чья-то иная воля внутри нее. Судорога ужаса мелькнула в лице Рагны-Гейды, ресницы трепетали, в глазах отражалось мучение. Что-то толкало ее, и она произносила одно слово за другим, словно шаг за шагом ступая по пламенному мосту Биврёст: каждый шаг грозит смертью, но остановиться — еще хуже.
— говорила она, задыхаясь, всем телом устремившись вперед, к идолу Одина, —
Последние слова Рагна-Гейда произнесла хриплым шепотом, как будто это невольное прорицание истощило все ее силы. Окончив, она еще несколько мгновений не отрывала взгляда от жертвы, а потом закрыла лицо руками. Родичи, Сэг-Гельмир и Модвид смотрели на нее с ужасом, потрясенные услышанным, а она ждала, что вот сейчас Один поразит ее молнией или Тор ударит огненным молотом. Вот-вот сейчас разверзнется земля и она провалится прямо в ледяной поток, стремящийся к пасти дракона Нидхёгга. Родичей она уже обманула — так не хочет ли безумная обмануть и богов? Рагна-Гейда почти считала себя мертвой, и надежду ей давало лишь удивление: как она смогла на такое решиться? Собственная дерзость казалась ей настолько невероятной, что невольно приходила мысль: нет, это невозможно, боги подсказали ей эти слова! Но в самом дальнем, самом укромном уголке разума жило упрямое: нет. Боги тут ни при чем.
— О чем… о чем она говорила? — первым подал голос Сэг-Гельмир, глядя то на Стролингов, то на Модвида.
— Это не она. Сам Отец Ратей говорит ее устами! — пробормотал Гро-Орм. Жрец ощущал некую растерянность: почему на сей раз Один не его устами изъявил свою волю? Разве он, Гро-Орм, чем-то прогневал Отца Колдовства?
Модвид был бледен, на лбу его выступили крупные капли пота. Холодная змейка ползла по спине под рубахой; нужно было сейчас же взять себя в руки и ответить хоть что-нибудь, но слова не находились, язык не повиновался. Что можно возразить? Можно обмануть людей, но не Всеотца, чей единственный глаз ясно видит в ночной тьме и проникает до самого дна человеческой души.
— Она говорит… Я знаю, про что она говорит! — крикнул Скъёльд, от потрясения забывший, что сначала надо бы послушать мнение старших. — Я давно об этом думал! На нас возле кургана напали какие- то люди! Мы думали, что это мертвец, но их было больше одного! Это был ты, Модвид! Сам Отец Ратей указал на тебя!
— Эта пряжка — она из нашего мешка! — подал голос и Гейр. После самого Одина ему было нечего стыдиться своих подозрений.
Все взглянули на пряжку на груди Модвида, и он с невольной поспешностью накрыл ее ладонью, как бы защищаясь. Под десятком изумленных и гневных взглядов Модвид снова стал самим собой: когда дело определялось и начинало пахнуть кровью, к нему возвращались и силы, и уверенность.
— Уж не хотите ли вы отнять у меня эту пряжку, если она ваша? — с вызовом спросил он, оглядывая лица Стролингов, и невесело усмехнулся. Как будто хотел показать крепкие зубы и предупредить, что будет кусаться. Рука его с пряжки соскользнула вниз — к рукояти меча. — Попробуйте, возьмите! — с издевкой предложил Модвид.
— Да уж конечно у нас это получится не хуже, чем получилось у тебя! — крикнул Кольбьёрн хёльд. Лицо его из удивленного стало жестким, и он шагнул к Модвиду. — Только мы не так трусливы, чтобы прятаться под пустым оленьим черепом! Ты сам натянул на себя шкуру мертвеца, и скоро ты убедишься, как она тебе пристала!
— Остановись, Кольбьёрн! — Гро-Орм шагнул вперед и встал перед Стролингами, спиной загородив от них Модвида. — Отец Ратей открыл нам истину, но не требовал человеческой жертвы! Здесь, на земле богов, ты можешь вызвать твоего врага на поединок. А ты, Модвид сын Сэорма, можешь снять с себя обвинение.
— Я не буду ничего с себя снимать! — с упрямой издевкой ответил Модвид, выглядывая из-за плеча высокого жреца, чтобы держать в поле зрения всех противников. — Чтобы владеть богатством, нужно не только взять его, но и удержать!
— Только трус нападает так, как ты напал на нас! — горячо воскликнул Скъёльд, надеясь все-таки раздразнить Модвида и подтолкнуть к поединку.
— А вы бежали от меня, как трусы! И кричали, как дети, увидавшие тролля в темном углу, — с вызывающей насмешкой отвечал Модвид. Он не снимал руки с рукояти меча и напряженно ждал выпада каждое мгновение. — Любопытно было бы расспросить ваших женщин, не в мокрых ли штанах вы приехали домой?
— Ах ты, сын козла и троллихи! — заревел Кольбьёрн, но Хальм крепко схватил его за руки и не дал броситься вперед.
— Не сейчас! — сурово отрезал он. — Мы не принесли жертв и не попросили благословения для поединка.
— Дождемся хёвдинга, — с неприкрытым злорадством поддержал родича Эггбранд. — Пусть он будет свидетелем… только вместо нашей сестры Модвид обручится с самой Хель!
— Я не буду дожидаться хёвдинга! — сказал Модвид, в упор глядя на Эггбранда. — Все равно я не поеду с вами на Острый Мыс: не очень-то вы надежные спутники, если вчетвером бегаете от четверых! По волосам и гребень, и едва ли хёвдинг окажется лучше своей дружины.
Не слушая ответов, Модвид пошел прочь из круга серых камней, за ним зашагали его родичи. Стролинги смотрели им вслед. Возле самых ворот святилища Модвид обернулся.
— Не знаю, кто из вас обручится в скором времени с Хель, — сказал он и уколол взглядом Эггбранда. — Но я возьму в жены ту, которую выбрал, даже если все ваши мертвецы встанут из могил, чтобы мне помешать.
Модвид ушел к своей землянке, а Стролинги все стояли перед жертвенником, как будто не решались покинуть священное место, где внезапно узнали и сделали так много. Много больше, чем собирались.
Рагна-Гейда была потрясена, пожалуй, больше всех. Успокаиваясь, она все яснее осознавала, что сама выдумала эти «речи Высокого». Породившее их чувство было схоже с вдохновением, помогавшим быстро и складно придумывать стихи; только этот душевный порыв был сильнее, острее, отчаяннее всех предыдущих. Кроме находчивости, для этого требовалась еще и смелость.
Как вовремя не ум, но душа ее вспомнила слова Сэг-Гельмира о том, что каждый сам выращивает свою судьбу! Этот благословенный росток, на котором так быстро вызрела ссора Стролингов с Модвидом и отказ в его сватовстве был выращен ее собственной рукой. И боги не наказали ее за лживое пророчество! Ни мать, ни сам Гро-Орм не сумели отличить правду от лжи! И пусть Модвид теперь грозит чем хочет. Рагна-Гейда хотела радоваться, но была слишком напугана и не решалась. Успех казался ей сложенным из кусочков тончайшего льда: одно неосторожное движение — и все рухнет.
И вдруг она увидела Вигмара. Он стоял в первом ряду толпы, меж двух серых валунов, похожий на тролля в каменных вратах, о которых говорили вёльвы. Скрестив руки на груди, он смотрел прямо на Рагну- Гейду, и на его лице не было того изумления и страха, как на лицах всех остальных. Он был спокоен, а его взгляд, пойманный Рагной-Гейдой, показался ей даже веселым. Он как будто знал, что не Один, а она сама
