пальнуть, еще и не то было бы! Может, нам бы всем тогда не поздоровилось.
— Основная часть тела люмпа скрывается в почве, — поведала принцесса, — наружу в период спячки выглядывает только совокупительный орган, так называемый цирус, вид и запах которого притягивает... гм... опылителя, если можно так выразиться... А может быть, это и не опылители, а особь среднего рода — взаимосвязь кавилусов и люмпов прямая, и генетический набор очень близок...
Антону представились лежащие под слоем земли титаны, над совокупительными органами которых работают какие-то кавилусы. Он замотал головой, отгоняя жутковатое видение.
— Ух ты, — захохотал Яловега, — сами, значит, спят, а члены наружу... Ха-ха-ха.
— Здесь дамы, — с трудом сдерживаясь, прорычал Кияшов. — Я бы попросил тебя, сукин ты кот, вести себя достойно.
— Не, ну это же смешно, вы только подумайте! Сами в земле. А члены наружу!
Кирилл Янушевич приходил во все более веселое расположение духа. Кроме того, он вспомнил о том, что камера оборудована устройствами слежения, а репутацию сумасшедшего нужно поддерживать. А то решат, еще чего доброго, что помешательство было временным, и подвергнут детальному анализу психики путем прямого хирургического вмешательства в мозг.
— Члены наружу! — повторил механик и покрутил головой в поисках невидимых камер слежения.
— Яловега! — рявкнул Евграф Кондратьевич. — На тебя, как я погляжу, простые слова не действуют!
— А чего они члены-то наружу выставляют? — не унимался механик. — Наверное, надеются, что, пока спят, с ними какая-нибудь дамочка совокупится, а не просто рядовой кавилус? То-то Инна так посматривала на них, поглаживала... Видно, чуяла что-то. Или их только аурелианки интересуют? Пойду, что ли, тоже полежу немного. Я не гриб, но, знаете ли...
— Все, я долго терпел! — Кияшов сжал кулаки и вскочил с койки.
— Прошу вас, успокойтесь, — попросила има Галут, — не стоит конфликтовать из-за такого пустяка. Правда, не стоит.
— Свинья вы, Яловега, — сказала Инна. — Грязная, вонючая свинья!
— Чегой-то, у меня научные гипотезы рождаются, а вы меня ругаете почем зря... Могу же и я немного теорию научную двинуть?
— Гипотезы ваши действительно интересны, — заметил Химель, — но не могли бы вы придержать свои открытия при себе? Видите ли, далеко не все идеи, пришедшие на ум, имеет смысл выставлять на всеобщее обозрение. В противном случае у вас могут похитить какую-нибудь очень свежую гипотезу, коллега. И вы останетесь не у дел.
Антон засмеялся.
— Издеваешься, Химель, да? — Яловега помрачнел. — Думаешь, самый умный тут. Ну-ну. Это мы еще поглядим, кто тут самый умный.
— Как же вы всем надоели, Яловега, — сказала Инна. — Я уже начинаю жалеть, что ретлианцы вернули вас. Лучше бы они вам что-нибудь повредили, чтобы вы гадости говорить не могли.
— Ага, Ты бы вообще всех поубивала. Новицкого вон пришибить хотела, — мстительно заявил механик. — Поэтому тебя и вышвырнули из Солнечной системы. Неудержимая тяга к убийствам. Ненависть к мужчинам. Все, все всплывает наружу!
— Вы говорите очень страшные вещи, — вздохнула има Галут. — Мне тяжело слушать вас.
— Много ты, мохнатая, понимаешь! — выкрикнул Яловега. — Давно с пальмы слезла?
Кияшов рванулся к механику, но аурелианская принцесса, преодолевая отвращение, схватила его за руку и удержала на месте. Старпом постоял некоторое время, вращая налитыми кровью глазами, потом бухнулся обратно на койку.
— Повезло тебе сегодня, — сообщил он. — Если бы не има Галут, быть бы тебе крепко битым.
— Ретлианцы не простили бы вам нападение на сумасшедшего, — огрызнулся Яловега. — Мы для них неприкосновенны, хоть они нас и побаиваются... И правильно, между прочим, делают, потому что в гневе я страшен.
— Может быть, они бы сказали нам «спасибо», — предположил Антон. — За то, что мы решили для них такую заковыристую проблему. А то, что теперь с вами делать, раз вы сумасшедший, — непонятно.
— Зато что делать с тобой, понятно, — скривился механик. — Под нож тебя, под ножик, под ножичик-чик-чик...
Под глупое хихиканье Яловеги открылась дверь. Коля Сумароков вскрикнул. На пороге стояли два ретлианца. Один держал в лапах вместительную корзину, сплетенную из металлической сетки.
— Только не меня, не меня! — завопил Коля. — Я тоже сумасшедший! Вам и Михаил Соломонович подтвердит! Доктор, скажите им, что я ненормальный! Он — дипломированный специалист, он разбирается в наших болезнях!
— Мы все здесь немного не в себе, — подтвердил Химель.
Кияшов, сидевший ближе всех к двери, первым разглядел, что лежит в корзине, и проворчал:
— Охолони, придурок! Нам пожрать принесли. Наконец-то. Сподобились.
Ретлианцы молча поставили корзину на пол и так же молча удалились. Яловега вскочил.
— Я, правда, ужинал, но и позавтракать не откажусь! — объявил он.
— Но-но, грабки спрячь! — скомандовал Кияшов. — Первыми будут есть дамы. — И сменил тон на мягкий и предупредительный: — Скажите, има Галут, а вы пробовали когда-нибудь витаминовый мох?
— Протеиновый, — в который раз поправил Кияшова Михаил Соломонович.
— Пробовала. Он входит в солдатский рацион. Каждый член королевской семьи проходит военную подготовку, поэтому пища рядовых воинов мне не в новинку.
— Так кушайте, — любезно предложил Кияшов. — А то Яловегу только пусти к корзинке — все сожрет, а оставшееся распихает по карманам.
Кирилл Янушевич клацнул зубами и демонстративно отвернулся.
— Наверное, я не буду есть... Недостойно принимать еду от убийц соплеменника, — проговорила принцесса. — Хотя есть, конечно, хочется... Но имеет ли смысл продлевать мучения? Жаль, что я, подобно мудрецам Зинзавеи, не могу усилием воли останавливать сердце. Наверное, в данном случае это стало бы для меня лучшим выходом.
— Не стоит так расстраиваться, — заметил Михаил Соломонович. — Мох мы сейчас поделим и съедим. Вы ведь говорили, что вас могут выручить? Зачем же вам принимать смерть, да еще такую ужасную, от голода? Подкрепившись, вы сможете дольше противостоять врагам. В том числе и нам, если вы нас к таковым относите.
— Пожалуй, вы правы, — согласилась принцесса после недолгих раздумий. — Мне, будьте добры, положите вот тот пучок... С левого края...
Кияшов быстро разделил мох, выбрав для аурелианской принцессы самые свежие и сочные пучки. Яловега заворчал, но, встретившись взглядом с Кияшовым, счел, что лучше не выказывать неудовольствия. Мох умяли в течение пяти минут. В душ выстроилась очередь — каждый хотел запить скудный рацион, пока еще не отключили воду.
— Некоторые всю ночь обжирались! — проворчал Кияшов. В животе у него громко бурчало.
— Некоторых до этого пауки пытали, — выпучил глаза Яловега. — Опыты ставили, погубить хотели...
— И все потому, что эти некоторые сами на это напросились, — добавил Антон.
Вернувшись в основное помещение, пленники расселись по койкам. Скудная трапеза повлияла на всех угнетающе.
— Этак мы долго не протянем, — озвучил общие мысли Кияшов. — Кажется, они хотят нас голодом заморить!
Повисла тягостная пауза, прерванная диким воплем Сумарокова. Он едва не запрыгнул на стол, тыкая указательным пальцем куда-то в угол.
— Что... что это? — пробормотал Коля.
— Где? — Яловега нагнулся и резво отпрыгнул. — Мать моя женщина!
Антон пригляделся и увидел, что по стене быстро бегут несколько крупных черных насекомых
