'Насколько я знаю лысегорских магов, тут точно какой-то подвох, но я не могу понять какой! - подумал Шурасик, внимательно изучив последнее объявление. - Одно из двух: либо дохнуть как мухи девушки будут буквально, либо вместе с девушками одеколон привлекает и нежить… Однако все равно соблазнительно. Может, попытаться?'
Неожиданно в читалке возник Жикин. Таинственно покрутив изящной, как набалдашник трости, головой, он быстро достал маленькое стеклышко и испытующе посмотрел сквозь него сперва на джинна Абдуллу, а затем на Шурасика.
Вот уже несколько дней Жикин жил в одной комнате с Генкой Бульоновым и был им ужасно недоволен.
– Ни девчонку не пригласить - ничего, ослевич какой-то! - жаловался он всякому встречному. - Я ему говорю: войди в мое положение - пошляйся где-нибудь вечерком ну хоть с шести до одиннадцати, а там, так и быть, притащишься, если сам у кого-нибудь не заночуешь. А он уже в полдесятого барабанить в дверь начинает! Его, видите ли, мамочка приручила рано спать ложиться, и у него глазки слипаются!… Зато утром встает ни свет ни заря: заклинания начинает зубрить! И громко так! Хочет, видите ли, четыре пропущенных курса за год наверстать! Михаила Ломоносов, блин, выискался! А я, может, всего полчаса как спать лег… А самое скверное, что он моим девчонкам нравится! 'Ах, какой он высокий, настоящий баскетболист! А улыбка какая застенчивая! Ах, ах! Его бы от комплексов заговорить - лучше его в Тибидохсе парня не было б!' Тьфу! Дуры! - на этом месте своего рассказа Жикин обязательно плевал себе под ноги.
Джинн Абдулла, восседая за библиотечной конторкой, был увлечен созданием новой эпической поэмы, где на тридцать строф приходилось три тысячи покойников, и Жикина даже не заметил. В такие творческие минуты он становился глух, как пожилой попугай, проведший последние двадцать лет в вагоне-ресторане южной железной дороги и знающий только нехорошие слова.
Шурасик покосился за Жикина, кивнул ему и тотчас забыл о нем.
К Жикину он относился не плохо и не хорошо. Они вообще мало общались - слишком разные были интересы. Но сейчас Жоре, видно, что-то было нужно от Шурасика. Он приблизился и в некоторой нерешительности остановился, Жикин еще не подошел, а Шурасик уже закрыл журнальчик и поместил сверху толстый фолиант с формулами пространственной магии. Приклеенная к обложке бумажка предупреждала, что между триста второй и триста третьей страницами рассыпан яд, мгновенно убивающий любого при вдохе, а на предпоследней странице расположилась засасывающая дыра.
– Девушек привлекаешь? Ну-ну! Для тебя это злободневно! Девушки - они, брат, фрукт капризный, южный. То никому не даются, то одному в руки падают… Хю-хю! Где ж тут без одеколона-то? - сказал Жикин. 'Хю-хю' был его коронный смешок. Не 'хи', ни 'ха', а именно 'хю'. Жора был уверен, что его 'хю' сражает девушек безотказно, как пуля со смещенным центром тяжести.
Шурасик слегка порозовел, недоумевая, откуда Жикин мог узнать про одеколон Казаковы и соблазн купить его. Он был совершенно уверен, что Жора никак не мог увидеть журнальчик.
Жикин ободряюще похлопал Шурасика на плечу, вытрясая из первого ученика Тибидохса книжную пыль.
– Ладно, брат, не комплексуй! Не всем дано, тут уж хоть на шнурках удавись! Зато ты вон какой головастый! Прям как шимпанзе в мотоциклетном шлеме! Если хочешь, будем вместе девиц кадрить. Если лишние будут, я тебе уступлю по дружбе, Вроде как гуманитарная помощь недоразвитым странам!… Хю-хю! Но только вначале ты мне должен кое в чем помочь!
– Опять на экзаменах? Жик, ты мой тариф знаешь - дырка от бублика за правильный ответ. На нежитеведении - три дырки от бублика. Если Медузия поймает, всем секир-башка! И мне в первую очередь, - сказал Шурасик, хмуро глядя на Жикина. С недавних пор Шурасик бесплатно помогал только девушкам. Все же прочие оплачивали свою тупость согласно прейскуранту.
Жикин хмыкнул и подбросил на ладони стеклышко.
– Да нет, родной. На экзаменах ты мне больше не нужен. Я теперь и сам правильные ответы знаю. Даже раньше, чем… - 'чем контрольную раздали', хотел добавить он, но промолчал, решив, что Шурасику не следует всего знать.
Так и не дождавшись, пока Жикин закончит фразу, Шурасик углубился в изучение формул, но маячивший рядом Жора его сильно отвлекал.
– Жик, ты никуда не опаздываешь? Ты не подумай, что я тебя выпроваживаю, но вдруг кто-нибудь где-нибудь тебя ждет? - спросил он вежливо.
Но вместо того, чтобы уйти, Жикин сел рядом с Шурасиком и, взяв у него знаменитый клопповский карандаш, быстро набросал на листе бумаги пару слов. Конторка Абдуллы была от них довольно далеко, но все равно говорить вслух Жора не решался.
'Мне нужна твоя помощь. Делай вид, что ты объясняешь мне формулы… Помоги мне достать одну книгу!' - прочитал Шурасик и сам написал - 'Какую книгу?'
'Первомагию Ноя', - совсем мелкими буквами написал Жикин и сразу же, едва Шурасик прочитал, уничтожил надпись стирающим заклинанием.
Щурасик заинтересовался. В голове у него словно зазвенел колокольчик. Всякий, кто знает толк в магических книгах, готов отдать год жизни лишь за то, чтобы подержать в руках фолиант с таким названием. Книга, содержащая на обложке два таких слова, просто не способна оказаться заурядной. 'Зачем она тебе?'
'Мне нужно… Не важно зачем… А ты посмотришь какие-нибудь заклинания или что там есть…' - невнятно записал Жикин.
Шурасик погрыз карандашик.
'А ты не пробовал попросить у Абдуллы?'
