— Не могу с вами не согласиться, — галантно проговорил полковник. — А со своей стороны могу подтвердить, что признание эта особа сделала в здравом уме и не под пытками. И я прошу вас не нарушить мое обещание, данное этому человеку.
— Хорошо, — вздохнул Андрей Федорович. — Выгоню ее, и дело с концом. Да и что с этой козы возьмешь? Не убивать же ее.
— И еще, — вздохнул Валерий Петрович. — Вы доверяете вашей охране?
— К чему этот вопрос?
— Можете не отвечать. Но у меня есть данные, что в «Пятой власти» могут быть установлены камеры скрытого видеонаблюдения. Скорее всего, в кабинете Татьяны.
— Откуда сведения? — отрывисто поинтересовался Теплицын.
Ходасевич проигнорировал его вопрос.
— Так что советую вам как следует проверить ваш особняк. Со своей стороны могу порекомендовать опытного специалиста.
— Спасибо. Специалиста я найду сам, — отрезал Теплицын.
Анжела бросила на себя последний взгляд в зеркало. Все-таки она чертовски хороша. Черные глаза, черные брови, иссиня-черные волосы. Чувственные, в бабушку, полные губы. Большая грудь, осиная талия, длинные ноги. Алые губы и черные глаза оттеняет блузка розового цвета — самого модного в этом сезоне, ее дополняют темно-розовые брюки. И черные босоножки от «Босса» на высоких каблуках.
Анжела глянула на золотые часики: ой, она уже опаздывает. А по столичным пробкам — так опоздает наверняка. Она вылетела из квартиры, захлопнула дверь.
Лифт отвез ее прямиком в подземный гараж.
Машина радостно мигнула, когда она щелкнула пультом центрального замка.
Уже за все это — обставленную квартиру-«двушку» почти в центре Москвы, подземный гараж, новенькую машину — можно уважать папика. Почти даже любить его. Несмотря на то, что от него неприятно, по-старчески, пахнет и он иногда выпивает без меры и бывает занудным и въедливым. Зато папик никогда не заставляет ее заниматься сексом, если она не хочет. И Анжела, в отличие от множества своих подруг и коллег, может жить припеваючи, нигде не работая, — просто порхать прихоти ради из редакции в редакцию. Да и потом, папик — это только начало. Ее первая ступенька по лестнице, ведущей в светлое будущее.
Анжела завела мотор — движок сыто и солидно загудел. Она включила первую передачу и выехала из подземного гаража своего нового блатного дома на улице Правды. Отсюда и до центра недалеко, и множество редакций под боком — от старорежимного «Огонька» и «Здоровья» до новомодной «Бурды». Всегда можно зайти к подружкам кофе попить, языком почесать. А может, даже и слить (а то и продать) знакомым журналерам компромат по заданию папика. Правда, сейчас, под вечер, Анжела направлялась ни в какую не в редакцию. Она ехала развлекаться.
Выворачивая из гаража налево, в сторону Ленинградского проспекта, Анжела не заметила, как от тротуара вслед за ее «Рено-Меган-2» отваливает какая-то небольшая красная машина.
За ней следили уже несколько дней, но она ничего не замечала.
Она даже и предположить не могла, что кому-то это может понадобиться.
— Але, привет.
— Привет, дорогая.
— Ну, все в порядке. Она выехала.
— Давай, дорогая. Действуй.
Вздох в трубке, а затем звучит Татьянин голос — слышно, что она изо всех сил старается бодриться:
— Постараюсь.
— Все будет хорошо, — ласково проговорил Ходасевич. — У тебя получится.
— Ладно, ладно.
— И, пожалуйста, береги себя.
На Ленинградке Анжела повернула в сторону центра. Машин было мало: сегодня пятница, и все едут в обратную сторону, на дачи. А по ее маршруту никаких пробок — всего лишь, как говорят по радио, «плотное рабочее движение». Довольно быстро Анжела проскочила площадь Белорусского вокзала, а затем и Маяковку. Машины по Тверской ехали, пусть со скоростью двадцать километров в час, однако же ехали, а не стояли вмертвую. «Этак я и вовремя на месте буду», — подумала она. Папик не любил опозданий, но тут уж ему пришлось смириться с ее поведением: она являлась на свидания в тот момент, когда ей хотелось и когда у нее получалось.
Чуть-чуть не доехав до Пушкинской площади, Анжела сбросила скорость и, нарушая правила, свернула под «кирпич» в огромную арку сталинского дома, в Малый Палашевский переулок. Владелец «Мерседеса», выползающего навстречу из-под арки, сначала обиженно загудел, но потом разглядел сквозь лобовое стекло ее — полногубую, чернокудрую — и сделал ручкой, посторонился. Так она и проползла в переулок. Теперь ей было совсем недалече: в клуб «Целина» в Малом Козихинском. Там сегодня праздновали премьеру очередного полнометражного фильма компании «УТВ-Кино». Клуб этот — владение папика, и все подъезды к нему были ей известнее, чем дом родной.
Анжела притормозила перед пересечением Палашевского переулка с Сытинским тупиком. Близоруко щурясь, посмотрела направо-налево: нет ли встречных или попутных. И в этот момент вдруг ощутила сильнейший удар сзади. Раздался железный грохот. Ее бросило вперед, на руль (она никогда принципиально не пристегивалась — чтоб грудь не сдавливало). Через секунду ошеломления Анжела поняла, что случилось: в багажник ее машины кто-то въехал. На смену недоумению пришел гнев.
Анжела выскочила из авто. Так и есть. Сзади, в такой стильненькии багажник ее машинки, врубилась маленькая красненькая иномарочка. За рулем — молоденькая блондинка. Лицо перекошено от страха. Руки судорожно вцепились в руль. Но ее поганенькой машинке — хоть бы что, а у Анжелиной новой «реношки» — весь зад всмятку, и стекло от фонарей по всей проезжей части разлетелось.
— Ах ты, сучка плюгавая! — закричала Анжела на блондинку через открытое окно ее тарантаса (у девчонки даже на авто с кондиционером денег не нашлось). — Ты что, окосела, падла?! — Анжела ничуть не стеснялась в выражениях, и никакие прохожие были ей не указ. — Не видишь, шмакодявка, куда рулишь?!
А блондинка вместо полноценного скандала только и смогла что проблеять:
— Простите. Я виновата. Давайте вызывать ГАИ. У меня есть страховка.
Не поздно и не рано, а в самый раз, в пятнадцать минут восьмого, полковник Ходасевич переступил порог ночного клуба «Целина». Здесь проходил прием по случаю премьеры художественного фильма «Солнце светит не всем». Приглашены были (как сообщалось в заметке в газете «Коммерсантъ») «видные деятели кино и смежных искусств».
Охранник лениво глянул на приглашение Ходасевича. Другой поводил металлоискателем вокруг полковника, третий деловито бросил: «Откройте портфель». В новом маленьком кейсе полковника не оказалось ничего, кроме бумаг и фотографий, упакованных в непрозрачные файлы.
«Проходите», — проговорил охранник, изобразил подобие улыбки и занялся следующим в очереди.
Войдя в клуб, Ходасевич мысленно воздал должное современному развитию печатного дела на Западе (как писали Ильф и Петров). То, над чем раньше корпели несколько лабораторий и целая спецтипография КГБ, нынче оказалось возможным изготовить в домашних условиях. Он также не мог не порадоваться по поводу высокой обучаемости и компьютерной грамотности падчерицы, сделавшей документ. Ее хитрость и смекалка тоже сыграли свою роль. Танюшка обзвонила пару десятков типографий — от имени менеджера из компании УТВ, — прежде чем нашла ту, где печатали приглашения, а потом убедила выслать ей по электронной почте образец, «чтобы внести незначительные изменения».
