– Я что, похож на алкоголика?
– Да не лезь ты, Ленька, в бутылку, – отмахнулся Жека и разлил еще по одной. – Ни на какого алкоголика ты не похож. Но, во-первых, такое не с одними алкоголиками может случиться, а во-вторых, как я уже говорил, неважно это.
– А что же тогда важно? – спросил я.
– Важно то, что мы с тобой встретились, и я страшно рад тебя видеть.
Он подмигнул, мы чокнулись, осушили рюмки и запили водку вкуснейшим березовым квасом.
В Женькиной квартире было две комнаты, и мне постелили на диване в гостиной. Несмотря на выпитое, я еще некоторое время не мог уснуть, глядя, как медленно тает за окном ночь и на смену ей приходит бледный рассвет.
Очень хотелось пить. И, наоборот, совершенно не хотелось вставать. Некоторое время я лежал с закрытыми глазами и пытался решить, что же все-таки делать: продолжать мучиться от жажды или преодолеть себя, подняться и эту самую жажду утолить.
Победила жажда.
Кое-как разлепив глаза, я вылез из-под одеяла и отправился на кухню. Помнится, в холодильнике стояла у меня початая бутылка нарзана…
Я открыл холодильник, цапнул с нижней полки пластиковую литровую бутыль, отвинтил крышку и сделал пару хороших глотков.
Холодный нарзан отозвался ломотой в висках и прочистил заспанную голову. Начиная что-то соображать, я огляделся и обнаружил, что нахожусь на своей кухне. В своей квартире. Город Москва. Россия.
Еще не до конца доверяя собственным глазам, осторожно подошел к окну и посмотрел. Все правильно. Внизу мой двор, а вверху – любимое московское небо.
На многострадальной левой руке появился новый синяк от хорошего щипка, но ни кухня, ни двор, ни Москва не исчезали. Я хлебнул еще нарзану, закурил и стал думать.
Следуя известному принципу «бритвы Оккама», который учит нас не приумножать сущностей без нужды, нужно было предположить, что я просто-напросто напился в кафе до потери памяти, добрел на автопилоте до дома, а встреча с бандитами-хулиганами, шаровая молния и все остальное мне приснилось. Приснилось выпукло и ярко. Настолько ярко, что не помогли никакие щипки. А теперь я проснулся с похмелья, и все встало на свои места. Правда, никогда раньше мне подобные сны не снились, но ведь все когда-нибудь происходит впервые, верно? Раньше не снились, а теперь вот привиделись. Хорошо, но как это я умудрился напиться со ста двадцати пяти граммов водки и двух кружек пива? Я, конечно, никогда не мог похвастаться какой-то особой стойкостью к спиртному (как известно, нет молодца побороть винца), но и после бутылки водки мордой в салат не падал. А тут… Что, водка совсем уж паленая оказалась? Хм-м, вполне может быть. Как-никак в России живем. Ладно, допустим, траванулся я ста двадцатью пятью граммами паленой водки. До потери, как уже говорилось, сознания. А… Что «а»? Нужны материальные доказательства. Улики, так сказать. А где они? Кроме воспоминаний… Стоп. Одежда! И обувь! Я ведь сижу на кухне в одних трусах! Если на стуле висит моя одежда, значит…
Я тут же кинулся в комнату и… замер на пороге.
Одежды моей на стуле не было.
Не оказалось ее после тщательных поисков и на ковре, и в платяном шкафу, и вообще в комнате и квартире.
И кроссовки свои я тоже не обнаружил.
Теперь мне стало по-настоящему страшно. Уповать на то, что я отравился водкой с пивом не только до потери памяти, но и до утраты верхней одежды и обуви, было не просто глупо, а… как бы это сказать… несерьезно, что ли. Гораздо серьезнее и честнее было предположить, что все происшедшее со мной вчера действительно… э-э… произошло.
Душ, подумал я. Для начала нужен контрастный душ с хорошим напором, затем тщательное бритье, плотный завтрак, а уж потом можно думать и принимать решения. Свежая голова и умиротворенный желудок очень этому способствуют.
Не торопясь, я выполнил все эти действия, убрал со стола, оделся и сел на кухне курить и думать.
А подумать мне было о чем. Если признать, что я действительно вчера дважды сумел мгновенно (кстати, а мгновенно ли?) переместиться на сотни и сотни километров в пространстве, то сами собой возникают очень интересные вопросы.
Взяв бумагу и ручку, я записал их по мере, так сказать, поступления в мою голову.
1. Что требуется для того, чтобы переместиться: сознательное желание, усилие воли, подсознательное желание, состояние опьянения, состояние сна, стресс, вдохновение, страх, что-то еще? 2. Как далеко я могу перемещаться? 3. С какой скоростью (мгновенно или скорость все же как-то ограничена)? 4. В какие именно места я могу перемещаться, а в какие нет: в любое место на Земле; в Солнечной системе; космоса вообще; под землю; на дно океана; только в те места, в которых я когда-то уже бывал; в места, которые видел (непосредственно глазами или достаточно фотографии, а также кино и телевидения)? 5. Что будет, если в месте неожиданного моего появления окажется, например, дерево или человек? 6. Что будет, если я, например, перемещусь просто на высоту, скажем, в пару километров (успею вернуться на землю или разобьюсь на хрен)? 7. Как это чудесное и фантастическое умение скажется на моем здоровье и скажется ли вообще? 8. Как мне его (или ее) назвать? 9. Что мне со всем этим теперь делать?
Ответ на восьмой вопрос лежал на поверхности. Читывали фантастику, читывали. Что такое Нуль- транспортировка знаем. Правда, во всех читанных мною фантастических романах, где эта самая Нуль-Т упоминалась, ее изобретали и внедряли в свою повседневную жизнь люди, а мой случай, прямо скажем, совершенно иной, но суть явления и его название от этого не менялись.
Ответы на первые семь вопросов, как я понимал, можно было получить только эмпирическим путем. Это настораживало и вдохновляло одновременно. Но вдохновения было явно больше, а посему, отложив обдумывание ответа на вопрос №9 (он сам по себе порождал массу других сложных вопросов), я приступил к экспериментам.
Не знаю, что ощущал безымянный мастеровой, бросающийся с церковной колокольни вниз на самодельных крыльях, но думаю, что его чувства не очень отличались в тот момент от моих чувств. С буйно колотящимся сердцем я в деталях представил себе свою единственную, находящуюся за стеной комнату и усилием воли попытался в нее перенестись…
Мне удалось это сделать с восьмого раза.
Это было похоже на короткое падение в воздушную яму или острый приступ любви – замирание сердца, легкое головокружение… и вот уже я сижу не на кухонной табуретке, а на диване в комнате за стеной.
Я тут же перешел обычным способом назад на кухню, сел на ту же табуретку и постарался закрепить успех.
На этот раз мне потребовалось четыре попытки.
А еще через двадцать минут я уже перемещался по этому маршруту (табуретка на кухне – диван в комнате) с легкостью шарика для пинг-понга, мечущегося через теннисный стол от ракетки к ракетке.
Все дело оказалось в особом сдвиге картинки, возникающей в твоем воображении. Грубо говоря, нужно было стараться не себя переносить в нужное место, а как бы нужное место дергать к себе…
И еще.
Я заметил, что за несколько мгновений до момента переноса где-то в глубинах организма зарождалась и быстро набирала силу какая-то непонятная щекочущая дрожь. Создавалось впечатление, что дрожат мельчайшей и быстрой дрожью не какие-то отдельные органы, а непосредственно миллионы нервных окончаний моего тела. То ли пытаясь нащупать неопределяемый обычными органами чувств тоннель Нуль-перехода, то ли таким образом реагирующих на появление этого самого тоннеля.
Разумеется, я точно не знал (да и не мог знать!), что именно со мной происходит. Но так именно мне казалось и так именно я для себя все это определял.
Усталости я не ощущал. Наоборот. Тело переполняла молодая радостная энергия, словно мне снова было шестнадцать лет и впереди ждал бесконечно интересный летний день.
