– Пора! – крикнул летчик, державший Ники.– Шевелись!
Тодд рванулся к входной двери как раз в тот момент, когда Пшш, ни сном ни духом не ведавшая о разыгравшейся в ресторане драме, выходила из уборной рядом с дверью. Летчик схватил ее сумочку, но она рванула ее на себя с такой силой, что содержимое высыпалось на пол – сотни пятидесятидолларовых банкнот.
– Ни фига себе,– сказал летчик номер два, на секунду остановившись, чтобы подобрать пачку.
– Времени нет. Пошли.
В мгновение ока оба скрылись за дверью и исчезли. Ники сорвала кляп со рта. Она жадно вдыхала воздух, будто долго находилась глубоко под водой, а теперь старалась продлить мечту о том, что ей удалось выплыть.
Дженет посмотрела вниз – линолеум перед ней был весь в крови густого пурпурного цвета, как сироп от кашля. Ники что-то говорила ей, но Дженет казалось, что губы ее шевелятся абсолютно беззвучно.
Никто так и не шевельнулся. Запах подгоревших завтраков доносился с кухни, где, как узнала позднее Дженет, весь персонал заперся в холодильнике. Дюжина полицейских ворвалась в зал с ревом: «Никому не двигаться!» Санитары перескакивали через стойки и перегородки, спеша добраться до раненого француза. Фотографы не теряли времени, запечатлевая сцену, и кровь Кевина казалась черной в свете вспышек.
Дженет заметила, что Пшш подбирает пачки банкнот...
– Не трогайте эти деньги! – взревел коп.
– Пошел ты, это мои деньги. Эти задницы хотели отнять их у меня.
– Господи, Пшш,– сказала Ники.– Откуда у тебя такая куча полтинникоз?
Менеджер подтвердил, что деньги принадлежат Пшш, но полицейские все равно просили ее не трогать улику.
– Что? А как я потом соскребу с них грязь, когда она присохнет?
– Оставьте их на месте, мэм, иначе мне придется обвинить вас в том, что вы исказили картину преступления.
Пшш швырнула сумочку на пол. Санитары в космической амуниции склонились над Кевином, в то время как двое полицейских записывали со слов Ники описание налетчиков.
– Первый был симпатичный, вроде Кевина Костнера, но глаза у него были недобрые, как будто в детстве он отрывал лапки жукам и истязал зверюшек. Кожа нечистая – то ли от наркотиков, то ли от сладкого. На правом предплечье – татуировка, синий кельтский крест, и еще от него так разило перегаром!
– Мы не можем включить это в отчет, мэм.
Кевина подняли и положили на каталку, Дженет поддерживала его здоровую руку. Санитары укрыли его шуршащей простыней из серебристого пластика – космическим одеялом. Когда носилки выкатили на улицу, покрывало мгновенно вспыхнуло на солнце, став похожим на хрусткую упаковку из фольги.
Дженет изложила свою версию случившегося полицейским округа Оранж, а потом снова настала очередь Ники. Пока ее допрашивали, один из офицеров заговорил с Пшш. Дженет страшно злило, что до нее доносились только обрывки того, что говорила Пшш...
– ...Я с ними,– Пшш ткнула в сторону Ники и Дженет,– но чисто случайно. Раньше встречалась с сыном этой старушки.
Пшш не тянула на образец теплого отношения между поколениями. Она хотела выбраться из ресторана, и поскорее. Ей наконец разрешили собрать оставшиеся банкноты. Хозяин показал ей шланг за рестораном, под которым официанты обычно споласкивали мусорные ведра. Через несколько минут там ее и нашли Ники и Дженет. Она раскладывала сушиться отмытые купюры на белоснежной, недавно выкрашенной полке, где по ним ползали муравьи, ища поживы в остатках кровяных энзимов.
– Мы скоро уезжаем,– сказала Дженет и добавила: – Тебе с нами ехать необязательно. Поправь меня, если я не права, но у меня такое предчувствие, что мы вряд ли еще увидимся.
Услышав это, Пшш стала еще сосредоточеннее оттирать свои деньги.
– Как бы там ни было,– сказала Ники,—через пару минут мы получим официальный развод, так что можешь рассказать нам, откуда у тебя такая уйма наличных. Это я из чистого любопытства спрашиваю. Если я этого не узнаю, то у меня будет зудеть в одном месте до того дня, пока меня не собьет автобус.
– Я заработала их своим телом,– ответила Пшш.
Шланг перекрутился, она нагнулась и выпрямила его.
– Не поняла,– сказала Дженет.– Может, объяснишь по порядку?
Пшш оставила купюры в покое и посмотрела на Ники:
– Так, значит, Брайан жаловался, что я хочу сделать аборт, верно? Наверняка жаловался – этот сосунок боится любой смерти.
Пшш возобновила свои операции и продолжала:
– Есть одна леди в Дайтона-Бич. Муж у нее запчастями торгует. Классный парень, но бесплодный, а они хотят детей. Вот и все. Спасибо тебе, интернет. Так что эти деньги – мой аванс. Брайан дуралей, но внешность у него хоть куда, а его сестра – космонавтка, в результате я выторговала шестизначную сумму. Я сказала, что хочу сделать аборт, потому что думала, что он так и будет носиться со своими мыслями о смерти.
– Постой, постой,
– Ну да! Откуда мне было знать, что он такой тронутый?
Мытье продолжилось.
– Но существуют
– Пожалуйста, не лезь в это, Дженет, потому что ты мне действительно нравишься и я хочу, чтобы так все и оставалось. Кстати, если вы меня заложите, я просто скажу, что пошла в мороженице в сортир и там выкинула.– Она взглянула Дженет в лицо.– Ой, только не надо смотреть на меня так свысока. Ребенок мой: что хочу, то и делаю.
– Брайан знает, что ты хочешь его продать?
– Нет. Но думаю, скоро узнает.
Пшш со своей прыскалкой угрожающе надвигалась на них, и Дженет почувствовала холодные брызги на лодыжках.
– Думаю, нам пора.
Дженет и Ники подошли к своей машине и вдруг поняли, что не знают, куда ехать дальше.
– Думаю, нам надо напиться,– сказала Ники.– Мне так точно надо. Нам как, можно при нашем здоровье?
– Вроде бы.
Они молча принялись рыскать по дорогам в поисках какого-нибудь коктейля.
12
Воздух внутри вагончика монорельса был горяч, как в раковине запеченного моллюска; Уэйд, Тед и Брайан проплывали над диснейуорлдовским озером. Бравая, бездушная музыка разносилась кругом, как запах чьего-то шампуня. Тед уже скучал, а Уэйда лихорадило.
– Здорово, правда, пап,– тараторил он.– Ты привез своих детишек в Диснейуорлд!
