раздоры фьяллей и квиттов были не его делом. — Теперь мне легче рассказать, зачем я к вам приехал, — продолжал он. — Прости мою неучтивость, Хроар, — только через порог, и сразу с просьбами! — но у меня мало времени. До отъезда на осенний тинг не осталось и месяца, а мне еще нужно объехать родичей.
— Говори смело! — подбодрил гостя Вигмар и сел напротив.
После удачной охоты он был весел и расположен душой ко всему свету. Почему-то ему мерещилось улыбающееся лицо Рагны-Гейды с лукаво искрящимися зелеными глазами, и от этого в груди было так тепло и хорошо, словно она жила где-то возле самого сердца.
— Твоя добыча придала мне смелости! — Бальдвиг бросил взгляд на золотую цепь, тускло блестевшую на беловато-серой заячьей шкуре. — Ведь я хотел просить у вас серебра в долг — хотя бы несколько марок. На тинге мне нужно будет платить виры*, а мои запасы подходят к концу.
— Да, как продвигается твоя тяжба? — заинтересованно спросил Хроар и даже подвинулся поближе.
Несколько лет сидя без движения, он полюбил разговоры о чужих тяжбах и нередко наедине с собой или в беседах со старыми хирдманами припоминал законы и старался доискаться, кто из спорщиков прав. В этом отношении Бальдвиг Окольничий был для него вдвойне желанным гостем, так как у того уже несколько лет тянулась тяжба с людьми из восточных долин Рауденланда. Хроар знал все обстоятельства дела не хуже самого Бальдвига, и даже Вигмар нередко спрашивал, как здоровье его противника, Оддульва Весенней Шкуры, и не лопнул ли он еще от жадности.
— Чтоб великаны так тягались друг с другом! — Бальдвиг досадливо вздохнул и махнул рукой. Запутанные тяжбы интересны только тогда, когда к тебе самому не имеют отношения. — На каком-то пиру зять моего брата Старкада встретился с кем-то из Дьярвингов и проявил такую доблесть, что одного хирдмана прямо там и похоронили. А у Старкада больше нет денег платить виры. Конечно, хирдман — не родич, но эти Дьярвинги и за дворового пса пытаются взять как за родного брата!
— Этой беде легко помочь! — сказал Вигмар. — Вот бы всегда так! Возьми!
Он сдернул с лап заячьих тушек два золотых обручья и подал Бальдвигу:
— Здесь не меньше трех марок, притом настоящего золота. Теперь вам хватит заплатить еще на парочку Дьярвингов, пусть ваш зять не стесняется! Наш Старый Олень был не так прост — ни за что не взял бы с собой в могилу какую-нибудь дрянь. Лучше этого золота едва ли найдешь в Морском Пути!
— Это оттуда? — с полным пониманием спросил гость. — Но ведь могила, говорят, обрушена?
— Да, но вся долина возле нее усыпана золотом. Там еще много чего можно найти… была бы охота искать! — пренебрежительно закончил Вигмар.
У него самого не было ни малейшей охоты искать, и он подобрал только то, обо что задел сапогом на ходу.
Бальдвиг взял обручье, взвесил его на руке, внимательно осмотрел со всех сторон. Хроар нахмурился: уж не думает ли гость, что ему хотят под видом одолжения всучить какую-нибудь подделку? Но рауд, как оказалось, думал совсем о другом.
— Ты — достойный человек, — сказал он чуть погодя, подняв глаза на Вигмара. — Смелый, щедрый, дружелюбный. Одного этого дела достаточно, чтобы прославить тебя на всю жизнь…
Вигмар хмыкнул, стараясь его перебить:
— Зачем ты говоришь мне все это? Я не тщеславен, мне не надо, чтобы каждый камень в долинах распевал мне висы*…
— Что бы ты сказал, Хроар, если бы я предложил тебе породниться со мной? — продолжал Бальдвиг, переведя взгляд на хозяина. — Моя племянница Альвтруд — не самая плохая невеста в Рауденланде. У нее есть своя усадьба, оставшаяся после мужа, два десятка голов скота, рабы… Ее сыну три года, и он очень слаб здоровьем. Если он умрет, Альвтруд потеряет свою усадьбу. А ей пригодился бы стоящий хозяин. Как ты, Вигмар. Что вы скажете?
Хроар не сразу нашел ответ на это неожиданное предложение: в первую очередь он вспомнил о том, что усадьба Альвтруд является частью спорного наследства. Таким образом, Вигмару предлагают взять в приданое эту самую проклятую тяжбу. А Вигмар отлично умеет наживать своих собственных врагов, зачем ему чужие?
— Нам было бы неплохо подумать… — проворчал Хроар.
— Конечно, подумать нужно, — согласился Бальдвиг. — Я расскажу тебе о той усадьбе подробно. А если ты, Вигмар, хочешь сначала посмотреть на саму Альвтруд, — Бальдвиг глянул на Вигмара, отлично понимая, что в его предложении заинтересует отца, а что сына, — то она сейчас гостит у меня. Ты можешь поехать вместе со мной хоть сегодня, побыть у нас несколько дней, побеседовать с ней… Она не старше тебя, она ровного нрава, хорошая хозяйка… К ней уже сватались. Не знаю, сочтешь ли ты ее красивой, но я не слышал, чтобы кто-то назвал ее безобразной… Короче, ты сможешь посмотреть сам.
Вигмар не поднимал глаз, бездумно вертя в пальцах обрывок золотой цепи, как простую соломинку, и соображал, как бы повежливее отказаться, пока эта мысль не запала на ум отцу.
— Это не зайца подстрелить — жениться! — сказал он чуть погодя и дернул себя за косичку.
— Да уж, это потруднее, чем сочинять стихи! — проворчал Хроар и сурово посмотрел на сына. Он вспомнил еще об одном обстоятельстве, из-за которого даже осложненная тяжбой женитьба была бы для Вигмара благом, потому что не позволила бы нажить бед здесь, в ближайшей округе. — Я слышал, какие стихи ты сочиняешь в последнее время! — продолжал он, сурово хмуря густые, нависшие над глазами брови. А Вигмар вдруг заметил, что его отец в неполные пятьдесят лет выглядит совсем стариком: его волосы, когда-то такие же рыжие, как у Вигмара, теперь почти поседели, а глаза от жизни в вечном полумраке гридницы ослабли и щурились. — Я слышал, что ты сочиняешь их все про дочку Кольбьёрна. Я на его месте не стал бы так долго это терпеть. Запомни, Вигмар сын Хроара, — если твои стихи доведут тебя до беды, я не стану вмешиваться! Род не должен отвечать за глупости одного, которые во вред всем! А от нашего рода не так уж много осталось — ты да я! Уж не знаю, сумеем ли мы сохранить свою кровь, но свою честь мы сохранить обязаны! И если ты натворишь что-нибудь такое, что обесчестит нас — я откажусь от тебя и выбирайся сам как знаешь!
Вигмар смотрел ему в лицо и молчал. Он привык, что отец всегда в дурном настроении, как небо осенью, привык к вечному ворчанию, но сегодня отец обошелся с ним уж слишком сурово. Да, Хроар прав: весь род не должен отвечать за глупость одного, особенно когда род так невелик. Но неужели отец уверен, что его единственный сын способен на бесчестные поступки?
— Вигмар! — в гридницу заглянул один из хирдманов. — К тебе прислал Грим Опушка!
Обрадованный отсрочкой Вигмар бросил золотую цепь на пол и выскочил из гридницы, бегло попрощавшись с гостем.
На дворе возле крыльца мялась Гюда. Эльдис радостно дергала ее за руку и шептала что-то, но Гюда отрицательно качала головой. На ее широком краснощеком лице было написано замешательство. Увидев Вигмара, она смутилась и обрадовалась одновременно.
— Это тебя прислали? — удивился Вигмар, ожидавший увидеть работника или мальчишку.
— Да. — Гюда робко кивнула, виновато оглянулась на Эльдис и добавила: — Мне велели сказать тебе, чтобы больше никто не слышал…
Вигмар взял девушку за плечо, решительно оттер сгоравшую от любопытства Эльдис и толкнул Гюду в угол двора, где никого не было:
— Ну?
— Меня прислала йомфру из Хьёртлунда, — начала Гюда, не поднимая глаз и вертя в руках травинку.
— Что? — Вигмар наклонился и заглянул ей в глаза. Ему показалось, что он ослышался: настолько это было невероятно. — Рагна-Гейда?
— Да. — Поняв, что он не верит, Гюда бегло коснулась его взгляда своим, словно приложила печать правды, и снова опустила ресницы. — Она сейчас у нас. Она приехала совсем одна. Она послала меня к тебе и сказала, чтобы ты приезжал сейчас, и тоже один.
Вигмар молчал, и Гюда снова посмотрела на него. Его лицо стало очень серьезно, и от этого черты казались резкими; желтые глаза смотрели требовательно и напряженно, как у хищной птицы, заметившей добычу. После его победы над страшным мертвецом Гюда стала бояться Вигмара, почти как самого мертвеца. Вигмар не спрашивал, правда ли все это, но очень и очень сомневался. Звать его именем
