Джинн хлопнул себя по лбу.
— Вай! Савсэм забыл! Срочное послание для Арея! — Он сунул Улите длинный свёрток и исчез, обратившись в столб дыма. Напоследок он ещё раз успел ухмыльнуться, упаковав в одну ухмылку все свои вечерние планы.
— Али, Омар, Джавдет… И не отличишь их, дураков! — мечтательно сказала Улита.
Отковырнув ногтем подтёкшую сургучом печать, ведьма скользнула взглядом по листу. Пепельные завитки дрогнули. Уловив, что произошло что-то важное, комиссионеры засуетились и нервно зашмыгали носами. Один даже попытался заглянуть в пергамент, но Улита ловким ударом папки сделала его нос плоским, как доска.
— Приём окончен! Все брысь! Завтра придёте, мокроногие! — рыкнула она на комиссионеров и заторопилась в кабинет к Арею.
После окрика Улиты комиссионеры послушно слиняли. Мефодий остался в приёмной один. Журчало красное вино в фонтане, громоздились на столе пергаменты с отчётами. Улита всё не выходила. Лишь изредка из кабинета доносился рокочущий голос Арея.
«Интересно, будет Арей меня чему-нибудь учить или это уже и есть учёба? Эйдос вон чуть не прошляпил! Так и попал бы к кому-нибудь в дарх», — подумал Мефодий. Ему стало тревожно. Захотелось слинять, и только мысль об Эде Хавроне и о вечных поклонниках матери его образумила. Отступать было некуда. Он и так был в Москве.
Наружная дверь скрипнула. В приёмную, что-то бубня себе под нос, вошла старушенция. На плече у неё болтался здоровенный, видавший виды рюкзак, в который можно было упрятать целую дивизию. В руке она держала зачехлённую косу.
Оказавшись в приёмной, старушенция огляделась. Затем деловито подошла к Мефодию и потрогала ему лоб.
— Ишь ты, тёпленький ишшо! Не мой клиентик, нет? Звать-то как? — спросила она умилённо.
— Меня?
— Да не меня ж! Мой склероз всегда со мной.
— Мефодий Буслаев.
Старушка не слишком удивилась.
— О, Мефодий! Как тесен мир! Слыхаха, слыхала! Добрались-таки они до тебя. А сердечко-то как трепещет! А эйдос-то крылышками, как голубочек белый, — цвиг-цвиг! Ух ты, мой сладенький, засиделся, поди, в клетке из рёбрышек! Иди к бабусе!
Мефодий отодвинулся.
— Он мне самому нужен. Бабуся пока обломается, — сказал он.
Старуха погрозила ему пальцем.
— Ишь, шустрые какие! Небось как двенадцать лет тебе исполнилось, так они тебя и сцапали, — благодушно заметила она.
— Кто меня сцапал?
— Да эти вон, стражи мрака! Ишь! — сказала старуха и ткнула пальцем в дверь кабинета Арея. — Давай, что ль, знакомы будем! Я Аида Плаховна Мамзелькина. У тебя визитка есть?
— Нету, — сказал Мефодий.
Старушенция похлопала себя по карманам. В одном кармане звякнула бутылка, из другого выкатилась автоматная пуля.
— Плохо работаешь, друг Мефодий! И у меня, представляешь, нету. Все раздала. Дура я, труха могильная… Несла тут с утречка одному — мы с ним все визитками менялись. Он мне — я ему. Так без визиток и осталась. Прикольный мужик, вот только с друзьями не повезло. Товаришчи из другого коллектива в его «мерс» бомбу подложили. Он дорогой всё интересовался: какая отсидка во мраке будет, кто бугор и что хавать дают.
Мефодий с тревогой покосился на косу.
— Вы… вы Смерть? — спросил он.
— Есть маленько! Нынче, чтоб народец шибко не пугался, я по-другому называюсь. «Старшой менагер некроотдела»! — с удовольствием выговорила Аида Плаховна.
— А-а! — протянул Мефодий. С его точки зрения, разница была небольшой.
Смерть поправила чехол на косе.
— Ишь ты, едва не соскочил. Запомни, на лезвие не смотри. Успеешь ещё насмотреться в свой час… Плохая у меня коса, без воображения. Понял? Разжёвывать мысль нужно?
Мефодий покачал головой.
— Я ведь насчёт тебя, дружок, признаться, пришла! Разведала тут кое-что случаем, хотела Арею рассказать. А ты тут как тут, озорник ты эдакий… Судьба-судьбинушка! Есть человек, а потом раз — нету! — деловито сказала Мамзелькина. Её рассеянный взгляд стал вдруг внимательным и колючим.
Мефодий ощутил, что старушка далеко не безобидна. Тревожный колокольчик в его сознании коротко звякнул и пугливо затих.
— Что случилось? — спросил он, стараясь быть мягким и пушистым. Ссориться с госпожой Мамзелькиной определённо не имело смысла.
— Да так, разговорчик есть один. Про тебя — да не к тебе… Хе-хе!
— Как это: про меня да не ко мне?
— Погоди чуток — узнаешь.
Аида Плаховна поправила съехавший с черепушки парик и подошла к кабинету Арея. Дверь открылась. Мефодий наконец увидел шефа. Тот прохаживался по комнате, изредка останавливаясь перед окном и барабаня по стеклу пальцами. Глубокий шрам обозначился ещё чётче. Заметно было, что Арей озабочен. На столе лежал сожжённый, съёжившийся пергамент. Мефодий готов был поклясться, что пергамент вспыхнул от одного лишь взгляда, без применения каких-либо иных магических или немагических средств.
Рядом с Ареем стояла притихшая Улита. Когда скрипнула дверь, оба с неудовольствием обернулись. Ничуть не смущённая таким приёмом, старушенция прислонила косу и немедленно с удивительной для её лет резвостью кинулась к Арею.
— Арей, голуба моя! Слыхала я, твоя ссылка закончена! Как я скучала, как скучала! Не забыл меня, а? Всё собиралась к тебе на маяк залететь, селезень мой сизокрылый! — взвизгнула она.
Арей обнял её, и они троекратно поцеловались.
— Здравствуй, здравствуй, Аида! Давненько тебя не видел! — поприветствовал он старушенцию.
— А это ещё кто? — ревниво спросила Улита. Ей старушенция понравилась ещё меньше, чем Мефодию.
Аида Плаховна поморщилась.
— Это я-то кто? Остынь, егоза! Иди пополощись в формалине! Рождённый ползать должон не высовываться! — строго одёрнула она.
— Аида, не надо! Не обижай её! Это Улита! — укоризненно сказал Арей.
— Что? Та самая девчонка, которая… — начала Мамзелькина.
— Да. Та самая, — жёстко перебил её Арей, ясно давая понять, что эта тема под запретом. Мамзелькина понимающе кивнула и переключилась на собственные проблемы.
— Ах, Ареюшка! Тружусь в поте лица, жужжу как пчёлка, а никакой благодарности! Выпали волосы мои кудрявые! Иссохла грудь высока-а-ая! Вытянули из меня все жилушки, аспиды! Медной полушки за работу мне никогда не дали, корки чёрствой не бросили… Моим же куском и попрекнут! Нет уж, ты покоси, покоси-с! — надрывалась она.
Её слёзы ртутными шариками раскатывались по полу. Арей с Улитой переглянулись. Они давно почуяли, что хитрой старушенции что-то нужно. Она явно притащилась неспроста.
— Медовухи? — без раскачки предложил Арей.
