желании, разумеется; и сидит Азар сейчас за этой вот перегородкой из тесаных плах и негромко, чтобы не разбудить спящих, беседует с начальником охраны Протасия, азахом Гетаном...
– Сам же слав отправился куда-то по своим делам, – продолжал Андроник. – Похоже, он человек известный – был телохранителем прежнего кесаря...
– Пактовий? Так он жив?!
– Тогда – был жив.
– Да. Мог погибнуть и после...
– Ты его знал?
– Лично – нет... Мой дядька, Венедим – он, правда, младше меня года на четыре – рассказывал, как ходил его выручать из Кузни... жуткое место. А Пактовий – ничего, несколько месяцев там провел. Чародеи его посылали. Что ему степняки – он и под теми молниями выжил сам и кесаревну спас...
– Загадочный человек... – Левкой перевернул деревянную почку и стал сандалить ее с другой стороны, где был бугорок. Бугорок придавал ему силы и обострял ум... – Так вот я предлагаю...
Никто не знал, что около полутысячи пеших крайнов затаились в Сухой Речке – заросшем ивой и ольхой высохшем старом русле Лабы, совсем рядом с деревней. Они ждали только сигнала.
Вождь их, жрец Темного Храма, носящий странное имя Игасий, готовился этот сигнал дать.
Стайка ворон взлетела с деревьев около Сухой Речки, не поднимаясь высоко долетела до крайних домов. Здесь вороны разделились и понеслись вообще над самой землей...
Заскулили по дворам собаки. Но никто не догадался разбудить двух девчушек из свиты Протасия... Живану Секунду и Ксантию Трифиллию. Ночь выдалась тревожной, и днем им отвалили поспать.
Алексей знал, что в серной бане следует пробыть достаточно долго, что она для того и нужна, чтобы умерить внутреннюю скорость, уравнять с тою, в которой жил монастырь и сложная чародейская механика монастыря... и все же лишь большим усилием воли он сумел заставить себя не выскочить из ванны немедленно, как только смылась дорожная пыль... Но в конце концов ему даже удалось оторвать взгляд от водяного колеса, описавшего к тому времени полтора круга.
Он наконец перестал слышать только то, что движется вокруг него, и стал слушать себя.
Шея и плечи – как камень...
Он попытался сбросить напряжение, впустить в себя тепло воды... это был безнадежно. Он закрыл глаза и стал представлять себя студнем... показалось, что почти получилось.
Но когда он чуть шевельнулся в воде, каменность вернулась, как и не уходила.
Появление двух здоровенных монахов в одних банных фартуках его слегка удивило. Монахи без лишних слов выгребли его из ванны, растянули на широкой деревянной доске и стали охаживать по спине кулаками и пятками.
Удары были гулкие. Алексею почему-то казалось, что бьют совсем не его, а кого-то рядом.
Потом то, что из него получилось, монахи сбросили обратно в воду. Вода за это время стала прохладной и очень соленой. Алексей в ней всплыл.
– А теперь вот так, – подал голос один из монахов, подавая Алексею выточенную из кости короткую дыхательную трубку с загубником и прищепку для носа. – Умеешь?
– Приходилось...
– И глаза залепим, и уши...
– Глаза-то зачем?
– Так надо. Без этого действо неполно... И – не шевелись, понимаешь, слав?
– Постараюсь как-нибудь...
– Мы-то рядом будем, так что – не бойся...
Он не собирался бояться. Сначала это было даже приятно. Руки и ноги как бы растворялись в воде, понемногу исчезали. Сначала локти и колени, потом кисти и стопы. Дольше всего держались подушечки пальцев... Потом остался только затылок, который все еще тупо ломило, и язык.
Язык касался зубов, выступов загубника, нсба – и только это подтверждало подлинность тела.
Темнота медленно преображалась. В ней обнаружилась ячеистая структура... как у пчелиных сот, но сложнее. Из каждой ячейки смотрел, сам оставаясь невидимым, глаз. Они знали все... и что-то еще.
Под этими взглядами Алексей перестал существовать. Но это было даже не страшно. Просто – никак.
Потом на том месте, где раньше было горло, он обнаружил железную дверцу с кольцом. Он потянул за кольцо, и дверца откинулась. За дверцей начались ступени вниз.
Он спустился – было ступенек тридцать-тридцать пять, некоторые поскрипывали, некоторые опасно подавались под ногой, как весенний лед, – и оказался в небольшой и совершенно пустой комнате с низким серым потолком и стенами неопределенно-зеленоватого цвета. Комната не имела углов, все было закруглено, даже стык пола со стенами. Под закрытой дверью кто-то спал на драном матраце, завернувшись с головой в толстое одеяло. У стены рядом с высоким узким окном стояли штабелем несколько картонных коробок с непонятными, но чем-то знакомыми надписями. На подоконнике, скорее напоминающем полукруглый столик, разложенные по серому полотенцу, сушились – сушились? – части механизма... похоже, что оружия.
Пахло бензином, щелоком – и чем-то еще, совершенно незнакомым.
Алексей подошел к окну. Оно выходило на глухую торцевую стену высокого дома. Две трети стены занимал обтрепанный и обсыпавшийся портрет красиво зачесанного мужчины с тонкими капризными губами и очень выразительными темными грустными глазами, даже сейчас притягивающими взгляд; позади него проступал контур какого-то вычурного строения, а на груди поддельным золотом сверкал крест... кольцо с четырьмя широкими лопастями... Крест Велеса.
Слева что-то произошло. Алексей повернул голову. Только ветви высоких пирамидальных тополей с редкими недооблетевшими листьями, за ними довольно далеко – высокая темно-зеленая стена, странно поблескивающая, как будто камень слегка прозрачный, верх же стены матово-черен... и вдруг из-под ветвей и листьев начала проступать рука. Громадная синеватая кисть. Ветви и деревья, и далекая стена за ними – оказались как бы нарисованными на мокрой марле, эту руку теперь облегающей...а потом и стена комнаты...
Пальцы руки мелко вздрагивали, отдергивались от чего-то. Все залило густым влажно-желтым светом.
– Давай-давай, слав, выплывай...
Он сел. Сначала – невесомый и бестелесный. Потом – начал чувствовать себя, воду, дно ванны. Желтые и черные пятна соткались в двух монахов.
– Далско же ты сбегал... Алексей встряхнулся, покачал головой. Опоили, подумал он неуверенно.
Запах серы был остр и свеж.
Ему помогли облачиться... белые просторные штаны, белая рубаха до колен. И деревянные, и каменные полы в башне казались странно теплыми... Будто живыми.
В круглом зале его встретили. Знакомый ангел; маленький костистый настоятель Иринарх, прямой, как палка; сидящий на корточках то ли мальчик, то ли старичок... Посреди зала высился прозрачный голубой купол.
– Брат Фортунат рассказал мне о встречах с тобой, – заговорил Иринарх. Похоже, у тебя особая участь. Об этом мы поговорим после, а сейчас – ты волен задавать вопросы. Не мне, а миру. Богур поможет тебе.
Мальчик-старичок с готовностью кивнул.
– Но спрашивай быстрее, – предупредил Иринарх. – Ты слишком долго шел.
Живане снилось вновь, что она падает. Падает с огромной высоты на близкую землю, но земля
