Миссис Грэфтон взяла леденец, положила его в рот. Хотела было что-то сказать, но передумала и потянулась за вторым. Помолчав еще немного, с отвращением воскликнула:
— Ох уж эти фараоны!
— Что случилось, мама? — спросила Дона, убирая папку с рисунками в шкаф.
— Это законченные идиоты! — Миссис Грэфтон взяла третий леденец. — Ты получила мою записку?
— Да.
— Ты знала, что я приду?
— Да.
Миссис Грэфтон посмотрела на меня.
— Пожалуй, я пойду, — сказала она. — Может, в следующий раз…
— Из какой вы газеты? — спросила Дона.
— Я не журналист. Просто интересуюсь…
— Чем? — спросила миссис Грэфтон.
— Воронами, — улыбнулся я.
— А я думала, вы журналист, — протянула Дона.
— Нет.
— Журналист! — воскликнула мать. — Дона, тебе что, делать нечего, кроме как болтать с каким-то журналистом? Нельзя быть такой доверчивой. Пора, наконец, научиться держать язык за зубами.
— Но, мама, он ведь не журналист.
— А кто же?
— Я… — Дона запнулась и, растерянно улыбнувшись, обратилась ко мне: — Мистер Лэм, может быть, вы сами ответите на мамин вопрос?
Я обернулся к миссис Грэфтон.
— Дело в том, что я интересуюсь…
Неожиданно лицо миссис Грэфтон исказила гримаса:
— Дона, что ты мне подсунула?
— Что такое, мама?
— Этот последний леденец… Ты меня отравила!
— Мамочка! Что случилось?!
Миссис Грэфтон быстро заговорила по-испански. Я не понимал ни слова, но по лицу Доны было ясно, что она в ужасе от услышанного.
— Так, значит, теперь ты решила убить меня, — по-английски заключила мать и протянула руку в сторону.
Я заметил, как блеснула сталь, и бросился к миссис Грэфтон, которая выхватила нож, чтобы метнуть его в Дону. Ее руку я не успел поймать, только уцепился за рукав. Нож, описав короткую дугу, упал на пол.
Миссис Грэфтон снова закричала по-испански, кинулась к ванной комнате, но не смогла добежать до нее и упала на стул, сотрясаясь от рвоты.
Мы с Доной пытались довести миссис Грэфтон до спальни, и тут кто-то стал нам помогать. Я поднял глаза: это был сержант Бьюда. Я не заметил, как он вошел.
— Что случилось? — спросил он.
— Она думает, что ее отравили. Бьюда посмотрел на коробку конфет.
— Леденцы?
— Да.
— У вас есть горчица? — спросил он Дону.
— Да.
— Разведите ее в воде, подогрейте и дайте выпить. Побольше. Где у вас телефон?
— У меня нет телефона. Иногда я звоню от хозяйки, это в доме напротив.
Бьюда вышел. Мы остались наедине с миссис Грэфтон. Дона приготовила горчичную воду. Миссис Грэфтон стонала, ее беспрерывно рвало. Казалось, рвота никогда не кончится. Но вот постепенно она стала стихать и, наконец, прекратилась. Я вернулся в гостиную, чтобы найти нож. Искать не пришлось — он был воткнут в пол посреди комнаты. Но это был вовсе не тот нож, который Хуанита Грэфтон попыталась метнуть в свою дочь, а обычный кухонный нож с деревянной ручкой. Лезвие его было слегка испачкано краской.
Я не стал до него дотрагиваться.
Дона позвала меня в спальню: миссис Грэфтон была в истерике, и надо было помочь успокоить ее.
Как сквозь сон, я слышал полицейские сирены, вой машин «Скорой помощи». Дом заполнили люди в белых халатах, сержант Бьюда отдавал короткие команды… Врач оттолкнул меня в сторону. Не помню, как я очутился во дворе в окружении двух полицейских и сержанта Бьюды.
— Как вы сюда попали? — спросил он.
— Интересовался вороной.
— Зачем?
— Просто так.
— Кто эта женщина?
— Мать девушки.
— Вы видели, как она ела конфеты? Я кивнул.
— Сколько же она съела?
— Конфеты три или четыре.
— И как скоро после этого ей стало плохо?
— Практически сразу.
— Похоже на цианид, — сказал Бьюда. — Не уходите, Лэм. Мне надо поговорить с вами. Давайте, ребята, разберемся с этими конфетами.
Полицейские скрылись в доме, а из него вышли санитары с носилками, на которых лежала миссис Грэфтон. Носилки задвинули в машину «Скорой помощи». Завыла сирена, и машина умчалась.
Из окна в доме напротив за происходящим наблюдала какая-то женщина. В ее взгляде было нечто большее, чем простое любопытство. Заметив, что я смотрю на нее, она отвернулась и отошла, но минут через пять прильнула к другому окну.
Я обошел дом и, убедившись, что за мной никто не следит, бросился к сараю. В клетке вороны не было.
Я залез на штабель дров, подставил под ноги какой-то чемодан и стал исследовать клетку.
В углу ее были навалены кучей ветки, — должно быть, и здесь ворона устроила себе что-то вроде гнезда. Я запустил в него руку и принялся шарить. Вскоре наткнулся на что-то твердое и скользкое. Захватив этот предмет двумя пальцами, вытянул его наружу…
Даже в полумраке сарая он светился волшебным зеленым светом так, что трудно было оторвать глаза.
Я положил изумруд в карман и снова запустил руку в клетку. В другом ее углу нащупал круглые камешки — оказалось, еще четыре изумруда такой же чистоты, как первый.
Убедившись, что камней в клетке больше нет, я вышел из сарая. Несколько минут слонялся по двору, пока ко мне не подошел Бьюда.
— Что вы можете сказать об этих конфетах, Лэм?
— Она их съела.
— Это я и без вас знаю. Откуда они у девицы?
— Понятия не имею.
— Конфеты не растут на деревьях, не правда ли?
— Насколько я знаю, не растут.
— Вам их предлагали?
— Да.
