— Какие вам еще нужны документы?
— Паспорт.
Татьяна перегнулась через спинку, достала с заднего сиденья сумочку. Вытащила из нее паспорт. Ее впервые за три месяца в Кострове остановил гаишник. И впервые требовал для проверки паспорт. Гаишник очень внимательно просмотрел все странички Таниного «аусвайса». С видимой неохотой вернул ей документ:
— Кто еще с вами в машине?
— Вы разве не видите? Человек.
Отчим сделал Татьяне предостерегающий жест: не заводись, мол.
Гаишник подошел к правой двери:
— Паспорт ваш попрошу.
Валера достал из кармана документы.
И снова — длительное, внимательное листание.
Татьяне даже на секунду показалось, что гаишник зачем-то специально тянет время.
— У вас нет регистрации в Кострове, — хмуро заметил офицер.
— Я знаю, — спокойно ответствовал Ходасевич.
— Срок регистрации три дня.
— Я прилетел сегодня. Вот мой билет.
— По каким делам прибыли в город?
— По личным.
Гаишник сверху вниз поизучал лицо отчима. Тот не стал мериться с ним взглядами, отвел глаза.
— Возьмите, — мент с некоторым сожалением протянул Ходасевичу билет и паспорт. — И обязательно зарегистрируйтесь в трехдневный срок. Иначе будем штрафовать.
Не попрощавшись, гаишник потрусил в сторону будки.
Раздосадованная Таня резко взяла с места.
— Странно, — сказала она, разогнавшись, — сроду у меня здесь, в Кострове, документов не проверяли. Как ты думаешь, это случайное совпадение?
— Думаю, да, — безмятежно кивнул полковник. А вскоре начались предместья Кострова: улицы, окаймленные акациями, одноэтажные домишки, водопроводные колонки. На конечной остановке разворачивался трамвай. Его поджидала толпа утренних пассажиров.
— Н-да, а я был не совсем прав, — вдруг пробормотал отчим.
— Насчет чего, Валерочка?
— Что гаишники нас остановили случайно.
— С чего ты взял?
Не оборачиваясь, полковник Ходасевич ткнул большим пальцем назад:
— Вон та черная «Волга» — видишь?
Татьяна вгляделась в зеркальце заднего обзора:
— С номером пять — три — семь?
— Именно.
— А что?
— Она едет за нами от самого поста.
В квартире отчим тоже запретил Тане говорить о делах. Болтали о незначащем.
Татьяна отвела Ходасевичу гостиную, показала, где постельное белье, подала пепельницу. После ритуальных вопросов, не хочет ли Валерочка принять душ с дороги или вздремнуть — на которые был получен отрицательный ответ, — Таня воскликнула:
— Тогда пошли завтракать!
В кафешку на набережной они отправились пешком. По пути Таня спросила: теперь-то наконец может она говорить о делах?
— Да, — кивнул полковник. — Странно, но «хвоста» за нами нет.
— А почему — странно?
— А потому что «хвост» не появляется и не исчезает вдруг, в одночасье. Он либо есть, либо его нет.
Таня не стала делиться с полковником соображением, что тот уже стал слишком стар, чтобы замечать современные методы наружного наблюдения. Она предпочла не обижать его даже шуткой. Вместо того конспективно рассказала, о чем умолчала, когда говорила с ним вчера по телефону: о письме, полученном от Лени; о странных цифрах, содержащихся в нем; о своем визите в камеру хранения. Потом поведала о том, как странно повел себя кладовщик, и о своей беседе с вокзальным забулдыгой, и о том, что в камере хранения ее опередили люди, похожие на ментов… Сообщила и о вчерашнем неожиданном телефонном звонке от Лени. Отчим выслушал Танино повествование бесстрастно и никак его не прокомментировал.
В кафе на открытом воздухе деловой разговор прервался. Таня, как и обещала, заказала Валерию Петровичу омлет с овощами плюс булочки, а себе велела поджарить шашлык. «Я в полседьмого встала, позавтракать не успела, — сказала она, оправдываясь за свой аппетит. — Есть хочется, аж в животе бурчит». Хозяин кафе, услужливый пожилой армянин, приветствовавший Таню как родную, бросился разжигать мангал.
— Итак, они — те, кто охотится за Леней, — что-то искали, — подвел черту под рассказом Тани полковник, поглядывая на широкую реку, блистающую под солнцем. — Сперва они пытались найти это в камере хранения в воскресенье вечером. И что-то действительно нашли. И изъяли. Какой-то предмет, оставленный Леонидом. Что-то похожее на мужскую сумочку-барсетку. Но эта находка их не удовлетворила. И тогда они (видимо, в понедельник днем) раскурочили Ленину машину. И, похоже, залезли в его квартиру и устроили обыск там — возможно, именно их ты слышала через дверь, когда пришла позавчера к нему домой. Но и в Лениной квартире их ждал — как вы, молодые, говорите — облом. И тогда в ночь на вторник они учинили погром в вашем офисе, а также объявили Леню в розыск, а тебя в жестком стиле «прокачал» милицейский опер Комков… Я ничего не упустил?
Ответить Тане помешала жена хозяина кафе. Она поставила перед Ходасевичем огромный омлет в чугунной сковороде и любезно проговорила:
— Кушайте на здоровье. А шашлык через десять минут готов будет, — и кивнула на супруга, который рядом с пылающим мангалом нанизывал на шампур куски свинины.
Когда хозяйка отошла, Татьяна сказала:
— Ты ничего не упустил. Как всегда, Валерочка, все очень стройно и логично, — Таня придерживалась правила, что лесть в разумных дозах необходима в отношениях даже между очень близкими людьми. — Поэтому возникает главный вопрос: кто эти — они!
— Нет, — покачал головой полковник, — кто — это вопрос второй. Вопрос номер один: что они искали?
— Я думаю, какую-то информацию. Иначе зачем им понадобилось красть наши офисные компьютеры? И диски? И даже кресла вспарывать?
— Правильно, — кивнул Валерий Петрович. — Скорее всего, они охотились за информацией. Тогда вопрос следующий: какой конкретно информацией мог владеть Леня? Для кого она может быть важна?
— Понятия не имею.
— Мог он, по роду работы, быть носителем какой-то коммерческой тайны?
Татьяна пожала плечами:
— Не думаю. Ничего особенного Леня не знал, то есть ничего такого, чего бы не знала и я.
— Ты говорила, что у вас здесь, в Кострове, есть мощный заказчик.
— Нуда, крупная парфюмерная фабрика. «Юлиана» называется.
— А Леонид бывал на этой фабрике в одиночку? Без тебя?
Хозяин кафе сбил пламя в мангале и водрузил на него шампуры. Ароматный дымок защекотал Танины ноздри и напомнил ей, как она голодна, а Валерий Петрович, сидящий напротив, вдобавок с
