– Рад бы оказаться далеко, но, увы, ваш босс снова призвал меня под знамена.
– Значит, вы направляетесь к… сопке? – понизил он голос до заговорщицкого шепота.
– К ней самой. Чтобы уничтожить бактериологическую бяку, которую закопал вон тот гиббон. – Я показал подбородком на красный капюшон, выглядывающий из-за печи. Хлебавший щи пацан крутанул головой, пытаясь разобраться, кого я имею в виду. – Натворил дел, теперь нам расхлебывать.
– Как вы нашли Бульвума?
– По следам, идущим от головного вездехода. Вы, дорогой мой, лучше расскажите, что случилось с группой? И каким образом, черт побери, вы оказались здесь?
Глядя в пустоту перед собой, Штильман сделал огромный глоток из кружки.
– Меня забрали пришельцы, – медленно поведал он. – Но я от них сбежал.
И Штильман начал рассказ.
После допроса инопланетянина, на котором мне довелось присутствовать, старший Стремнин позвонил в Москву, чтобы отчитаться о результатах. В ответ оттуда поступил приказ сформировать отряд, который должен отправиться в тайгу для проверки информации о «желтой плесени». В Москве не поверили в существование непобедимого космического убийцы. Военачальники посчитали, что даже если он и существовал, то за десять тысяч лет он мог сгнить, ссохнуться, утратить свои свойства. В случае обнаружения предполагалось доставить «плесень» в поселок для изучения. Отряд выступил на двух вездеходах в сопровождении усиленной охраны. Бульвума взяли с собой, поскольку он знал точное место. Именно из-за него не стали использовать вертолет – опасались вольного или невольного влияния пришельца на работу двигателей. Вездеходы в этом смысле надежнее, потому что не отрывают гусениц от земли.
На втором часу марша по тайге отряд атаковали НЛО. Штильман утверждал, что плохо помнит тот эпизод, все произошло слишком внезапно. Они двигались по старой лесовозной дороге, когда между сосен показались эллипсоиды. По глазам резанул свет, и едущий в арьергарде вездеход вместе с людьми разметало на куски. Водитель головной машины стал сворачивать с дороги, вездеход подпрыгнул, Григорий Львович ударился обо что-то головой и потерял сознание. В себя он пришел в другом месте.
– Я не помню, как там оказался, – говорил он с легкой истерикой. – Помню только белый свет, скрытое за маской нечеловеческое лицо и шприц, которым мне ввели анестезирующее средство. Потом на каталке меня перевезли в какой-то бокс, где оставили одного. Введенный препарат, очевидно, не подействовал. То есть подействовал, но не полностью. Я ощущал вялость, сонливость, но оставался в сознании. Я освободил руки, ноги, толкнулся в какую-то дверь. За ней оказалось открытое небо… Бокс, в котором меня содержали, находился на краю комплекса пришельцев. Мне удалось незаметно проскочить мимо охраны, преодолеть ограждения и перевалить через горный хребет. Потом я несколько часов бежал по тайге, пока не наткнулся на поселок.
– Значит, вы были рядом с Улус-Тайгой?
– Я понял это потом. А в тот момент я потерял разум. Мне было невыносимо страшно и хотелось поскорее убраться оттуда… Признаюсь, мне страшно до сих пор.
– Это неудивительно, – промычал я под нос – рам удалось рассмотреть, что представляет из себя комплекс пришельцев?
Штильман кивнул.
– И вы можете нарисовать план?
Штильман, немного подумав, кивнул опять.
– Ладно, поговорим об этом отдельно. – Я увидел, что хозяйка дома наливает из кастрюли огромную тарелку щей. Скорее всего она предназначалась мне.
– Нас с вами свела судьба! – увлеченно зашептал зам по науке. – В одиночку я бы ничего не сделал: у меня не было ни провианта, ни снаряжения, ни оружия! К тому же я ученый, не военный. Но сейчас, когда мы оказались вместе, мы могли бы вернуться к сопке и забрать капсулу. Ее защита скоро отключится, и смертоносный организм вырвется на свободу. Он уничтожит любую жизнь, какая только существует на планете Земля!
– Думаете, пришельцы до сих пор не нашли капсулу?
– Я думаю, что только Бульвум способен обнаружить тайник.
Вот как! Оказывается, брательник отправил меня на поиски наобум. Как говорится, пойди туда, не знаю куда… Не повстречай я Бульвума, не приставь пистолет к его лысой голове – шансов на успех было бы что-то около нуля целых нуля десятых процента.
– Мы должны немедленно идти к сопке! – продолжал неугомонный Штильман. – Нужно выступать прямо сейчас. Времени нет.
Я и без него понимал, что времени нет. Тоже мне, открыл Америку!
– Слушай, академик, ты давно тут чайком балуешься? А я почти трое суток пилю по тайге без еды и отдыха. Если сейчас не наберусь сил, то рухну на исходе первого же километра. Отправимся завтра утром, не раньше. Не переживай, «наука»! Все успеем. А не успеем – значит, не суждено.
Я поднялся из-за стола, чтобы принять у молчаливой жены Степана Макарыча налитую до краев тарелку щей.
– Спасибо, хозяюшка. Вы не представляете, как я соскучился по нормальной пище!
Она смутилась, спрятала лицо и вернулась на кухню. Ко мне, вытирая усы, подошел сам глава семейства. Изо рта у него пахло соленым огурцом.
– Прости, Валерочка, что не могу в баньке попарить. На приметном месте стоит. Не хочу привлекать внимания.
– Тяжелая весть. Но я постараюсь выжить. – Дед улыбнулся шутке. Я держал тарелку со щами навесу, фаянсовые края были чуть теплыми. – Скажи, Степан Макарыч, давно ли твой гость появился?
Дед внимательно посмотрел на меня, поняв, что вопрос с умыслом, разложил кое-что в уме.
– Значит, обедали мы в два. Следовательно, Антоха прибежал в половине третьего.
– То есть это было сегодня?
– Так точно. Сегодня.
– А откуда он появился?
– Антоха сказал, что из тайги вышел. Прямо за нашим домом. А что?
– Да ничего, все в порядке.
Заметив, что в избу вернулся Кирюха, Степан Макарыч направился к нему с каким-то поручением. Хныкавший за стеной ребенок успокоился, видимо уснул. Я опустился за стол. Щи, как и тарелка, были едва теплыми, видать, оттого, что готовились ночью, но для меня, измотанного тяжелейшим переходом по тайге, даже такими они казались пищей богов – по крайней мере, тех богов, которые позволяют себе хлебать щи.
После щей хозяйка подала тушеную кабанятину с вареным картофелем и малосольными огурчиками. Вкуснотища такая, что язык проглотишь. Я набивал еду за обе щеки, тихонько постанывая от удовольствия. На десерт Степан Макарыч предложил отведать самогона собственного приготовления, но я отказался. С высокоградусными напитками у меня сложные отношения: когда-то я потреблял их намного чаще среднестатистического россиянина, а теперь на дух не переношу – выворачивает с них, как одиннадцатиклассницу. В организме произошел какой-то перекос, кстати, во многом благодаря космическим тварям, с которыми я столкнулся полтора года назад.
Обильный ужин серьезно ударил по ясности рассудка, и меня стало клонить в сон. Чтобы развеяться, я накинул на плечи фуфайку и спустился во двор выкурить сигаретку.
В светлом небе над тайгой висела половинка луны и светились несколько звездочек. Сопку отсюда было не видать, она находилась за домом. Передо мной же простиралась тайга – неведомая бескрайняя. Глядя на нее, я почувствовал, будто оказался за тридевять земель от родного мира – в неизвестных краях, где по небу вместо облаков плавают НЛО, по тайге бродят красноглазые людоеды, а люди робко прячутся в своих домах и топят печь только поздней ночью.
Неспешные размышления оборвал тихий свист, доносящийся с неба. Я выглянул из-под навеса. Называется, помяни черта… Под легкой паутиной облаков небо буравили два серебристых диска. Они пролетели далеко в стороне и скрылись за сдвоенной сопкой, через которую я перевалил полтора часа назад.
– На Научный пошли, – раздался позади меня голос Степана Макарыча.
Он притворил за собой дверь в сени, из которых вышел, подошел ко мне шаркающей походкой. На плечах накинут полушубок.
– Часто так летают? – спросил я, угощая его «Явой».
– По три раза за день. – Он вытянул сигарету из пачки. – Почти как по расписанию.
Дед прикурил от моего бычка, прищурившись, затянулся сигаретой.
– Откуда ты родом, Валерочка? – спросил он, выпуская дым.
– Из Ярославля.
– Запамятовал я, на Неве он стоит?
– На Волге. Двести километров от Москвы.
Огонек сигареты добрался до фильтра. Я затупил его плевком, поискал, куда бросить, не найдя, положил в карман. Неудобно мусорить в гостях.
– Недалёко от престольной, – блаженно произнес дед. – У нас до райцентра только двести, да и то летом, зимой, считай, все пятьсот – не доберешься, одним словом. Вертолет только раз в месяц свежие продукты привозит, поэтому живем исключительно своим хозяйством. Денежку промыслом зарабатываем, а эти нехристи, можно сказать, забрали нашу зарплату за несколько месяцев.
– Много людей живет в поселке?
– Двадцать восемь человек… – По напряженной паузе я понял, что затронул нелегкую для деда тему. Он помрачнел, но продолжил: – …жило до того, как прилетели гамадрилы. Сейчас восемнадцать осталось. Машку, свояченицу мою, забрали, то бишь Антошкину жену… внука старшего, еще двоих Прокофьевых. Кирюха, горячая голова, несколько раз порывался отправиться за ними. Еле отговорил, у него жена молодая и сыну полгодика. А вдруг не вернется?
Как объяснил Степан Макарыч, после той первой ночи жители поселка оставили дома и разместились в двух неприметных избах. Таким образом они пытались создать видимость, что поселок брошен людьми. В каждой избе имелось крепкое подполье, где можно было укрыться в случае прихода космических тварей, а также запас продовольствия на несколько недель. Избы стояли рядом, поэтому не требовалось топать через весь поселок, чтобы навестить соседей, обсудить текущую ситуацию или просто обменяться новостями. На хождение по главной улице был наложен строжайший запрет – соединяющая жилища незаметная тропинка пролегла по задним дворам. На случай экстренной эвакуации имелась еще одна, уводящая в тайгу.
– Собак пришлось зарезать. Домашние все плакали. Но псы буквально с ума сходили, когда в небе появлялась «тарелка». Я уж не говорю о гамадрилах!
Дед замолчал, глядя, как легкий ветер крутит белые вихри поземки. В окне дома напротив показалось чье-то вопросительное лицо. Степан Макарыч поднял ладонь с зажатой между пальцев сигаретой, показывая, что все в порядке. Человек в окне с пониманием кивнул и скрылся за занавеской.
– Как у вас со связью? – спросил я.
