есть, берем тачку, везем тебя, куда укажешь. Ты берешь товар, мы тебя везем обратно. Не хочешь светить точку, скатайся один. Призовые ампулы поимеешь с нас. Да мы еще сверху кинем. Ситуация непонятная складывается, вникни.
Барышников покачал головой.
— Не, земляки, ничего не получится. За герой съездил бы, а за глюкозой — нет. Я только два раза в неделю встречаюсь с человеком, который привозит товар в определенное место. Ни адреса, ни телефона его я не знаю. Очевидные вещи, зачем объяснять?
— Но героин-то тебе домой привозят, — сказал Ложкин. — Или ты забыл, что я тоже когда-то в твой шкуре был: брал на реализацию, продавал.
— Тут совсем другая ситуация, мужики, — принялся объяснять Вадим, — новый препарат, новый человек. Хотя я тоже беру у него на реализацию. — Он облизнул ярко-красные губы и напился воды из-под крана.
— А когда у тебя встреча с ним? — спросил Развей.
— На днях, — ушел от ответа Вадим. — Завтра позвони, послезавтра. Может, за эти дни встречусь с ним.
Наутро Игорь позвонил Барышникову и как ни в чем ни бывало спросил:
— Ну что, есть? Это Развей.
— Когда бы я успел-то?! — вскипел Вадим. — Завтра звони, не раньше обеда.
— Много не отдавай, двадцать штук нам оставь.
Барышников не ответил и положил трубку.
Развеев улыбнулся. Ему было тридцать два года. Как и Ложкин, Развеев сидел на «конкретных» наркотиках, пару раз лечился, ломки проходили у него не так болезненно, может, оттого, что у него была какая-никакая сила воли и он не хныкал, как Ложкин, пережигал в себе, как серу, муки абстиненции, не вынося их наружу. Хотя иногда ему хотелось лезть на стену. В такие моменты он вкалывал себе в вену дистиллированную воду: десятисекундный кайф в голове, дальнейшая имитация облегчения, полнейший самообман. Но хоть на какое-то время это помогало. Затем горячая ванна, безумные глаза, бессильный скрежет зубов. И снова остаточные проявления силы воли: он не продавал вещей из дома, так, по мелочи, на вино, пиво, которые с минимальным успехом дополняли самообман.
В основном Развеев пробивался посредничеством, довольно часто он удачно становился между покупателем и продавцом наркотиков.
И вот представился случай, о котором можно было только мечтать. Это и новый продавец, и новые наркотики. Глюкоза действовала освежающе: она моментально снимала ломку и приятной теплой волной «накрывала» при повторе. Так же действует на организм морфий.
Чем дольше размышлял Развеев над глюкозой Барышникова, сравнивая ее с другими наркотическими препаратами, тем больше уверялся в том, что изготовлена она непосредственно из опия. Это легко можно было проверить, попробовав препарат на вкус: опийные алкалоиды горькие.
Но он заметил, что новый препарат действует дольше, он успокаивает, дает жить, но в то же время что-то поднимает изнутри, заставляет жестко щурить глаза. Развеев легко воспринял смерть подростка, который на его глазах подвергся унижениям, и ему хотелось вернуться в квартиру и посмотреть на обгоревший труп с тем же непривычным, до этого прятавшимся где-то внутри, жестким прищуром глаз.
Приятели до самого вечера провозились в гараже, ремонтируя старые «Жигули-копейку» Развеева, которая была порядком запущена. Последний раз хозяин садился за руль машины два года назад, иногда забывал, что у него есть машина. Вдвоем с Ложкиным они поменяли передние тормозные шланги, сменили колодки, поставили заряжаться аккумулятор.
Развей не ожидал, когда наутро сел в машину и повернул ключ зажигания, что старенький «жигуль» заведется сразу. Но мотор живо отозвался на призывы стартера и довольно заурчал.
Игорь несколько суетливо вывел машину из гаража и подмигнул Ложкину:
— Ничего, Леня, до дома Барышникова обкатаюсь.
Вадим вышел из дома без четверти пять и направился к автобусной остановке, соблюдая неписаное правило: безопаснее всего перевозить наркотики по городу в общественном транспорте. Он вышел на остановке «Проспект Космонавтов» и уверенно прошел к иномарке цвета морской волны. Он недолго находился в салоне «Понтиака», а к автобусной остановке подходил уже с полиэтиленовым пакетом в руке.
— В следующий понедельник, — сказал Развеев Ложкину, — место Вадима займем мы. С этой отравой можно не хило подняться.
— А Вадим? — спросил Ложкин.
— А твой гомик? — задал встречный вопрос Игорь. — Тот вообще сгинул ни за что. И все шито- крыто. Помнишь, Вадим под кайфом говорил: «Новый препарат, новый человек»? Я думаю, он не врал. И еще он сказал, что препарат с фабрики, тут вообще сомневаться не приходится: ампулы фабричные, только внутри не глюкоза, а, похоже, действительно чистый морфий, только по цвету отличается. На этом тоже можно поиграть.
Развеев слегка нахмурился: не забыть попробовать на вкус глюкозу Барышникова — маленькую капельку на язык. Судя по всему, она должна быть горькой. А если нет? А вдруг она сладковатая, как обычная глюкоза? Ну и черт с ней, самое главное, она по всем параметрам соответствует морфию. «На вкус и цвет товарищей нет», — ухмыльнулся Игорь.
— Мне думается, что этот человек в машине, — он кивнул в сторону иномарки, которая к этому времени выезжала на дорогу, — работает на фармацевтической фабрике.
— Как бы нам не вляпаться, — пробурчал Ложкин. Но деваться некуда. Когда нечем уколоться, приходят мысли продать свою задницу черномазым на рынке и на вырученные деньги купить дозу. Лучше кинуть Вадима и этого черта на иномарке.
— Держится он солидно, — заметил Развеев, провожая «Понтиак» глазами. — Похож на большого человека. Но большие люди не возят товар, на то у них есть «шестерки». А этот действительно новичок в деле наркобизнеса, залетная птаха. Не верится, что такой солидный человек работает мальчиком на побегушках. Нам это на руку, или заведем с ним дружбу, или обломаем ему рога.
— Поехали, «вмажемся», Развей, — нетерпеливо предложил приятель.
— Поехали. До понедельника денег нам хватит. Но нам нужно появиться у Вадима как можно скорее.
— Точно, — одобрил идею приятеля Ложкин. И добавил, проявляя сообразительность: — Но вначале позвоним ему.
— Это естественно.
Глава шестая
— Вы? — удивилась Лариса, делая шаг назад и пропуская журналиста в прихожую. — Здравствуйте~ Павел Семенович, кажется? Знаете, вы меня удивили и~ немного напугали. Что случилось?
Во внутреннем кармане его пиджака лежала серебристая полоска с упакованными в ней двумя таблетками аспирина. Дома журналист поработал над ней острием ножа, соскабливая дату изготовления, и был почти готов — под предлогом осмотра вещей Николая — осуществить подмену. Но для этого ему придется врать.
— Я начал писать книгу, — начал Павел. — С вашего согласия, Лариса, я хочу включить в нее эпизод о вашем брате. Это будет изобличительная книга, я опишу ужасы войны в Афганистане. Я сделаю упор на ломающуюся психику молодых военных, на их искалеченные души. Николай будет одним из многих, кого я опишу. Я не собираюсь отражать в книге его нелепую гибель, он как бы пройдет от начала своей карьеры военного, споткнется на Афганистане~
Мельнику казалось, что его уши полыхают огнем.
