– Единственное, что мне хотелось бы делать, – ответил я, – это писать стихи.
– Я помню. У тебя и это неплохо получалось. У тебя был своеобразный талант. Однако поэзия не заплатит за квартиру.
– Это уж точно. Вот тебе одна из причин, по которым я прекратил писать.
– А теперь ты через месяц платишь за квартиру. Через месяц, потому что каждый месяц – трудно. Прогресс.
– Да ну, Сэм, уж мне-то не говори, что не любишь дорогу.
Сэм неопределенно крякнул и сказал:
– Нет, почему же... я могу признать, что жизнь на дороге имеет свою прелесть... временами... Однако большую часть времени это просто скучно. И, так ее разэтак, по большей части она и хрена моржового не приносит.
– 'Моржового хрена', – повторил Роланд, прислушиваясь к тому, как это звучит, – замечательный предмет, – он повернулся ко мне и улыбнулся. – Я составляю походный словарик твоего жаргона, знаешь ли. Ты можешь дать перевод на литературный английский?
Я включил рацию.
– Эй, Карл!
– Хо-хо-хо!
– Роланд хочет знать, что такое «хрен моржовый». Ты можешь дать ему перевод на язык белого человека?
– Ах, это? Батюшки, Роланд, разве ты никогда у моржа этого не видел, что ли?
– Мне кажется, я понимаю, о чем идет речь, – ответил Роланд, – и, хотя я и моржа-то никогда не видел, я могу догадаться, о чем идет речь, и мне очень жаль, что я спросил.
– Собственно говоря, это ни фига не означает.
– Это я и так понял, – пробормотал Роланд.
– Ты знаешь, – продолжал Карл, – я и сам понимаю, что мои привычки говорить именно так иногда удивляют людей, которые к такому не привыкли. Я стараюсь за собой следить, но...
Сэм отключил его.
– Джейк, кто-то вызывает тебя на дорожной частоте.
– Слушаю.
Из кабинного громкоговорителя донесся незнакомый голос.
– ...этот тяжеловоз впереди, у вас что – ушей нет? Я говорю, дорога, дорога вызывает тяжеловоз с землянскими маркерами. Вы люди или нет? Можете ответить? Это вопрос жизни и смерти.
– Говори, Джейк, ты на дорожной частоте, – сказал мне Сэм.
– Говорит землянский тяжеловоз. Говорит водитель по кличке «чудила Джейк». Что за авария? Отвечайте!
– Слава богу! Не могу вам передать, как приятно услышать человеческий голос снова... Мы были отрезаны от человечества два года!.. Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Мы-то уж думали, что никогда в жизни не услышим...
Передача прекратилась.
– Эй, говорите! Что у вас за сложности?
– Простите... простите... очень уж разволновались. Беда в том, что мы заблудились! В последние два года и два месяца мы блуждаем за пределами землянского лабиринта. Мы – оставшиеся в живых участники экспедиции властей по исследованию неизвестного отрезка Космострады. Нас осталось трое из всей экспедиции. Двое землян, один нечеловекообразный. Пожалуйста, скажите, может, вы знаете дорогу назад? Говорите!
Я вздохнул и ответил:
– Простите, но мы столь же невежественны. Мы так же, как и вы, потерялись.
Долгое молчание. Потом:
– Понятно. Но мы все равно страшно рады, что мы вас повстречали. Мы почти истратили наши запасы продовольствия, и совсем не осталось медикаментов. Мы совсем пали духом и были бы вам очень благодарны, если бы вы согласились соединиться с нами. У нас не так много что есть, но то, что есть, мы с радостью поделим. У нас есть кое-какая полезная информация, карты и все, что нам удалось скопить. Что вы на это скажете?
– Ради бога, добро пожаловать, – ответил я, – вам нужна медицинская помощь?
– Нет, мы в весьма удовлетворительном состоянии, если принять во внимание все наши приключения. Я просигналю своими фарами. Вы меня различите?
Я проверил экран заднего обзора, потом выглянул из иллюминатора в параболическое зеркало.
– О'кей, мы вас видим даже невооруженным взглядом.
Я все-таки не мог различить, что это за машина.
– Скажите, две машины передо мной – это тоже часть вашей команды?
– Совершенно верно.
– Сколько вас?
– Девять человекообразных, одна инопланетянка и искусственный интеллект по имени Сэм.
– Рад с вами всеми познакомиться. Зовите меня просто Юрий. Скажите, куда вы направляетесь?
– Юрий, это просто замечательный вопрос, как раз тот, на который мы сами вот уж сколько времени пытаемся ответить. У нас есть такая мысль: проскочить в неизвестный портал сейчас же было бы лучшим решением наших проблем. Ты можешь нам посоветовать что-нибудь другое?
– К сожалению, нет. За последние два месяца мы весьма тщательно исследовали этот расширенный лабиринт. Вокруг практически нет планет типа Земли, а на планетах нет прямого пути обратно в земной лабиринт.
– Вы исследовали лабиринт, который принадлежит расе, называющей себя ногоны?
– Мы о нем слышали и пытались найти туда дорогу, когда увидели те, первые машины земного образца, там, позади. Мы не получили от них никакого ответа. Мы предположили, что это просто машины, покинутые теми, кто проскочил через неизвестный портал, и потом подобранные инопланетянами. Время от времени мы видели такие машины. Потом мы увидели вас и решили попробовать еще раз. Извините, я отклонился от темы. Нет, мы не были в лабиринте ногонов, но, как я понял, вы были. Вы что-нибудь нашли?
– Погодите минуту. Какие еще земные машины вы видели?
– Ну, они ехали за вами несколько минут назад, но потом отстали.
– Сколько их было?
– Четыре. Они были похожи на военные машины. Я попытался вызвать их на всяких частотах, но у меня ничего не получилось.
– Понятно.
– Дьявол, – сказал Роланд.
– Ах ты, незаконный сын сожительницы «дорожного жука», – пробормотал Сэм. – Кстати, легок на помине...
Движение на Космостраде слилось в одну ленту, чтобы пропустить «дорожного жука». Он промчался мимо.
– Какой неизвестный портал вы хотите попробовать? – спросил Юрий.
– Тот, на который очень скоро должно быть ответвление, – ответил я. – Вы тоже можете поехать с нами, если хотите.
– Спасибо. Мы обязательно присоединимся.
– Как ты думаешь, можно ему доверять? – спросил Сэм. – Он не может быть в союзе с той бандой? Эта история может быть просто умной выдумкой, чтобы только подобраться к нам поближе.
– Сомневаюсь. Я всегда слышал слухи о том, что власти посылают самоубийственные экспедиции для исследования неизвестных порталов. Они говорили весьма отчаянно.
Карл вмешался на защищенном от подслушивания спектре частот.
– Джейк, я поймал самый конец вашего разговора на дорожной частоте. Ты думаешь, этот парень
