— Возьми еще.
— Не хочу я креветок, — раздраженно воскликнула Мокси, посмотрела на Флетча. — Утешительный вариант номер двенадцать в действии?
— Если честно, то номер девять. Ты видишь меня насквозь. Заставляешь краснеть.
— Да ты за всю жизнь еще ни разу не покраснел.
— Почему бы тебе не рассказать все по порядку, в определенной последовательности…
— Не могу.
— Я ведь простой журналист, временно без работы…
— Все это обрушилось на меня, как лавина, недели две назад. Как раз перед тем, как я приехала на съемки «Безумия летней ночи». Чертовски неприятно начинать картину в таком состоянии. Осунувшаяся, состарившаяся.
— За всю жизнь ты еще ни разу не выглядела осунувшейся и состарившейся, — он посмотрел на ее загорелую кожу, золотистые волосы. — Мед и зола не сочетаются, знаешь ли.
— Ладно. Ближе к делу. Две недели тому назад мне позвонил сотрудник Департамента налогов и сборов. Извините, мол, за беспокойство, но…
— За этим «но» обычно следует самое главное.
— Я тут же сказала ему перезвонить Стиву Питерману, который ведет все мои дела, в том числе и связанные с уплатой налогов. Но оказалось, что в том-то и причина его звонка непосредственно мне, ибо мистер Питерман, похоже, не предупреждал меня, что через несколько дней я могу попасть в тюрьму. Я, а не Стив Питерман.
— Мокси, Департамент налогов и сборов обожает угрозы. Однажды со мной произошел забавный случай…[9]
— В данный момент, Флетч, меня не интересуют забавные истории, связанные с Департаментом налогов и сборов. Я спросила этого человека, о чем, собственно, речь. Он сказал, что кончилась последняя данная мне отсрочка подачи налоговой декларации и многое другое, абсолютно мне непонятное. Я попросила его говорить помедленнее и растолковать мне, что к чему.
— Ты предъявляешь слишком высокие требования к государственному учреждению.
— Он, однако, пошел мне навстречу. Начал растолковывать и, наконец, я его поняла. Вместо того, чтобы платить подоходный налог с моих заработков за последние годы, Стив просил отсрочку. И теперь выясняется, что мои налоги не уплачены. Я спросила, сколько с меня причитается. Он ответил, что точно не знает, но сумма, несомненно, приличная. А когда он заговорил о тех деньгах, что я вывозила и ввозила в страну, то голова у меня просто пошла кругом.
— Какие деньги ты вывозила и ввозила в страну?
— Понятия не имею.
— В страну, я еще понимаю. Твои фильмы демонстрируются за границей, так что от их показа тебе должны идти деньги. А вот из страны… У тебя есть инвестиции за рубежом?
— Откуда мне знать?
— Возможно, Стив вложил твои деньги в парфюмерную продукцию Франции или куда-то еще.
— Он мне ничего не говорил. Но ты еще не слышал самого худшего. Расстроенная, я позвонила Стиву. И расстроилась еще больше, когда он начал вилять. Твердил лишь одно: не волнуйся, не волнуйся. Думай только о фильме, а я позабочусь обо всем остальном. Я так расстроилась, что трижды просмотрела «Быть там» и дважды «Зачем стрелять в учителя?»
— Действительно, ты очень расстроилась.
— Я вновь позвонила Стиву и сказала, что ближайшим рейсом вылетаю в Нью-Йорк. Он всячески пытался меня отговорить. Когда же я позвонила ему из своей квартиры в Нью-Йорке, оказалось, что он улетел в Атланту, штат Джорджия. По делам.
— Раз уж мы заговорили об этом, Мокси… — она скорчила гримаску, недовольная тем, что ее перебили, — живешь ты куда как неплохо. У тебя вилла в Малибу, на берегу океана, с бассейном и просмотровым залом. Плюс очень милая квартирка в Нью-Йорке…
— И кто это говорит! — взорвалась Мокси. — Никому неизвестный репортер, владеющий дворцом на итальянской Ривьере!
— Сдался тебе этот дворец.
— Уже много лет работающий над биографией какого-то художника…
— Эдгара Артура Тарпа.[10]
Мокси усмехнулась.
— Как продвигается книга, Флетч?
— Медленно.
— Медленно! Еще не начал вторую главу?
— Меня постоянно отвлекают.
— Дом в Калифорнии мне нужен для работы, Флетч. Я там живу. И квартира в Нью-Йорке мне нужна. Для работы. Где прикажешь мне жить, когда я там снимаюсь или играю в театре? В отеле? И ни квартира, ни дом не могут сравниться с твоим дворцом в Италии.
— У меня тоже были трения с Департаментом налогов и сборов.
— Не ищу я твоего сочувствия. Я уверена, что в данном случае Департамент абсолютно прав. В Нью-Йорке я пошла в контору Стива, хотя мне и сказали, что он в отъезде. Меня там все знают. Они ведут мои дела много лет. Я потребовала, чтобы мне отвели отдельный кабинет и принесли все бумаги, имеющие отношение ко мне и моим финансовым делам.
— Они обязаны дать их тебе.
— Они и дали.
— А почему ты обратилась к ним с такой просьбой?
— Почему нет? Разве у меня был другой выход?
— Мокси, самостоятельно разобраться в этих цифрах невозможно. Без помощи профессионального бухгалтера тут не обойтись.
— Я уяснила это.
— Ты ничего не могла уяснить.
— Все эти годы Стив твердил, что я должна занимать деньги, занимать и занимать, долги это хорошо, выплата процентов значительно снижает сумму подоходного налога. Меня воротило от одной мысли о долге. Он объяснял, что это бумажные долги. И каждый раз, когда он выкладывал передо мной документы, я их подписывала. Флетч, я выяснила, что от моего имени он занял миллионы.
— Вполне возможно. Может, это разумно… Не знаю.
— Флетч, что такое «укрытие от налогов»?
— Это маленький, скромный домик, где ты будешь жить после того, как с тобой разберется Департамент налогов и сборов.
— Он занимал деньги в иностранных банках. В Женеве, Париже, Мехико.
— Странно. Не знаю, что и сказать.
— На эти деньги он покупал акции, которые быстро падали в цене.
— Полоса невезения.
— Недвижимость в Атлантик-Сити. Ранчо со скаковыми лошадьми, кинокомпании…
— Мокси, эти цифры для тебя ничего не значат. И для меня тоже. Бизнесмены специально расставляют цифры так, чтобы простой смертный ни в чем не мог разобраться.
— Флетч, — голос, как у испуганного ребенка, — я задолжала миллионы долларов. Банкам. Департаменту налогов и сборов.
Мокси развернула кресло и выглянула в иллюминатор. Флетч не стал нарушать тишину. Фредерик Муни открыл новую бутылку, которую достал из сумки, и налил коньяк в бокал для шампанского.
— Смотрите! — воскликнула Мокси. — Встает Луна.
— Правда? — без энтузиазма отреагировал Флетч.
— Как точно ты рассчитал время.
Флетч наклонился к иллюминатору. Действительно, Луна поднималась из-за горизонта.
— Какой я, однако, романтик.
