…Где ты сейчас, пострадавший за бернардовскую легенду? Помнишь ли ты о своей реннской пассии? Постарайся, будь добр, чтобы я не напрасно утешал страдающее в разлуке дитя, выгораживая тебя пусть и успокаивающим, но все равно враньем…
— Когда вы снова увидите Джерома, — чуть ли не слезно попросила меня подруга боевого дьякона, — то передайте ему…
— Боюсь, милая, что случится это не скоро, — оборвал я девушку. — Думаю, вы сами встретитесь с ним гораздо раньше.
— Спасибо вам, — поблагодарила заметно повеселевшая от моей беззастенчивой лжи дочь епископа, — и счастливого пути!..
— На черта ты наплел ей все это? — спросил Гюнтер, когда девушка удалилась.
— Все мы, старина, в жизни надеемся на лучшее, — ответил я ему, утянув-таки этот злосчастный брезентовый тент. — И хоть большая часть этих надежд никогда не сбудется, согласись: пока надеешься — ты счастлив. Я просто помог ей стать счастливой. Или ты думал, что твой бывший командир только и умел, что орать да взыскания накладывать?
— Если этот бурдюк не вернется… к ней, она и тебя… возненавидит.
— Через несколько дней меня и так все возненавидят. Так что одним больше, одним меньше… А где Конрад?
— Я пристегнул его ремнями безопасности… Не здесь же связывать.
— Отставить в дальнейшем подобное, боец. Наш маленький друг заслужил себе сегодня некоторые привилегии. Ты бы видел, как он справился с ролью! Какой актерский талант пропал на поприще сжигания еретиков… Пускай катается отныне свободным и без кляпа во рту.
— Ладно… Но болтать я ему один черт не позволю…
За ночь погода заметно улучшилась. По небу еще плыли рваные тучи, но в их просветах уже виднелись лоскуты голубого неба. Где-то на востоке сквозь них пробивались лучи восходящего солнца. Я, отвыкший от яркого света за эти дни, щурил глаза, стараясь не съехать с проселка в кювет.
Покинув Ренн через восточные ворота, мы взяли направление на Лаваль и Ле-Ман, рассчитывая сегодня ночью обогнуть Париж с юга. А сейчас, озираясь в обе стороны, я и Кэтрин искали мало-мальски сносное убежище вроде каких-нибудь заброшенных руин, сохранившихся от Древних в неимоверных количествах: фабрики, склады, пролеты мостов и эстакад…Нам необходимо было не мозоля ничьи любопытные глаза пересидеть день до темноты.
Поль, Люси и Ален, несмотря на тряску, продолжали посапывать как ни в чем не бывало. Меня заинтересовала эта поразительная деталь, и я спросил о ней у Кэтрин.
— Я вообще не помню, чтобы при мне они когда-нибудь ныли или жаловались на неудобства, — ответила она. — Столько времени в скитаниях даже таких малышей научили терпеть и приспосабливаться ко всему. Вместе с отцом они побывали везде: и в горах, и на болотах, и в глухих лесах. Ничем вы их больше не удивите, ничем не озадачите. Вот и теперь они воспринимают все как само собой разумеющееся.
— Не каждый взрослый способен на такое, — заметил я.
— По силе духа они намного превосходят любого взрослого. И ты поймешь это, когда узнаешь их получше.
— Да, хотелось бы, раз уж мы в какой-то степени теперь связаны…
Договорить нам не дал клаксон ведомого Гюнтером позади нас «хантера». Я было решил, что он просит об остановке, но когда обернулся, то понял все безо всяких объяснений.
На дороге мы находились не одни. Прямо в нескольких сотнях метров позади вслед нам летел потертый «сант-ровер», принадлежащий, по всей видимости, местным Добровольцам Креста. В цели его маршрута тоже не было никаких сомнений. Этой целью являлись мы.
Расстояние между нами довольно быстро сокращалось. Я уже прекрасно видел моргающие фары и слышал призывный сигнал, требующий от нас немедленной остановки.
— Перебьетесь! — процедил я сквозь зубы и прибавил газу.
Гюнтер последовал моему примеру, не отставая ни на метр.
— Разбуди детей, — потребовал я от беспокойно вертевшей головой Кэтрин. — Пусть лягут на пол, как вчера.
Впрочем, девушку можно было и не просить — она все поняла сама. Через пару минут мои пассажиры свернули одеяла и заняли уже знакомую им позицию.
— Держитесь крепче, сейчас немного потрясет! — предупредил я их, когда дорога стала уж больно разухабистой, но сбрасывать скорость совершенно не хотелось.
«Сант-ровер» приближался уже не так стремительно, однако медленно, но верно сокращал дистанцию. Грохнул выстрел, развеявший последние надежды на то, что это всего лишь спешащий по делам курьер, желающий, чтобы ему уступили дорогу. На наше счастье, мы были еще достаточно далеко, да и неровности проселка, бросавшие джипы из стороны в сторону, мешали преследователям прицелиться как надо.
На горизонте показались невысокие стены Лаваля. Минуя очередную развилку, я взял курс на этот городишко, зная, что днем его ворота будут открыты и к тому же только там находился ближайший в округе мост через небольшую, но с обрывистыми берегами, речушку Майен.
Гюнтер, являвшийся гораздо лучшим водителем, чем я, буквально дышал мне в спину, закрывая всех нас от случайного попадания. Раздались еще несколько выстрелов, один из которых резанул по кустам на обочине и забросил нам на капот сбитую дробью ветку. Погоня продолжалась…
Ворота Лаваля оказались распахнутыми, как и ожидалось. Не замедляя хода, наша кавалькада ворвалась на тесные улочки, распугивая встречных прохожих и заставляя их прижиматься к стенам домов. Стрелять здесь преследователи не стали, четко следуя пункту Устава Братства, запрещающего открывать огонь в местах скопления людей.
…Братства?! Значит, за рулем «сант-ровера» сидят-таки Охотники, а не Добровольцы, потому что для последних особой регламентации в применении оружия никогда не существовало. Ситуация все больше накалялась…
Большой каменный мост мы миновали засчитанные секунды, едва не спихнув с него торговца яблоками, в сердцах метнувшего нам вдогонку наиболее гнилой образец своего товара.
«Сант-ровер» умудрился въехать возле моста в торговую палатку и потратил почти минуту, выбираясь из-под ее обломков. Теперь он заметно поотстал и маячил хоть и в пределах видимости, но все же на довольно почтительном расстоянии. Однако уповать на то, что он по какой-либо причине прекратит преследование, было еще рано, а потому мы, не снижая темпа, неслись все дальше и дальше по направлении к Ле-Ману…
Но истинная опасность появилась слева. Когда я заметил то, что двигалось нам наперерез по пересекающей впереди дороге, то вдруг отчетливо понял, что сейчас все закончится. Причем погибнем мы все, разорванные на мелкие куски вместе с нашими 'хантерами '…
«Самсон» — это чудовище с огромными колесами и автоматической пушкой в кузове — упрямо шел на сближение горой надвигаясь с левого фланга. Гюнтер опять сигналил; но я уже заметил угрозу.
Он принадлежал бывшему моему отряду — это бесспорно, поскольку другого такого в округе наверняка не было. «Сант-ровер» скорее всего вызвал его по рации, что использовали мы при штурме Ла- Марвея. Стервятники слетали к своей беззащитной добыче…
По голове моей забили тяжелые молоты, дыхание перехватило, а перед глазами поплыли оранжевые круги, но я продолжал вдавливать в пол педаль газа, надеясь миновать перекресток раньше монстромобиля. «Что ж, Жан-Пьер, — мельнула мысль, — сейчас мы встретимся с тобой все вместе: Ты извини, что так получилось — господин надзиратель хотелось как лучше…»
Даже если мы минуем перекресток раньше Самсона это ничего не решит. На открытом пространстве — а именно по нему и мчались сейчас наши джипы — от его пушки не скрыться. Он достанет нас «вулканом» в пределах километра. Кстати, он уже может это сделать! Но почему тогда не стреляет, а идет на перехват? Мы нужны Аврелию живыми? Вероятно.так…
Я проскочил перекресток и успел заметить, как Гюнтер буквально выныривает из-под гигантского колеса «самсона». Было слишком высоко, и я не разглядел, кто именно сидит в его кабине. Интересно, мои
