Нормальных семей не бывает

Уэйд посмотрел на валявшегося на земле Теда.

– Иди сюда, Брай. Помоги мне запереть этого Кинг-Конга обратно в клетку.

Тед извивался и корчился, весь в пене.

– Успокойся, папа. Если будешь так биться, легче не станет, только помешаешь нам работать.

– Работать? – спросил Брайан.

– Да,– сказал Уэйд, когда отец снова очутился на полу фургона.– Мы должны всучить Флориану эту чертову подделку.

– Но папа нам для этого не нужен.

– Брайан, мы не можем просто бросить его на обочине авто...– Уэйд осекся, перехватив взгляды брата и матери. Тед жалобно взвыл, предвидя ожидающую его судьбу.

– Как же он тогда доберется до дому? – спросил Брайан.

– Он уже большой мальчик,– сказала Дженет.

– Да-а-а,– протянул Брайан,– но им с Ники понадобятся деньги, чтобы оплатить лечение.

Уэйд тут же пожалел, что сказал Брайану о том, что Ники тоже больна.

Дженет посмотрела на Теда.

– О Господи. Только я начала закалять нервы, чтобы стать бесчувственной...

По глазам Теда было видно, что он предчувствует что-то ужасное. Дженет присела и содрала пластырь с его губ. Прежде чем она успела еще что-то добавить, Уэйд сказал:

– Если ты скажешь или сделаешь хотя бы малюсенькую пакость маме, я всего тебя обмотаю таким пластырем, и не на время, а на всю оставшуюся жизнь. Дошло?

Тед проявил гораздо больше интереса к сообщению Дженет.

– Тед, рано или поздно... Ники сама собиралась тебе сказать, но так вышло...– Она перевела дух.– У Ники ВИЧ.

Ноль эмоций.

– ...и я должна тебе сказать, Тед, что она отличная баба и тебе чертовски повезло, что ты ее нашел или, скорее, что она как-то умудряется с тобой ладить. Словом, какие бы у вас ни были отношения...

– Он сейчас волосы на жопе рвать будет,– сказал Брайан, ни к кому в отдельности не обращаясь.

– Не знаю, Брай...– сказал Уэйд.

Тед по-прежнему лежал безучастно и неподвижно.

– Это еще не значит, что у тебя тоже вичинфекция, Тед,– продолжала Дженет,– но есть вероя...

Тед взбрыкнул чуть не до потолка, изрыгая такие ругательства и колотясь с таким неистовством, что Дженет, Уэйд и Брайан разлетелись в разные стороны, как осколки разбитого стакана.

– Господи, папа, успокойся.

Дженет сохраняла спокойствие и сказала все самые утешительные слова, какие только смогла придумать.

– Мам, можно мы продолжим эту беседу по пути к побережью? – спросил Уэйд.

Они тронулись с места, и уже полчаса спустя Тед лежал тихий и полностью покорившийся. Уэйд сидел за баранкой, а Дженет примостилась рядом на пассажирском сиденье, пока оранжевый фургон, гудя, несся по космическому побережью Флориды, а солнце вновь объявилось в небе в своей ежедневной роли счетверенной фотовспышки, беспрестанно щелкавшей над миром витаминизированных закусочных, лавок с принадлежностями для гольфа, стрип-притонов, автомоек и бензозаправок.

Все это напоминает мне какой-то аттракцион. Я сижу в вагонетке, раскрашенной под оранжевый «фольксваген».

Брайан и развязанный Тед сидели сзади. Вряд ли троих мужчин связывала любовь – скорее лишь перспектива подзаработать на скорую руку.

Дженет приняла три капсулы лекарства, запив их минеральной водой из хранившейся в сумке бутылки, и вызывающе щелкнула крышкой пузырька.

– Это те самые, мам? Можно я возьму одну, а то мои там, сзади?

– Само собой.

– Я, правда, не понимаю,– сказал Тед,– почему мы должны втюхивать этому придурку поддельное письмо. Спасибо, Джен. Как чувствовал, что ты заявишься и испоганишь такое дело.

– Спасибо тебе, Тед,– ответила Дженет,– и за такой прекрасный план, который был у вас сегодня утром,– красть завтраки и спать на пляжах. Чувствуется твой почерк.

– Папа,– сказал Уэйд,– я не буду звонить Флориану, пока мы не раздобудем настоящее письмо. Либо ты с нами, либо – увы. Будет неправильно, если письмо достанется ему.

– Эх, ты. Собрались тут – моралисты.

...полицейский участок... матрасы со скидкой... травмпуикт... напитки... корм для животных.

Уэйд проигнорировал замечание отца и по-прежнему уверенно вел машину.

19

Дженет чувствовала, что ее мнение о собственной жизни меняется. Два дня назад жизнь представлялась ей игрой, в которой надо соединить отдельные, широко разбросанные по листу бумаги точки, в результате чего получался неказистый рисунок. А теперь? Теперь ее жизнь состояла исключительно из одних точек, точек, которые в конце концов соединятся и образуют величественную картину – Ноев ковчег? Поле, заросшее васильками? Закат в Мауи? Она не знала точно, однако картина назревала – отныне ее жизнь превратилась в историю. Прощайте, случайные каракули.

Она услышала, как сзади Брайан спрашивает Теда:

– Черт побери, папа, ты что, действительно прикончил эту бутылку?

– И хочу еще.

Тед успел выхлебать фляжку золотистого рома, найденную в холодильнике фургона.

– Нализаться это еще не значит решить проблему,– сказал Уэйд.

– Заткнись, ты. Я уже от тебя наслушался.

– Нет, папа, не заткнусь, и не надейся.

Машина остановилась на красный свет, и Тед, рванув дверь, бросился к ближайшему продуктовому магазину. Уэйд дернулся следом, но Дженет остановила его:

– Не надо, дорогой. У каждого свои маленькие радости.

Уже стоя в дверях винного магазина, Тед проорал Уэйду:

– У меня теперь под кожей черви ползают, и все из-за тебя, сучонок.

– Да ну? Давай теперь поплачься, гад ползучий.

– Уэйд,– сказала Дженет,– выбирай выражения, пожалуйста.

– Прости, мам.

Он высунулся в окно:

– Можешь купить себе политуры и зубного эликсира, вылакать все это и сдохнуть – всем на тебя плевать.

– Мы никогда ее не найдем,– проворчал Брайан.

– Не вешай носа. Будет она тебе, как на блюдечке.

– Как?

Высунувшись в окно, Дженет спросила у поравнявшегося с фургоном прохожего, где находится