вопли, крики, — мужчина помешал краску в ведерке. — Два или три года тому назад Том Бредли пытался покончить с собой.
— Вы это точно знаете?
— Бригада экстренной помощи прибыла ранним воскресным утром. Мы видели, как они потащили в дом прибор для промывания желудка, а затем вынесли Тома на носилках. Все соседи это видели. И таблеток он наглотался неслучайно. После очередной ночной сцены.
— Может, он болел, — предположил Флетч. — Может, ему сказали, что его болезнь неизлечима. Потому он и решил покончить с собой.
— Этого я не знаю. Но мне известно другое: с тех пор, как мы здесь поселились, из того дома постоянно доносились вопли. А мы живем тут уже шестой год. Подозреваю, у этой семьи серьезные эмоциональные проблемы. Такие семьи встречаются всюду, и в кварталах трущоб, и в более зажиточных районах. Жаль их, конечно, но что мы можем с этим поделать?
— А теперь все это прекратилось? Я хочу сказать, после смерти Тома Бредли уже никто не кричит по ночам и не бьет стекла?
— Да, теперь там совсем тихо. Дети приходят и уходят, но никто не хлопает дверьми и не уезжает в реве мотора. Она, я имею в виду Энид, каждое утро уезжает на работу. Так, во всяком случае, говорит мне жена. Кажется, она руководит компанией ее мужа… забыл вот название… а, вспомнил, «Уэгнолл-Фиппс». О ней, собственно, и писали в «Ньюс-Трибюн». Разумеется, раз в «Ньюс-Трибюн» написано «Уэгнолл- Фиппс», называться она может совсем по-другому, что-нибудь вроде «Смит, Смит и Смит».
— Да, — вздохнул Флетч. — Это же «Ньюс-Трибюн». Бульварная газетенка.
— У них отличный спортивный раздел.
— Миссис Бредли ничего не говорила насчет продажи дома?
— С Рождества я ее не видел. А уже скоро следующее. Живем рядом, а годами не разговариваем. Впрочем, особого желания общаться с ней у меня нет. Мы уже наслышались ее криков. Так что не пытаемся сблизиться. Вы меня понимаете?
— Конечно.
— Хорошо бы вам спросить миссис Бредли, а не хочет ли она переехать в другое место. Может, идея ей понравится.
— Спрошу обязательно.
— Район этот больно хорош. И если в том доме поселится спокойная, интеллигентная семья, никто возражать не станет, — мужчина шагнул к еще непокрашенной корме. — Скажите ей, что за этот дом она может получить кучу денег и найти себе удобную кооперативную квартиру в центре города… со звуконепроницаемыми стенами.
Глава 13
— Хотите что-нибудь выпить, мистер Флетчер?
— Нет, благодарю.
— А я, с вашего разрешения, выпью.
Флетч сидел на широком диване в гостиной Энид Бредли. Через стеклянные двери на террасу он видел, как блестит под солнцем вода в довольно-таки большом бассейне.
Энид прошла к бару, замаскированному под книжный шкаф, налила вино в высокий бокал.
— Учитывая, что мне приходится ездить на работу каждый день, имею я право расслабиться в субботу, не так ли? Разве не под этим предлогом вы, мужчины, пьете по уик-эндам?
— Я вообще предпочитаю не пить.
— Вы моложе, чем я ожидала, мистер Флетчер.
Флетч ясно видел, что никакого расслабления нет и в помине. Энид стремилась лишь создать видимость, что она расслабляется. Слишком уж изучающе смотрела она на него, когда открыла дверь. Слишком уж нарочито вздохнула, когда он представился. Сорока с небольшим лет, с избыточным весом, в платье, уже вышедшим из моды, в туфлях на высоком каблуке. Флетч не брался ответить на вопрос, а что она делала перед тем, как звякнул дверной звонок. Почему-то ему представилось, что она стояла в одной из комнат, со страхом ожидая его или другого незванного визитера.
Энид села на стул у кофейного столика с выложенной ни его поверхности яркой мозаикой из кусочков разноцветной плитки.
Флетч провел по мозаике кончиками пальцев.
— Это работа вашего мужа?
— Да.
— Очень красиво.
— В доме их несколько. В кабинете. В нашей спальне. На столике у бассейна, — свободной рукой она указала за спину. — И, разумеется, на стене.
Большая мозаика в виде расходящихся кругов украшала стену над камином.
— Я не виню вас в том, что вы заглянули ко мне, мистер Флетчер. Пусть я и оскорблена, но мне хотелось повидаться с вами, — она поставила бокал на кофейный столик. — Я прочитала написанную вами статью о нашей компании в выпуске «Ньюс-Трибюн» за среду. Мне пришлось позвонить вашему главному редактору. Статья эта очень расстроила моих детей, да и сотрудников компании.
— Я сожалею об этом.
— С чего вы решили цитировать моего мужа?
Флетч молча смотрел на нее.
— Мы не собираемся подавать на газету в суд. Какой от этого прок? Я даже не стала просить вашего главного редактора, мистера Джеффа, печатать опровержение. Да и что он мог напечатать? «В недавней статье об „Уэгнолл-Фиппс, Инкорпорейтид“ Ай-эм Флетчер ошибочно цитировал покойного Томаса Бредли»? Нет, от этого все еще больше запутается. Причинит нам всем лишнюю боль.
— Вы могли бы разрешить «Ньюс-Трибюн» напечатать некролог вашему мужу. Они его не печатали.
— Не поздно ли?
— Когда умер ваш муж, миссис Бредли?
— В этом месяце исполнился год с его смерти.
Флетч вздохнул.
— В этом месяце исполнился год с его смерти. А я видел служебные записки, подписанные им три недели тому назад.
— Такого не могло быть. Просто не могло. Почему вы говорите, что видели их? Это абсурд. Я склоняюсь к мысли, что у вас что-то не в порядке с головой. Вы так жестоко поступили со мной и моими детьми.
— Или..?
— Что, или..?
— Вы сказали, что склоняетесь к мысли. Значит, вы рассматриваете два варианта. Какие же? Или у меня не все в порядке с головой, или..?
— Или у кого-то еще. Именно потому я и говорю с вами, а не захлопнула дверь перед вашим носом. Сначала я подумала, что ваша статья — продолжение той грязной кампании, что вела ваша газета против «Уэгнолл-Фиппс» несколько лет тому назад. Но нет, ваша статья просто-напросто смешна. Газете от нее никакого толка. Я даже собиралась спросить мистера Джеффи, не смогу ли я увидеться с вами, поговорить, но… поняла из нашего разговора, что делать этого не следует.
— А что же он вам такого сказал?
— Он сказал, что вы очень молоды, а молодым свойственны ошибки, которые они и допускают.
— И вы склонились к мысли, что у меня не все в порядке с головой.
— Да и нет. Сомнения у меня остались, — она поднесла бокал к губам, вновь поставила на кофейный столик. Уровень вина в бокале не изменился. — Я сделала еще один шаг… — она замялась, — …
