«А это кто такой?» – хотел спросить я, но тут в моей голове раздался надсадный вой, быстро перешедший в визг и вдруг смолкнувший так же неожиданно, как и начался. Я чуть не свалился на голову спутницы и лишь в последний момент успел схватиться за перекладину.
(АТМОСФЕРА РЕАЛЬНОСТИ ОРТА ТАК НАСЫЩЕНА КИСЛОРОДОМ, ЧТО НЕПРИВЫЧНОМУ ЧЕЛОВЕКУ ОН БЬЕТ В ГОЛОВУ, НАПОЛНЯЯ СОБОЮ КРОВЬ СВЕРХ МЕРЫ, И ЭТО ПРИВОДИТ К ОПЬЯНЕНИЮ, КАК ОТ ВИНА, – затараторил писклявый голосок в моей голове. – ЦИТАТА: «ВСЕОБЩАЯ ОПИСЬ РЕАЛЬНОСТЕЙ» – ТОМ ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЫЙ, СТРАНИЦА СТО ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ, ВТОРОЙ АБЗАЦ С КОНЦА. ЧТО СО МНОЙ ПРОИСХОДИТ? ОРГАНИЗМ-НОСИТЕЛЬ, ВЫ СЛЫШИТЕ МЕН-Я-Я?!)
– Слышу! – произнес я, морщась, и голос стих.
– Слышишь, тогда почему не отвечаешь? – спросила снизу незнакомка. Кажется, она что-то говорила на протяжении вспышки активности Советчика.
– Ты что-то хотела? – уточнил я, все еще морщась. В голове гудело.
– Слушай, паря, ты действительно псих? Я спросила – как насчет сапог?
– Так что там насчет сапог?
– Отдашь их мне?
– То есть подарить?
– Ну наконец-то, просек. Даже не верится!
– А что, сапоги такая ценность в вашей реальности?
– В нашей, новичок, в нашей! Если успел заметить, ты тоже здесь, и выбраться отсюда не сможешь.
Я мысленно усмехнулся и, скосив глаза, посмотрел на светящийся циферблат таймера. «15. 15. 02».
– Ты не ответила. Почему сапоги так ценны?
– Не сапоги – кожа вообще. Материю-то мы делаем, хоть и паршивую, но подходящих животных, с которых можно спустить шкуру, здесь нет.
– Что-то мне не хочется дарить тебе сапоги, – заявил я, подумав.
– Ах так? Тогда стой, дальше ты не спускаешься. Двигай назад, понял?
– Какая ты настырная, – сказал я. – Может, они на тебя и не налезут.
– У меня тридцать шестой размер, – обиделась девица. – И вообще, сапоги мне нужны для брата.
Тут меня осенила свежая идея, и я сказал:
– Ну ладно, договорились.
Она явно обрадовалась, не надеясь, по-видимому, отнять у меня сапоги силой.
– Вот и хоро…
– За поцелуй, – добавил я.
– Что? – удивилась она. – Чего?
– По-це-луй, – раздельно повторил я. – Знаешь, что это такое? Ты целоваться вообще умеешь?
– Умею! – отрезала девица и, немного подумав, согласилась. – Ну… и бес с тобой.
– Только ты вначале хорошенько умойся, – добавил я.
– Ах ты скотина! – произнес возмущенный голос снизу. – Кобель! Бабуин недозрелый!
– Ну что ты, солнышко, – примирительно сказал я. – Зачем такие слова? Не серчай, кожаные сапоги стоят того. Лет-то тебе сколько?
– Я тебе не солнце и сколько мне лет, не твое дело! Стой!
– Почему – стой?
– Пришли.
– Да? И что дальше?
– Теперь надо прыгать.
Я посмотрел вниз. Там как будто бы виднелась большая бесформенная куча, но что это такое, было не понять.
– Ты уверена? – спросил я.
Вместо ответа она прыгнула. Звука удара обо что-то твердое не последовало, но это еще ничего не значило. Прыгать вот так запросто, в темноту, в полную неизвестность, совершенно не хотелось, но в этот момент сверху донесся приглушенный скрип, и я поднял голову.
Далеко вверху обозначился квадрат тусклого света – там кто-то открыл люк. Это решило дело, и я прыгнул…
…Прямо на спутницу, лежащую лицом вверх на большой куче тряпья. Я упал рядом с ней, растопырив руки. Правая рука опустилась на ее грудь. Девица громко выдохнула и сказала:
– Ах ты!.. – после чего быстро отодвинулась.
– Уиш, – поспешно представился я. – Уиш Салоник.
– Прими мое соболезнование, – сердито ответила она и, повернувшись, соскользнула вниз. Я немного полежал, затем последовал ее примеру.
Мы стояли на каменном полу в начале длинного, широкого, тускло освещенного коридора, дальний конец которого терялся в темноте. Слышен был плач младенцев, кашлянье, тихие голоса, бормотание, звяканье, шарканье ног и множество других звуков. То тут, то там горели свечи и факелы, и в их неровном свете было видно множество людей, в основном сидящих под стенами.
– Это чего? – спросил я.
– Норы, – ответила она.
– Я вижу, что это не горная хребет. Откуда это взялось?
– Кто его знает… Может, когда-то давно вырыли одноглазые…
– Одноглазые? Кто это?
– Кто, кто! Местные!
– А! Циклопы! – догадался я. – Значит, одноглазые? Они тоже живут в городе?
– Очень мало. Ссыльные почти вытеснили их.
– А что здесь делают все эти люди?
– То же, что и мы. Прячутся.
– От кого?
– Ты что, совсем двинулся? От людей с самострелами!
– Я просто пытаюсь как можно четче прояснить для себя обстановку. Значит, от наемников Глена Свенсуса. Или Свена Гленсуса? Ну хорошо, кто такой этот Гленсус?
– Давай сапоги, Рыжий, – хмуро сказала она.
– А поцелуй?
– Будет тебе поцелуй.
– Ха! Сначала умойся!
– Сукин сын!
Она пошла по коридору, и я поспешно двинулся за ней. Люди, сидящие под стенами, в основном не обращали на нас внимание.
– И кого ищут эти наемники? – продолжал спрашивать я. – Ради чего облава?
– Не знаю! – отрезала она. – Не знаю и знать не хочу… – и тут же с чисто женской логикой добавила: – Может быть, они ищут меня. Может быть, этот скотина Гленсус хочет на мне жениться.
– Местный большой босс хочет на тебе жениться? Ты уверена? Я нахожу, что в это трудно поверить.
Она покосилась на меня и пробормотала что-то вроде «сам хорош».
– А как тебя зовут, лучшая девушка Ссылки? – спросил я, и тут, словно в ответ, справа раздалось:
– Эй, Лата, кого это ты подцепила?
– А, черт! – пробормотала моя спутница. – Ведь говорила – отдай сапоги!
При свете длинной свечи несколько мужиков играли в карты. Они повернули головы в наши стороны, и один из них, тот, который говорил, медленно поднялся и не спеша, вразвалочку, подошел,
