрытое окошко. И мы приготовились к долгому ожиданию.
После получасовой проверки документов нас впустили-таки в крепость. И обращались уже куда почтительнее. Хотя добросовестно окропить святой водой наш отряд встречающие не забыли. Да еще с антимагической составляющей. Забавные у них здесь святые отцы, надо заметить...
Антимагический компонент аккуратно и бесшумно испарился еще на подлете — ни капли не попало на наши головы. Не для этого я как проклятая навешивала с утра личины на дюжину человек и одного полугоргона — пальцы до сих пор подрагивают. Хотя стоит отметить, что с каждым днем, и даже часом, Сила повиновалась мне все охотнее.
— Проверяют что-то все. А что у нас туточки проверять? — продолжал бухтеть себе под нос стражник, провожая меня в сопровождении преображенных магией Верьяна и Хантира к хозяину.— Кладовые наши, что ли, приглянулись? Чего еще смотреть-то...
Смотреть и правда здесь было не на что. Внутренняя обстановка замка отличалась аскетизмом. Никаких тебе изысков: ни золототканых гобеленов, ни мебели из древесины ценных пород. Деньги в роду Илишей шли исключительно в дело.
Верьян по дороге в крепость снизошел поведать заскучавшим попутчицам одну семейную историю.
Около полувека назад тогдашний хозяин Клыка Шторма женился по любви — первый из всего рода. И, как потом оказалось, последний. Жена попалась — натура тонко чувствующая, тяготела к прекрасному. Сразу после свадьбы начала переделывать замок в соответствии со своими вкусами и столичной модой, с размахом так: если уж шелк для портьер, то из самой Лавимы, ковры - только из Джерии, хрусталь — исключительно яссирский. Любящий супруг скрипел зубами, но оплачивал прихоти благоверной. Год, другой... На третий любовь прошла, долги остались, а наследники никак не появлялись. Так что после пары седмиц серьезных размышлений {и расчетов в компании амбарных книг) Илиш остался безутешным вдовцом — его супруга очень кстати «отравилась несвежими морепродуктами». Впрочем, горевал он недолго — следующий брак как раз и поправил пошатнувшееся было благополучие Клыка Шторма.
