— Хотелось бы, однако, знать, кто у них будет главным? — говорил где-то рядом Асвальд, сын Кольбейна. — Едва ли сам их восточный хёвдинг отважится. Зачем, на этот случай у них есть Хеймир ярл, сын Хильмира Купца.
— Он ведь, кажется, единственный сын? — уточнял еще кто-то, кажется, Арнвид Сосновая Игла. — Как бы Хильмиру не остаться без наследников! Или у него в свинарнике припрятана еще парочка, до поры сгребающих навоз?
Хирдманы громко хохотали.
— Да нет же, у него еще есть дочь! — горячо добавил Снеколль Китовое Ребро, осведомленный обо всех заметных женщинах Морского Пути. — И говорят, она красавица!
— Остынь, Снеколль! — с смехом советовали товарищи. — Она уже замужем!
— Но ведь ее муж где-то здесь, верно? Значит, к вечеру она будет не замужем!
Торбранд конунг молча кивнул. Хорошо, что у дружины такое настроение. Хотя половина из них, не меньше, для вида рвется в схватку гораздо сильнее, чем в душе. Как приливная волна, достигшая крайней черты, лавина фьяллей еще омывала квиттингские камни, но уже на последнем издыхании, и неумолимая сила бессилия тянула ее назад, назад…
В обоих концах долины звучали рога, призывая полки располагаться в боевом порядке. Долина наполнилась движением: сотни и тысячи людей текли в разные стороны, навстречу друг другу, и беспорядочная на вид суета стремилась к порядку, как мелкие ручейки, извиваясь меж камней, в конце концов находят путь к реке и текут общим потоком прямо и свободно. Быстрый блеск оружия делал огромные толпы похожими на бурлящее море. И вот человеческое море успокоилось. Два войска плотными стенами стояли в двух концах долина напротив друг друга.
В середине первых рядов располагались дружины предводителей. Торбранд конунг наконец-то увидел лица своих сегодняшних противников. Толстоватый хёвдинг Квиттинского Востока стоял под своим стягом, рядом с ним был высокий и стройный парень — наверное, сын. С ним-то Хродмар и провел те дни в усадьбе Ягнячий Ручей. А рядом был стяг, отлично знакомый Торбранду конунгу. На синем поле стоят два ясеня, сплетенные верхними ветвями, а на ветвях сидят два ворона. Стяг конунга слэттов. И под стягом, спокойный, как сам Один, стоит Хеймир, сын Хильмира. Торбранд конунг встретился с ним глазами.
А еще выше, с самого неба, на Торбранда конунга смотрел еще один взгляд. На востоке, там, где катило волны спокойное утреннее море, меж облаков возникла и встала головой до неба фигура Повелителя Ратей. Окутанный широким синим плащом, Отец Богов держал в руке копье с обломанным посередине наконечником. Его единственный глаз был устремлен прямо на Торбранда, и конунг фьяллей ощущал его, как прикосновение холодного острия. Никто больше не видел Повелителя Битв, все его люди по-прежнему верили в удачу своего конунга. Но он помнил, что война продолжается уже почти год. Что за это время фьялли потеряли почти три тысячи человек только убитыми. Что почти в каждом доке Фьялленланда, не так уж густо населенного, ждали и не дождались кого-то. Что сам он нарушил запрет Одина, подарившего ему копье, но не велевшего направлять его против древних сил земли Квиттинга. Метнув копье в великана, он нарушил запрет и лишился копья. И судьба предупредила его, дважды подвергнув опасности Хродмара ярла, которого Торбранд считал не просто своим родичем и другом, но и своей удачей. А кто не слышит предостережений судьбы, пусть пеняет на себя.
Торбранд шагнул вперед и неспешно двинулся к войску противников. В руке его было длинное копье, необходимое вождю для начала битвы. За Торбрандом пошли несколько ближайших ярлов, и первым — Хродмар, сын Кари, как всегда, отставая на полшага. Квиттинский хёвдинг с сыном и Хеймир ярл с кем-то из ближних хирдманов пошли ему навстречу.
Сойдясь шага на четыре, предводители войск остановились.
— Я приветствую тебя, Торбранд, сын Тородда! — первым произнес Хельги хёвдинг, шумно дыша от тяжести вооружения и волнения. — Ты сдержал слово не разорять страну до битвы, и мы рады видеть в тебе достойного противника.
— И я рад, что вы сдержали слово и не причинили вреда или обиды моего родичу Хродмару ярлу, — ответил Торбранд конунг. — И пусть будет свидетелем Повелитель Ратей: до этой битвы можно было и не доводить. Квиттинский Юг принес мне мирные обеты и условился о дани. Вы могли бы присоединиться к нашему договору. И даже скрепить его почетными для обеих сторон союзами.
— В голосе народа умный правитель слышит голос Одина! — ответил Хельги хёвдинг. — А Квиттинский Восток говорит одно: мы не были побеждены тобой, Торбранд конунг, и мы не дадим тебе никакой дани. Прежде чем поесть меда, надо залезть в дупло, у нас так говорят.
«Квиттинский Восток учел чужие ошибки, — с уважением и оттенком сожаления, поскольку ему самому это не шло на пользу, подумал Торбранд конунг. — Но ему и повезло: он оказался на нашем пути последним, — добавил он, окинув еще одним взглядом Хельги хёвдинга, который даже в полном боевом доспехе напоминал скорее воинственного тюленя, чем бога Тора. — У них было время учесть чужие ошибки.»
«Однако, мы не потеряли этого времени даром! — мог бы ответить ему Хельги хёвдинг, если бы умел слышать чужие мысли. — А тот, кто использует добрые случаи, сам творит свою удачу! Только умный человек умеет учиться на чужих ошибках».
Уже кончая говорить, Хельги хёвдинг вдруг заметил в облике одного из молодых ярлов Торбранда конунга что-то знакомое. Нет, самого парня, высокого, худощавого, сутулого и надменного, он никогда не видел. Но вот меч, висящий у сутулого на поясе, он знал очень хорошо! Тот самый меч, который ему когда- то подарил Стюрмир конунг, он сам подарил Брендольву, а Брендольв утратил в Битве Конунгов. На миг Хельги хёвдингу стало страшно. Если оружие квиттинского конунга перешло в руки врагов, то на что же надеяться квиттам?
Во время этого разговора Даг смотрел то на Торбранда, то на людей вокруг него. С Хродмаром ярлом они обменялись несколько иным взглядом, чем с остальными. Это и понятно: они почти полмесяца прожили в одном покое. Хродмар ярл был сдержан и молчалив, что вполне понятно в его положении, и друзьями они, конечно, не стали, но Даг просто привык к нему, как привыкал ко всякому живому человеку. Именно он рассказал, что сталось с Вильмундом конунгом и Стюрмиром конунгом — он видел гибель обоих собственными глазами.
И еще… В один из первых вечеров, раздеваясь перед сном, Даг заметил на шее у Хродмара цепочку, сплетенную из очень светлых человеческих волос со вплетенной внутрь золотой цепью. Такие плетенки называются флэттинг, и квиттинские девушки дарят их женихам в знак неизменной любви и верности в разлуке. Кровь в жилах Дага вскипела от негодования: а он-то уже почти по-дружески разговаривал с этим грабителем, с этим убийцей! С этим волком, который убивал квиттов к срывал с них драгоценные украшения! И у него хватает наглости даже в плену у тех самых квиттов носить свою добычу!
Бросив рубашку на пал, Даг подскочил к Хродмару, сжимая кулаки и изо всех сил сдерживая бешенство: все же это пленник.
— Откуда у тебя? — хриплым от ярости голосом спросил Даг, еще не зная, что сделает, когда услышит ответ.
— Что? — Хродмар, который развязывал ремешок на сапоге, спокойно поднял голову. В полутьме покоя безобразие его лица было не так заметно, и Даг видел только блеск его ярких голубых глаз.
— Вот это! — Даг взглядом показал на цепочку на шее Хродмара. — У нас это называется флэттинг. Откуда ты взял?
— А! — Хродмар коснулся цепочки пальцами, в лице его что-то дрогнуло. — Жена подарила.
— Жена? — изумился Даг. Такое никогда не пришло бы ему в голову.
— Ну да, — устало ответил Хродмар. — Я женат на дочери вашего бывшего хёвдинга… Ну, не вашего, с Запада. Фрейвида Огниво. Ты не знал?
Даг мотнул головой, онемев от такого открытия.
— А я думал, весь Средний Мир знает, — с равнодушием к собственным прошлым страданиям сказал Хродмар и принялся дальше разматывать ремешок.
Даг вернулся к своему месту, не зная, как к этому отнестись. У него было такое чувство, будто злейший враг вдруг оказался родичем. У Хродмара ярла, ближайшего друга фьялльского конунга, жена квиттинка! Жену, конечно, можно добыть по-разному. Но если подарила флэттинг, значит, любит. И как после этого считать его врагом?
