— На этот раз, Эрик, я нас не опозорю, — отстегнув опорные сошки и снимая с оптики предохранительную крышку, утешил меня он, когда я плюхнулся рядом с ним на траву. — Погодка прекрасная, ветерок слабый, поправочку теперь я знаю на сколько сделать… Ну что ж, помолимся и начнем.
В тишине ночи и без того громкий выстрел «гепарда» показался и вовсе оглушительным. Однако, вопреки заверениям Вацлава, я с сожалением пронаблюдал, что прожектор не погас, а лишь дернул лучом в сторону.
— Промазал! — разочарованно констатировал я.
— Ничуть! — Поляк извлек стреляную гильзу и загнал в патронную камеру новый патрон. — Пока еще светит эта зараза и можно там хоть что-то разглядеть, разнес им к чертовой матери затворную раму на пулемете. Теперь одной проблемой меньше. Эй, внизу! Готовы? Ну тогда пошли!..
После повторного выстрела сноп света моментально пропал, только в воздухе остались оседать искры от разбитой вдребезги электролампы — сверхубойная «гепардовская» пуля снова легла точно в намеченную цель. Байкеры с улюлюканьем сорвались с места, когда мы уже сбегали с холма. Я начал опасаться, как бы они не впали в раж и не замарали руки кровью, тем самым запятнав и свою репутацию, однако тут же успокоился, когда вспомнил, с какой тщательностью Кеннет отбирал себе команду. Дисциплина среди наших байкеров действительно была не хуже, чем в отряде Охотников…
Ночь впереди прорезало около полутора десятков огненных вспышек — плотный залп из автоматического оружия ударил по броневику. В мерцающих отблесках я успел заметить два или три метнувшихся в кювет силуэта. Видимо, все, что хотелось теперь дезориентированным Защитникам Веры, так это просто вжаться в землю и молить забывшего их сегодня Господа о спасении.
Мы пронеслись мимо резвящихся байкеров и влетели на узкий арочный мост, сразу завибрировавший под колесами мелкой дрожью. Джип Михаила, идущий следом, остановился возле мотоциклистов, и Саймон, распахнув дверцу, добавил в общий хаотический гвалт раскатистое громыхание своего пулемета. Свирепая скорострельная машина тут же искромсала шины броневичка и продырявила ему броню над двигателем, явно рассчитанную лишь на ружейные пули да арбалетные стрелы.
Я миновал мост и притормозил, дожидаясь остальных. Байкеры же, имей они в запасе уйму времени и патронов, готовы были резвиться хоть до утра. Но вот чей-то голос — по всей видимости, самого разумного из нас Вацлава — проорал «Сваливаем!», и прекратившуюся стрельбу вновь сменил рокот дюжины мотоциклов. Мост опять гулко задребезжал — табун Стальных Жеребцов, замыкаемый «хантером» русского, понесся по нему.
Байкеры и Михаил уже пересекли реку, когда с противоположного берега раздалось несколько ружейных хлопков, произведенных скорее от желания помахать кулаками после драки, нежели из намерения достать кого-либо из нас прицельно. Дробь зазвенела где-то над головой в стальных тросах моста, так и не найдя себе подходящей жертвы.
Дабы не искушать более Судьбу (и так в эту ночь мы перешли все разумные пределы риска), наша группа что было духу рванула дальше по шоссе. Но его мы придерживались недолго: на первой же развилке свернули вправо и начали обход Новой Праги с юга.
Кэтрин глядела на цепочки огней сторожевых башен города и, похоже, была сосредоточена на чем-то своем, а может быть, просто устала.
— Красивый город, — заметил я, проследив за направлением ее взгляда. — Ну и досталось же ему шесть лет назад…
Словно бы разбуженная моими словами, Кэтрин переменила позу и села поудобней вполоборота ко мне.
— Михаил упоминал недавно, — охотно включилась она в разговор, — что ты с ним был в самом пекле той резни и что вас тогда здорово потрепали. Это правда, или он, как всегда, преувеличивает?
— На этот раз сущая правда, — ответил я. — Меня даже серьезно подранили, когда сорвалась попытка переговоров с мятежниками. Я тогда только-только вступил в должность командира, а тут вдруг сразу такая заваруха…
— Может, расскажешь поподробней? В свое время я выслушала уйму историй от тех, кто там находился, но сам понимаешь — Охотников среди них быть не могло.
— «Да будет выслушана и другая сторона…» Так, что ли?
— Вроде того… Нет, ну если у тебя не связано с этим чего-то такого, о чем бы не хотелось вспоминать…
— Да нет, ничего особенного… А коли и было что, так я уже и сам позабыл… Обязательно расскажу, — я не видел причин отказывать девушке в ее любопытстве. — Может быть, завтра или послезавтра… Благо все равно ближайшие пару недель ничего, кроме как сидеть и ждать, нам не остается. Только Михаил рассказал бы тебе обо всем куда живописнее…
— Не скромничай, — улыбнулась она. — Знаем мы, как вы не умеете рассказывать! Ребята вон до сих пор очарованы сказкой про пиратов. А сейчас настала пора очаровывать и меня.
— Не слишком романтическая история для того, чтобы произвести впечатление на юную леди, — предупредил я.
— Я такая же леди, как и ты джентльмен! — отмахнулась Кэтрин.
— Хочешь сказать, что я веду себя недостаточно культурно в твоем присутствии ? — наигранно- шутливо оскорбился я.
— Ну… Охотника уже можно считать культурным, если он пользуется ложкой, меняет белье хотя бы раз в месяц и не обращается к женщине «эй, ты, прошмандовка!»… Так что ты просто само олицетворение галантности среди вашего брата.
— Спасибо за комплимент.
— Не за что… Надеюсь, не зазнаешься, а? — И Кэтрин по-дружески ткнула меня в плечо кулачком, которым, как помнил я от Жан-Пьера, она могла с легкостью сворачивать некоторые надоедающие ей носы, а после чего, перехватив мой взгляд, рассмеялась и небрежно бросила: — Ладно, не отвлекайся, а то в кювет навернешься, ренегат несчастный…
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
БЕГУЩИЙ МЕРТВЕЦ
Шестью годами ранее
« — …Но я человек добродушный, я джентльмен; однако я вижу, что дело серьезное. Долг прежде всего, ребята. И я голосую — убить…»
—Брат Эрик, познакомьтесь: брат Михаил и брат Станислав, — магистр Жерар указал на стоявших возле его стола двух бойцов Варшавского филиала Корпуса, судя по знакам различия, бывших соответственно командиром отряда и его заместителем.
Я пожал протянутые в порядке субординации руки: сначала у круглощекого плотненького усача чуть пониже меня ростом с хитрыми бегающими глазками, а затем у второго — белобрысого жердеобразного верзилы.
— Весьма польщен, — произнес при этом усатый, которого именовали Михаилом, и тут же дополнил: — Хотя лично я и не обрадован тому, что придется вам подчиняться.
Я промолчал, тем самым показывая, что нужно мне, мол, твое мнение, как дохлому коню клок сена и, стоя по стойке «смирно», ждал дальнейших указаний магистра.
