Рагна-Гейда. Об этом она подумала заранее.
— И ты не боишься обесчестить себя ложью?
Рагна-Гейда опустила глаза: такого дерзкого вопроса она не ждала. Но этой старухе и так предстоит узнать о ней слишком много, а без нее не обойтись, как ни старайся.
— Мой род будет больше обесчещен, если покажет себя неблагодарным, — тихо ответила она, не поднимая глаз. — Пусть лучше я…
Боргтруд мелко закивала головой:
— Это тоже жертва. Ты жертвуешь своей честью ради чести рода, я верно тебя поняла?
— Может, никакой жертвы и не будет.
Рагна-Гейда через силу улыбнулась: она не любила высоких слов.
— Будет! — вдруг со странно твердым убеждением сказала Боргтруд. Удивленная Рагна-Гейда подняла взгляд — блекло-голубоватые, выцветшие глаза старухи смотрели на нее строго, словно спрашивали, действительно ли она готова совершить задуманное. — Будет! Может, тебе не стоит идти по этой дороге?
Рагна-Гейда молча помотала головой. Она не поняла, о чем говорит старуха, но и острое чувство тревоги не могло заставить ее повернуть назад. Наоборот — ей еще сильнее захотелось скорее увидеть Вигмара.
И вот она сидела и ждала. Пока Гюда доберется до Серого Кабана, пока… если Вигмар вообще дома… пока она ему все расскажет, пока он соберется и поедет… если у него есть время. Если он поверит. Если он захочет… Поверит, что ей есть что ему сказать…
Не успела Боргтруд напрясть половину веретена, как Рагна-Гейда не выдержала — вскочила со скамьи и вышла во двор. Дворик был невелик: раскрытые ворота, казалось, принимали в объятия прямо с крыльца. После Оленьей Рощи любая усадьба покажется маленькой. Тщательно обойдя лужи на дворе, Рагна-Гейда встала в воротах и посмотрела в долину. Сейчас она уже не помнила о копье, об обидах родичей, о заклятиях. Она просто хотела увидеть его. Его желтые глаза, смотрящие резко и остро, высокий упрямый лоб, жесткий подбородок с вечным налетом рыжеватой щетины как наяву стояли перед ее глазами. Кажется, протяни руку — коснешься. Они выросли в одной округе, и Рагна-Гейда не могла вспомнить, когда впервые услышала о сыне Хроара-С-Границы (тогда его еще не звали Безногим), когда впервые увидела Вигмара. Она знала его всегда, но сейчас ей почему-то не верилось, что он есть на свете, что она не выдумала его. Он был слишком ярким и резким, слишком живым, словно чей-то острый нож уверенной рукой вырезал его на ровном сером камне бытия. Дорогая сердцу мечта, выдумка нередко кажется более настоящей, чем все живые люди. Потому что она внутри, а все остальное — снаружи.
Рагна-Гейда стояла в воротах, прислонясь плечом к столбу и поглаживая ладонью старое, потрескавшееся дерево, серо-бурое и шершавое от времени, дождей, снегов… С необычайным прилежанием она рассматривала щелочки и трещинки бревна, как будто хотела влезть в них и спрятаться там от своего нестерпимого ожидания. Поверит, не поверит? Приедет, не приедет? Она задыхалась от нетерпеливой жажды увидеть Вигмара; пустота без него давила и душила, как вода. Казалось, это не кончится никогда. Вот уже скоро вечер, а эта гусыня Гюда, наверное, еще и не добралась до Серого Кабана…
Легкий отзвук топота конских копыт по долине коснулся слуха Рагны-Гейды и пропал. Она не решалась оторвать глаз от шершавого столба, убежденная, что ей померещилось. Топот возник опять, и теперь он был ближе. Остро боясь разочарования — мало ли кому взбредет в дурную голову гонять коня по долинам? — Рагна-Гейда медленно повернулась и посмотрела вперед. От распадка между двух низких протяжных взгорий, покрытых серо-зеленоватым осинником, приближался всадник. Вжавшись в низкое седло, он летел стрелой и был похож на хищную птицу. И Рагна-Гейда прислонилась спиной к воротному столбу, вдруг ощутив слабость в ногах. Ничего особенного не случилось… И не должно случиться… Ничего особенного… Но если кто-нибудь сейчас не поможет ей держать этот невидимый груз, она рухнет.
Боргтруд расставила вокруг очага семь низких и широких глиняных чаш, разложила пучки трав, из которых Вигмар знал только волчец, можжевельник, лук и полынь, достала уже знакомую ему связку амулетов и теперь деловито нюхала их, как будто проверяла, не уменьшилась ли их сила за время лежания в сундуке. Копье из могилы лежало узорным острием на камнях очага, и Вигмару странно было видеть его отдельно от себя: за прошедшее время он сроднился с Поющим Жалом, как с собственной рукой или ногой.
Вигмар и Рагна-Гейда сидели плечом к плечу на низкой скамье и наблюдали за старухиными приготовлениями. Но никакие чары не заинтересовали бы сейчас Вигмара, твори их у него на глазах хоть сам Отец Колдовства Один. Сидя рядом с Рагной-Гейдой, чувствуя плечом ее плечо, слыша ее тихое дыхание, он не мог думать ни о чем другом. Появляясь поблизости, она переворачивала мир в его глазах.
— Я боюсь этого золота, — вдруг шепнула Рагна-Гейда, не повернув головы, словно обращаясь не к нему. — Оно тяжелое.
Вигмар чувствовал, что она и правда боится, кожей ощущал ее страх как свой. Ему хотелось взять ее руку, переложить с ее колена на свое и накрыть ладонью, но он почему-то не решался пошевелиться, как будто самое легкое движение грозило разорвать эту связь, разрушить невидимое облако, внутри которого оказались заключены они вдвоем.
— Это дурное золото, — так же, не поворачиваясь, шепнул он в ответ. — Я вчера видел Золотую долину. Ту, где курган. Там было много золота рассыпано. Я вчера был там — оно врастает в землю. То, что лежало на поверхности, теперь наполовину в земле. Темные альвы потихоньку тянут его назад, к себе.
— Вот почему… — шепнула Рагна-Гейда. — А твое копье они не утянут?
— Нет. Я не дам ему лежать на земле.
Боргтруд оглянулась, и они замолчали.
— Идите-ка вы отсюда! — с досадой сказала старуха. — Вы оба думаете совсем не о том, о чем нужно. Вы сбиваете духов с пути. Идите!
Вигмар и Рагна-Гейда послушно поднялись со скамьи и направились к двери. Им совсем не хотелось, чтобы Боргтруд сказала вслух, о чем они оба думают.
На дворе Грим и его работник чистили хлев, Асдис хозяйка оттирала железный котел. Люди были заняты делом, и только они двое тратили время короткой человеческой жизни на мечты и напрасно пытались понять, что с ними происходит. Благодаря этим мечтам каждое мгновение казалось таким насыщенным и богатым, что вся жизнь растягивалась в бесконечность. Но стоит очнуться, увидеть грязный котел в руках простой работящей женщины — и земля уходит из-под ног.
Вигмар и Рагна-Гейда вышли за ворота и остановились шагах в двадцати от двора, возле стоячего черного валуна в человеческий рост.
— Твои родичи, конечно, не знают, что ты здесь? — полуутвердительно спросил Вигмар.
Рагна-Гейда ответила укоряющим взглядом: тебе непременно нужно, чтобы я созналась в этом вслух?
— Они очень злы на меня? — опять спросил Вигмар.
— А ты что думал? Даже Гейр и то ворчит, что тебе в последнее время достается слишком много — то золотой амулет, то золотое копье…
«То дева с золотыми волосами,» — хотел добавить Вигмар, глянув на облако тонких золотистых кудряшек Рагны-Гейды, но не решился. Пока еще нельзя сказать, что она ему досталась.
— Вот наука иным гордецам: не ленись нагнуться за богатством, если уж оно валяется на морском берегу! — сказал он вместо этого. — Я думаю, амулет помог мне в кургане. Правда, я так и не знаю, какое заклинание на нем начертано.
Вигмар вытащил из-под рубахи золотой полумесяц, снял с шеи ремешок и подал Рагне-Гейде. Она взяла, поднесла поближе к глазам и нахмурилась, разбирая фьялльские руны. Но даже этот амулет, вызвавший столько толков, сейчас мало занимал ее. Вигмар ждал, когда она поднимет глаза, с трудом сдерживая дрожь нетерпения — но значение рун волновало его очень мало…
Однако, Рагна-Гейда заинтересовалась больше, чем думала сначала.
— Знаешь, это совсем не просто, — сказала она и подняла на Вигмара серьезные глаза. — Это очень сильное заклинание. Оно приносит защиту богов, здоровье, удачу…
