тебя из штанов не вытряхнул и не дал пинка под зад!
— Сколько их? — поинтересовался Антон у принцессы.
— Ретлианцев четверо, но справимся ли мы с ними? — Има Галут задумчиво поглядела на Кияшова. Старпом расправил плечи и выпятил грудь.
— Я готов! — объявил Евграф Кондратьевич. — Буду драться с ними до последней капли крови!
— До последней не надо, — заметил Михаил Соломонович, — лучше бы вообще обойтись без кровопролития.
— Чтобы их нейтрализовать, бейте под шишку, — распорядилась принцесса, — там у ретлианцев нервный узел. Некоторое время от боли они даже не смогут двигаться.
— Ты можешь быть очень жестокой, — заметила Инна.
— Если речь идет о врагах моего народа, то да, — подтвердила има Галут. — Я пойду первой, а вы сразу за мной...
— Но... — начал было возражать Кияшов, но принцесса остановила его жестом.
— Я пойду первой! — повторила она.
— А я вообще не пойду! — заявил Яловега. — Что мне, делать больше нечего? Они со мной обращались хорошо. Только исщипали всего, как дохлую курицу, но это я, пожалуй, смогу пережить. Зла я на них не держу.
— Ты же только что клялся, что мечтаешь вернуться на Землю, — подозрительно сощурился Кияшов.
— Мечтаю... Но подставлять здесь голову под их монтировки и гаечные ключи... И вообще, это мои коллеги, Кияшов, механики... Не могу я на них напасть. Собратья по цеху!
— Да что ты несешь? Совсем ополоумел, — поморщился Евграф Кондратьевич. — Если так, тебе Долакорнов должен быть ближе брата родного. Он мало того, что механик, так еще и человек и на корабле с тобой на одном служил...
— Так и есть, — нагло заявил Яловега. — Я к нему со всей душой. Только он меня не слишком-то любит. Потому что сволочь неблагодарная. Не ценит доброты. Нет, не буду я с ретлианцами драться.
— Струсил ты просто! — Кияшов смерил Яловегу презрительным взглядом. — Нашел себе собратьев тоже! Может, ты, как и они, болотной жижицей подкрепишься?
— А что, не так уж и плохо, — заметил Яловега. — Вон луксы с Глюка-11 собственное дерьмо жрут! С большим аппетитом, между прочим!
— Кирилл Янушевич, не могли бы вы не упоминать при дамах луксов, — попросил Михаил Соломонович. — У меня нет предубеждения ни перед одной из инопланетных рас, но все же будет лучше, если про луксов мы на время забудем. Вы же знаете, что они еще делают...
— Вы про их сексуальные игрища... Ну ладно, как скажете. — Яловега пожал плечами. — А говорил, что все, что естественно, не может быть отвратительным...
— Не может, — подтвердил доктор Химель, — но это не значит, что мы должны вспоминать при дамах об обрядах спаривания и пожирания себе подобных!
— Вперед! — басовито рыкнула има Галут, которой, видимо, надоела перепалка землян. Она вытянула хвост вдоль тела и ринулась в машинное отделение. Первый ретлианец даже не успел понять, какая неприятность с ним приключилась. Кулак принцессы врезался ему точно под шишку, и он рухнул, беспорядочно разметав по полу лапы. Конечности его конвульсивно содрогались. Има Галут, еще не завершив одного движения, взмахнула упругим хвостом, оплела им шишку другого противника. Ретлианец рванулся к ней, но принцесса усилила хватку. Враг судорожно дернулся и тоже осел на пол, не переставая махать конечностями. Впрочем, движения эти были рефлекторными, слабыми и не могли никому причинить вреда.
— А-а-а!!! — закричал Кияшов. — Спецназ в действии! Я тебе подмогну, моя имочка!
Ворвавшись в машинное отделение, он схватил первый попавшийся в руки предмет — увесистую металлическую лопатку для перемешивания корма — и врезал ею, целясь в шишку ретлианца, который к тому времени успел также вооружиться каким-то инструментом. Кияшов промахнулся. И противник, вместо того чтобы растянуться на полу, пришел в ярость. Началась беспорядочная схватка, во время которой старпом и ретлианец обменивались сильными ударами. В конце концов Евграфу Кондратьевичу удалось дотянуться до шишки, враг закрутился на месте и, съежившись, как медуза, осел, сложив лапы. Кияшов, тяжело дыша, стер пот со лба и застонал. Два-три удара увесистой кистью непонятного назначения оказались весьма болезненными.
— У, гад бесхвостый, совсем руку отсушил, — прокомментировал старпом, массируя плечо.
Четвертый ретлианец отступил в угол, разглядывая ауреалианскую принцессу и приближающихся к нему землян во все четыре глаза. В трех руках его были штуковины, весьма напоминающие разводные гаечные ключи. Понять, что именно он чувствует, было, конечно, невозможно, но, судя по тому, что в бой он бросаться не спешил, внезапно появившиеся из темного коридора враги вызывали у него ужас.
Има Галут замерла в трех метрах от ретлианца, прикидывая, как подступиться к многорукому, приготовившемуся к обороне противнику. Кияшов занял позицию рядом с ней, задумчиво поглядев на лопатку, которая была намного короче каждого из «разводных ключей», зажатых в лапах ретлианца. Делакорнов нерешительно переминался с ноги на ногу. И друзьям помочь надо, и лезть под «разводной ключ» совсем не хочется. Да и не по душе ему было нападать на загнанного в угол ретлианца. Химель и Инна испуганно жались к стенке. Сумароков и Яловега даже входить в помещение машинного отделения не стали, посчитав, что в коридоре будет безопаснее.
— Трусы! В атаку! — подбодрил себя и остальных Кияшов. — Он же всего один остался!
— Один? — поинтересовался из-за угла Коля. Его, видимо, сильно волновали события в машинном отделении, но преодолеть свою трусость и показаться он не мог.
— Ага. Один. Как загнанная в угол крыса, — раздался скептический голос Яловеги. — Вишь ведь — сами справиться не могут, нас зовут. Потому как загнанные в угол крысы самые опасные! Не, нас под удар не поставишь.
Бледная физиономия Сумарокова показалась из-за поворота. По лицу юноши разливалась мертвенная бледность. И причиной появления Коли была, наверное, не храбрость, а то, что оставаться в коридоре с полусумасшедшим Яловегой тоже было нерадостно. Лучше уж вместе со всеми!
— А, вон тот тоже шевелится! — проскулил Коля.
— Он не будет представлять опасности в ближайшее время, — сообщила има Галут, не выпуская из поля зрения главного врага. — У него поражены центры восприятия.
Между тем ретлианец в углу как-то странно и сухо защелкал. До сих пор эти существа общались исключительно с помощью цветовой игры шишки и размахивания лапами, поэтому пощелкивание показалось всем исключительно подозрительным.
— Вот ведь сволочь! Это же он своих на помощь зовет! — сообразил Кияшов. — Бей его, ребята! А то сейчас кодла восьмилапых налетит, мокрого места от нас не оставит!
Сумароков пронзительно завизжал, извлек из раскрытого ящика увесистый стальной подшипник и метнул его в ретлианца. Точно под шишку! Руки оборонявшегося ослабли, ключи со звоном попадали на пол, а следом за ними рухнул и сам ретлианец.
Кияшов воззрился на Сумарокова с нескрываемым удивлением.
— Надо же, Николай, и ты на что-то сгодился... Вот чего не ожидал, так не ожидал! Я, пожалуй, и не попал бы с такого расстояния. Хотя смотри-ка, тут целый ящик этих подшипников... Это мы в горячке не заметили. Можно было просто забить его ими... Закидать, как мамонта!
— Или как неверную жену, — вздохнул Химель. — Какая все-таки жестокость царила в прежние времена на Земле... Да и сейчас в общем-то ненамного лучше, если хорошенько подумать. А Коля и правда показал себя с лучшей стороны. Избавил нас от зрелища забиваемого подшипниками ретлианца.
— Да я что... Я ничего, — смутился Сумароков. — Он же помощь позвать мог... А камни я с детства кидаю ловко. Помню, Лехе Петухову прямо в глаз засветил. Правда, он потом меня все равно каким-то приемом хитрым заломал... Да и вообще — вы что, забыли, я же чемпион «Семаргла» по дартсу!
Делакорнов усмехнулся:
— Мы как-то не следили за турнирной таблицей, Коля.
— Точно, — подтвердил Кияшов замогильным голосом. — А все, кто с тобой в дартс играли, сейчас
