он никогда не смотрел с таким омерзением. Впрочем, что взять с Тухломона? Его и презирать-то нельзя, если разобраться.
— Ты поступила бесчестно, валькирия. Я никогда не был твоим личным врагом. Это подлость, валькирия. Ты понимаешь?
— Да.
— Ах, понимаешь? Не ты бросала мне вызов! Не ты нанесла мне раны! Не ты победила меня в бою!
Голос мечника перешел в крик. Ирка молчала, только вздрагивала. Слова Арея были для нее материальны, как оплеухи.
— Эйдосы теперь свободны. Сотни эйдосов. Это главное. Кроме того, я свободна от клятвы Двуликому. Но это, наверное, уже неважно, — сказала она тихо.
— Ах, клятва? Теперь это так называется?.. Я помню, как ты наклонилась надо мной, когда я не мог поднять даже меча… Только, валькирия, ты сделала ошибку! Тебе надо было добить меня тогда или не приходить сейчас!
— Но я пришла.
— Ты понимаешь, сколько лет я собирал их? Сколько лет наполнял свой дарх лучшими эйдосами? Отборными. Один в один! У каждого свое сияние, своя мощь! Я знал их все наперечет!.. С закрытыми глазами я бы отличил один эйдос от другого. Это были эйдосы отважнейших людей, прекрасных бойцов! Они давали мне силы!
Арей шагнул к Ирке. Он был без меча, но Ирка понимала, что клинок появится в момент замаха. За мгновение до того, как разрубить ее, в руках Арея полыхнет ослепительная полоса. Ирка могла еще исчезнуть, могла сделать навстречу выпад копьем, но ее охватило странное безразличие. Ей даже захотелось погибнуть.
У каждого бывают в жизни моменты, когда судьба опускает нас ниже всякого Подземья. Именно тогда, в минуты унижения, есть шанс проверить, на что ты способен. Сделан ли ты из железа или из крашеного картона. Сломаешься, сгоришь или уцелеешь?
Арей не хуже Ирки видел, что она не боится. Должно быть, именно потому, несмотря на гнев, он до сих пор не зарубил ее.
— Моральные нормы расшатываются как молочные зубы. Вначале чуть-чуть, потом немного больше, а затем — чпок! — и зуба нету, — негромко, сама себе, сказала Ирка.
Арей нахмурился.
— Что за светлый бред? Опять эдемские сентенции? — прорычал он.
— Не поверите, но нет. Бабаня сказала. Мефодий шагнул к ней с удивленным лицом.
— Ба… кто? Что ты сказала? — спросил он.
— Ничего, — ответила Ирка.
Она сообразила, что едва не проболталась. Идиотка! Еще немного, и она прикончила бы Мефа.
— Ну так что, барон мрака? Будем кого-то убивать или нет? — с задором спросила она у Арея.
Валькирия-одиночка перестала вдруг бояться смерти. Напротив, испытывала острое любопытство. Интересно, в какой именно момент появится Мамзелькина? До того, как ее зарубят или после?
— Издеваешься, валькирия?
В занесенной руке Арея полыхнул-таки клинок, когда между Иркой и бароном мрака, опередив Багрова, шагнул Меф.
— Нет! Не трогайте ее! — Уйди!
Меч наследника встретился с мечом Арея. Сдвинув брови, Арей поднажал и клинок Мефа медленно, сантиметр за сантиметром, стал уступать ему пространство.
— Прочь, Меф! Не мешай!
— Вы не можете убить ее!
— Прочь, кому сказал! Помнишь, ты не сумел убить ее, слабак? Теперь это сделаю я.
— Она не сопротивляется!
— А я сопротивлялся, когда валялся на асфальте? Сопротивлялся, когда она забрала мой дарх? — крикнул Арей и свободной от клинка рукой резко ударил Мефа в печень.
Буслаев согнулся от боли, но сразу же заставил себя распрямиться, прикрывая валькирию. К тому времени за его плечом уже вырос Багров. Теперь Арею, прежде чем зарубить Ирку, предстоит зарубить двоих.
— А вы не задумывались, почему уроды из Нижнего Тартара вас не прикончили? Не забрали дарх сами? Может, пожалели? — не выдержав, спросила Ирка.
К своему удивлению, она обнаружила, что тоже перешла на крик. Меч в руке Арея дрогнул.
— Ну и почему?
— Они почуяли валькирий и не смогли определить, сколько их. С двенадцатью валькириями им не справиться. О том же, что я одна, они не знали, — сказала Ирка.
Арей засопел. Пристально посмотрел на Ирку, затем на меч. Клинок исчез из его руки.
— Ты помогла мне, а после отплатила мне тем, что отняла у меня дарх? А, валькирия?
В голосе Арея прозвучала горькая насмешка. Все же Ирка поняла, что ее не убьют. Хотя, признаться, ожидаемого восторга по этому поводу она не испытала.
— Ты соврала мне, валькирия, — вдруг спокойно сказал Арей, продолжавший внимательно наблюдать за ней.
— Соврала?
— Не ты взяла мой дарх. Это сделал кто-то другой… Ты его лишь вернула, не так ли?
— Его взяла я.
— Не сознаешься? Ладно, не будем об этом. С твоими злопыхательскими союзничками я еще поквитаюсь. Хотя что я могу? С пустым-то дархом, — с презрением к себе сказал Арей.
— Вы и без эйдосов справитесь с любым стражем, — не выдержала добрая Даф.
Арей наградил ее взглядом, не столько язвительным в прямом понимании, сколько вызывающим язву желудка. Во всяком случае у лопухоида.
— Утешаешь меня, светлая? Хотя кому как не тебе? Мы теперь с тобой две калеки. Ты без способности играть на дудочке, я — без эйдосов, моих маленьких послушных портняжек.
— Арей! — произнесла Даф с ласковым укором (укор № 9.8.5. в объединенной классификации вербальных воздействий света).
— Так вот как его, оказывается, зовут?.. Арей… как ты там сказала? — встряла Улита, которой пришло в голову, что она слишком долго молчала. А раз так, не покрылся ли ее речевой аппарат ржавчиной?
Мечник сердито взглянул на секретаршу. Он уже вполне взял себя в руки, хотя был по-прежнему мрачен.
— Когда дела идут плохо, самое время провести военный совет. Хотя бы для того, чтобы они пошли еще хуже. А вообще-то, откровенно говоря, давно, очень давно не было хороших новостей.
— Не обращай внимания! Для Арея хорошие новости отличаются от плохих только количеством трупов, — шепнула Эссиорху Улита.
— Лигул недоволен. Что-то идет не по плану, — продолжал Арей.
— Откуда вы знаете? — спросил Меф.
— Знаю, — мечник веско ткнул коротким пальцем в лоб. — Просто знаю, и все.
— Что может идти не по плану? Он выпустил стражей из Нижнего Тартара, чтобы нас прикончили. У Даф отнята магия. У вас — эйдосы. Правда, хм… организацией-антиподом, — осторожно уточнил Меф.
«Собака ехидная!» — подумала о нем Ирка. Она давно уже не идеализировала Мефа, но глобально это ничего не меняло.
Арей покачал головой.
— Долго. Слишком долго. Лигул теряет динамику, — сказал он.
— Как это теряет динамику?
— Запомни, синьор помидор! Явно противозаконные дела всегда делаются быстро, резко. Одной мгновенной атакой с захватом всех позиций противника. Если атака захлебывается и переходит в затяжную
