Рука сама взметнулась, выводя молнию на воздушную дорогу; Торбранд с силой метнул копье в темную тучу, нависшую уже над самой ложбиной. С низким гудением копье прочертило пространство, как будто распарывая воздух, и ударилось о широкую грудь великана. Раздался звон, треск… Великан пошатнулся, но устоял на ногах, а копье упало на землю, переломленное посреди наконечника.
Торбранд замер, не веря своим глазам. Для него Властелин Битв и его оружие были несокрушимы. Как же так? Забыв, как опасно предаваться растерянному раздумью на поле битвы, Торбранд зачарованно смотрел туда, где упали среди каменкой россыпи обломки копья.
И вдруг перед его взором возникло серое туманное облако; оно было больше гор, больше великана, оно заполнило весь мир. Мгновенно в нем проступила высокая фигура старика, мелькнула белая борода, сверкнул из тумана горящий огнем единственный глаз. Горячий плотный ветер Силы обдул лицо Торбранда, показались и пропали удивленные лица валькирий.
«Заклятье! — зазвенел и раскатился над миром голос Властелина. — Цепь Глейпнир! Корни гор!»
Корни гор… Корни гор… — на разные голоса повторяли ближние и дальние скалы, валуны, морской берег и даже далекий дуб с висящим на нем телом жертвы. Еще не осознав всего целиком, Торбранд уж знал, что его чудесное оружие погублено запретом, который оннарушил.
Но исхода Битвы Конунгов уже ничто не могло изменить. Хродмар, до удивительного бесчувствия не боявшийся великана, снова устремился вдогонку за Стюрмиром. Позади бежали близнецы Сёльви и Слагви, привыкшие везде следовать за ним, за ними бросились другие. Великан замер, оглушенный ударом, и сам стал похож на гору. Стюрмир конунг с двумя десятками хирдманов входил в лощину. Он сумел взять себя в руки и преодолеть страх перед великаном, зная, что у моря остался непримиримый враг.
— За ним! — сипел и хрипел Хродмар, сорвавший голос и не заметивший этого в грохоте битвы. — Не дать ему уйти!
— Что ты застыло, чудовище! — дико визжала Хёрдис, прыгая на плече великана и колотя его по уху и по шее, в кровь обдирая ладони. — Ты заснул? Я сейчас спрыгну и убегу от тебя! Пусть меня растерзают фьялли! Ты не камень, ты жеваный клочок мха, ты крысиная чума, ты болотная лихорадка! Твой меч тебя стыдится!
— Нет, я не заснул! — как пьяный, пробормотал Свальнир, постепенно приходя в себя. — Я сейчас…
— Не дай Троллю догнать квиттов! — исступленно кричала Хёрдис, до острой боли жалея, что не может отобрать у великана его силу, как отбирают оружие у неспособного сражаться, и вступить в схватку самой. — Не пускай их сюда! Стюрмир мой, ты слышишь! Мой!
— Сейчас… — неразборчиво гудел великан, и до людей его голос долетал как грохот камнепада. — Сейчас я все сделаю…
Шатаясь, он шагнул к лощине. Кучка людей, похожая на кучку черных муравьев, уже заползла в долину, миновав узкий проход между горами. Они были почти под ногами у Свальнира, но шустрыми живыми зернышками катились к сосновому лесу, стараясь держаться подальше от живой горы. Обожаемое сокровище не велело никого топтать, поэтому Свальнир осторожна шагнул и вгляделся, моргая. Новая волна черных муравьев бежала от равнины к проходу между горами. «Не пускай их сюда!» — велело сокровище.
Тогда великан взялся руками за вершины обеих гор, поднатужился и сдвинул их одну к другой. Грохот камня и стон земли был слышен за несколько дневных переходов, а тем, кто был по обе стороны от сдвинутых гор, показалось, что настало Затмение Богов — «солнце черно, земли канули в море». Только огня, лижущего небо, не хватало для полноты предсказания. Земля дрогнула под ногами, словно в глубине ее проснулось чудовище и рвется на свободу; разом померк свет перед глазами, камни и глыбы земли летели во все стороны, поднялась туча пронзительно холодной пыли и каменной крошки. Она забивалась в глаза, в нос, не давала вздохнуть, а уши закладывало от дикого грохота.
…Когда грохот поутих и сменился быстрым шорохом осыпающейся земли и гальки, Торбранд конунг очнулся. Он лежал лицом вниз, наполовину присыпанный комьями мерзлой земли и камнями, и все это давило на него ледяной могильной тяжестью. Весь во власти животного страха, конунг стал отчаянно выдираться из-под земли. Кто-то помог ему, поставил на ноги.
Протерев краем ладони лицо, Торбранд глянул вперед, моргая и не в силах сразу поверить, что видит это все наяву. Перед ним, там, где какие-то мгновения назад был узкий проход в долину с темнеющим лесом на склонах гор, стояла плотная каменная стена. Горы по сторонам бывшей лощины сделались ниже, но их склоны и вершины состояли из свежих острых и крутых обломков и стали непроходимы. Еще был виден шов между двумя горами, и вдоль этого шва свисали обломанные стволы сосен, похожие на сухие травинки. Перед горной стеной лежали в нелепых позах человеческие тела, присыпанные комьями земли и каменными обломками, и живых сейчас было не отличить от мертвых. Но здесь были не все. Сомкнувшиеся ворота гор отрезали от берега Стюрмира конунга и Хродмара с горстью людей, которые успели проскочить вперед вместе с бегущими квиттами.
Неожиданно оказалось, что уже сумерки. Меж стволами сосен бродили серые тени, но никто их не боялся, все просто старались держаться подальше. После всего увиденного какие-то жалкие лесные тролли уже не казались настоящей опасностью.
— Да разве… это… тролли! — презрительно морщил нос неугомонный Слагви. Дыхание его прерывалось через каждое слово, но, несмотря на это, он пытался шутить. — Вот у нас в Аскефьорде тролли —это тролли! Загляденье! Один наш бергбур из Дымной горы чего стоит! Правда? Э!
Он толкнул локтем брата, и Сёльви отмахнулся:
— Не надо поминать здесь чужую нечисть! Я думаю, здешние тролли так же не в ладах с нашими, как мы сами — с квиттами!
— Ничего подобного! Нечисть всегда стоит друг за друга против доброго человека!
Слушая привычный спор между близнецами, Хродмар наконец поверил, что они все действительно остались живы. Он сидел прямо на холодной земле, прислонясь спиной к стволу сосны, а на тесной поляне перед ним сидели и лежали восемь человек из дружин Торбранда и самого Хродмара — те, кто успел проскочить вместе с ним следом за Стюрмиром. Потом, когда великан опять зашевелился и стал сдвигать горы, фьяллям стало, конечно, не до квиттингского конунга. Пусть он бежит себе хоть прямо к Хель! Если Хель еще не пришла за ним прямо сюда, на что было очень похоже.
— Хорошо бы костер разжечь! — подал голос кто-то из хирдманов, но в сумерках Хродмар даже не разобрал, кто это был. После битвы голоса у всех стали хриплые и дрожащие, и их было трудно узнать.
— А ты помнишь, что кроме нечисти тут еще бродят квитты? — ответил ему Сигват кормчий, изумительно спокойный. — Десятка два квиттов с самим конунгом во главе. Как бы они не сбежались погреться на огонек!
— А разве их не засыпало? — разочарованно протянул Слагви.
— Они же бежали впереди нас! — укорил его брат. — Поэтому они все уцелели. Все, кто был перед нами.
— Они, как видно, уже ушли в глубь своих троллиных гор! Грызи их всех Нидхёгг! — выбранился кто-то еще и хрипло закашлялся. — Нажрался я тут камней, как каменный тролль!
— Слышу, в брюхе у тебя стучит! — отозвался товарищ и гулко похлопал его по спине.
— Надо полагать, квитты тоже сидят где-то под кустами и прикидывают, на земле они или уже под землей! — сказал наконец Хродмар. — Если мы разведем костер в ложбинке и со всех сторон занавесим его плащами, большой беды не будет. А вы, близнецы, пойдете поищете квиттингский костер. Не ворчи, Слагви, я по голосу слышу, что ты устал меньше всех.
— Надеюсь, ты не думаешь, что это оттого, что я плохо сражался? — обиделся Слагви.
— Вовсе нет. Просто когда у человека в душе большие запасы смеха, он может ими греться и питаться. Поднимитесь вон на ту скалу и хорошенько оглядитесь по сторонам. Раз уж великан закрыл нам дорогу к морю, значит, мы сможем выйти из этого проклятого леса только с другой стороны. И я намерен вернуться к нашему конунгу не с пустыми руками. Где-то по этому лесу гуляет голова, которую он хочет видеть отдельно от тела. И он ее увидит!
