— Я такая голодная, что даже колобка бы съела! Интересно, космические колобки съедобные? — облизнулась девочка.
Колобок пискнул и исчез. Через минуту желтый мячик обнаружился на шкафу кухонного блока и с любопытством уставился на Лависсу, видимо, желая выяснить, вправду ли она решила его съесть.
— Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел… — возмущенно повторил колобок голосом Андрея.
— Неужели он понимает человеческую речь? — заинтересовался мальчик.
— Не знаю, — Баюн размеренно помешивал тесто для блинов. — Думаю, он просто чувствует наши намерения. Если мы дружелюбно к нему относимся, он появляется, а если думаем съесть его или поймать — сразу прячется.
— Ну и не станем его ловить. Очень он нам нужен! Баюн, уже готово? — Лависса схватила кастрюльку с разведенной мукой и стала переливать тесто через край на стоявшую на плите сковородку.
— Что ты делаешь? Зачем так много? — всполошился Баюн. — Это не соответствует рецепту.
— Хочу, чтобы блинок получился толстым, — объяснила Лависса. — Тонкими блинчиками не наешься!
Тесто стало шипеть и дымиться.
— Пригорает! — крикнул Андрей. — Переворачивай!
Лависса хотела перевернуть блин, но снизу он уже обуглился, а сверху еще оставался сырым.
— Дурацкая сковородка! — возмутилась Лависса. — Она никуда не годится!
— Сковородка такая, какая должна быть, — сказал Баюн. — А если у тебя ничего не получается, то виновата не сковородка, а одна маленькая хвастунишка!
— Ах так! Это я-то маленькая хвастунишка! Сам ты хвастунишка! Видеть не хочу вас и ваши дурацкие блинчики! И разговаривать с вами больше не буду, — Лависса надулась и убежала в соседний отсек.
Стоило девочке повысить голос, как колобок пискнул и растаял. Он не любил шума и чуть что, моментально исчезал. Где колобок? Нет колобка.
Увидев, что Лависса убежала, Андрей пожал плечами и посмотрел на робота:
— Чего она обиделась? Может, за ней сходить? Еще потеряется.
— Не волнуйся, не потеряется. Совет номер 47 по воспитанию подростков состоит в том, что когда дети капризничают и упрямятся, нужно обращать на это как можно меньше внимания. Помнится, как-то раз твоя мама… — и робот-нянька, переворачивая блинчики, стал рассказывать, какая капризная была в детстве мама Андрея и как он отучал ее капризничать, сказав, что у нее в кармашке сидит маленький капризулька, который и заставляет ее быть такой врединой.
Лависса выбежала в соседний отсек и уселась на какой-то ящик. Она чувствовала себя несчастной и всеми покинутой. Он обиды, от голода и оттого что у нее устали ноги, ей хотелось капризничать. Она жалела сама себя и сама себя утешала.
«Ничего, Лависсочка, — бормотала она, — ты им еще всем покажешь! Будут знать, как заставлять тебя готовить эти противные блины! Только бы добраться до Деметры!»
Правда, девочку можно понять, не всем ее ровесницам выпадают такие переделки, в которые угодила одиннадцатилетняя Лависса. Но когда она уже совсем собралась горько разреветься или разбить что-нибудь о стену, на глаза ей вдруг попалось что-то блестящее, выглядывающее из ящика.
Лависса приподняла крышку и увидела, что ящик полон замечательных штучек, каждая из которых могла стать сокровищем для девочки ее лет. Зеркальца, ленточки, кошелечки, пудренницы лежали сверху, а на дне сверкали замечательные елочные шары в противоударных упаковках. Тут же обнаружился и тюбик с космическим шоколадом, который совсем неплохо сохранился. Не раздумывая, Лависса съела шоколад, и посмотрелась в зеркальце.
«Какое у меня милое отражение! Почти такое же милое, как и я сама,» — подумала девочка уже намного спокойнее. Жизнь потихоньку опять становилась приятной.
Заметив, что она немного испачкалась шоколадом, Лависса протерла лицо косметической салфеткой, пропитанной очищающим лосьоном. Выбрав удобный красивый гребень, она с удовольствием расчесалась и перехватила косу блестящей, переливающейся разными цветами резинкой. Она посмотрела в зеркальце и понравилась себе еще больше.
А тут еще на глаза Лависсе попался тюбик с помадой. И разумеется, она не приминула им воспользоваться.
Когда девочка водила по губам помадой, рядом вдруг возник космический колобок. Он подпрыгивал, причмокивал, облизывался и проявлял к помаде всяческий интерес. Он даже принимал форму помады, так ему был любопытен этот новый для него предмет.
— Хочешь я тебя накрашу? — великодушно предложила Лависса. — Тоже будешь красивый!
— Будешь красивый! Красивый! — радостно забубнил колобок.
Обезьянничая, он растянул губы, как это делала девочка, когда красилась.
— Ага! Все-таки хочешь накрасить губки!
Но не успела Лависса провести по колобку помадой, как из желтого мячика вдруг вынырнул розовый язычок и слизнул весь тюбик. Вероятно, малыш решил, что это что-нибудь вкусненькое.
Неожиданно круглая мордашка колобка перекосилась. Он выплюнул тюбик, сморщился, чихнул и исчез. Лависса засмеялась. Она огляделась, раздумывая, чем бы ей заняться, и увидела на противоположной стене раздвижную дверцу
«Что бы там могло быть?» — девочка подбежала к дверце, отодвинула створку и ахнула. Ее взгляду открылся замечательный гардероб. Широкий длинный коридор, по обеим сторонам которого рядами висела одежда. Каких моделей здесь только не было! Огромные скафандры с большими прочными герметичными ботинками, блестящие дутые спортивные комбинезоны с защитным покрытием от радиации, и даже костюмчики для младенцев с звуковыми динамиками, начинающими попискивать, как только младенец заиграется и сделает в штанишки. Вся одежда сохранилась замечательно. Может потому, что была покрыта специальной пленкой, защищающей от воздействия внешней среды.
Среди разных моделей Лависса увидела замечательный голубовато-серебристый комбинезончик для девочки. Он был из мягкой, шелковистой ткани, способной становиться то теплой, то прохладной в зависимости от температуры окружающей среды. Естественно, она не удержалась и примерила его. А примерив, не захотела снимать, так он ей понравился. Особенно ей шел высокий дутый воротничок, напоминающий старинные воротники царственных особ.
В углу гардеробной, как и полагается, было большое зеркало с фотоэлементами. Зеркало могло запоминать разные отражения и проецировать их под любыми углами. В нем можно было увидеть себя со спины, с боку, сверху, снизу и вообще с любой точки и с любого расстояния. Впрочем, это зеркало не было для Лависсы в новинку. У нее на Деметре были и не такие.
Она полюбовалась собой в зеркале и ей немедленно захотелось показаться в новом наряде Андрею и Баюну, но тут она вспомнила, что обещала не разговаривать с ними до конца своих дней.
«Гм, — подумала девочка. — Ерунда получается. Хотя зачем мне с ними разговаривать? Просто приду, и пусть любуются. Не жалко.»
И она отправилась в кухонный отсек. Там на столике у плиты уже выросла аппетитная горка свежих ароматных ноздреватых блинчиков. Андрей как раз нанизывал на вилку очередной блинок, собираясь отправить его в рот.
— Хм! — громко кашлянула Лависса, напоминая о своем присутствии.
Мальчик и робот-нянька посмотрел на Лависсу и замерли. Блинчик на вилке у Андрея остановился на полпути ко рту. Баюн не удержался и восхищенно покачал тяжелой головой:
— Ну и ну!
Но одного «ну и ну» Лависсе было недостаточно. Она привыкла к восторгам родителей и подружек и нетерпеливо ждала, как отреагирует Андрей. Пусть восхищается, а она обдаст его ледяным презрением. Но мальчик отнесся к изменениям в облике Лависсы куда спокойнее, чем ей хотелось бы.
— Неплохой комбинезончик, — снисходительно одобрил он. — Где ты его стянула?
Лависса и бровью не повела. Она присела на ящик у стола и с видом королевы принялась есть блинчики. Пожалуй, девочка переусердствовала, накрасив губы слишком сильно, на блинчиках оставались
