– Как это, дубина, я мог отдать кристалл тебе, если у тебя нет ни рук, ни… – начал я и осекся. Голос не принадлежал Советчику. Да и звучал он не в моей голове.
За окном парил фенгол Смолкин и грустно смотрел на меня сквозь толстые линзы очков.
– А летяга! – я вскочил и подбежал к окну. – Как вы нашли меня?
– Я подслушивал под окном, когда вас и девушку привели к Свену Гленсусу. Должен сказать, что вы вели себя довольно дерзко и, по-моему, глупо.
(Глупость – наш стиль) – вставил Советчик.
– Заткнись, опухоль, – прошипел я. – Вы тогда вернулись в лабораторию?
– Вы имеете ввиду, ночью? Да, но там уже появился Урбан Караф, так что КРЭН я не достал. Неужели ученый сращивает кристаллы для того, чтобы увеличить энергию деформации? Разве он не знает о возможной катастрофе? Моя раса…
– Смолкин! – перебил я. – Можете вытащить меня отсюда?
– А вы можете пролезть через окно?
– Не могу, Заратустра меня побери!
– Как же тогда я помогу вам?
– Переправьте меня через Шелуху.
– Но, кажется, я уже говорил – для этого требуются усилия по крайней мере двоих… – Смолкин пожал узкими плечами и перевернулся, расположившись теперь перпендикулярно к стене замка.
– Я ведь не колдун и не волшебник, Салоник. Я всего лишь представитель расы, у которой хорошо развиты генетические эсперские способности. Вы знаете классическую литературную ситуацию? Комната, запертая изнутри. А внутри труп. Здесь же у нас, так сказать, полуклассическая ситуация. Комната запертая снаружи, внутри – вы. Как вам выбраться наружу? Я не знаю…
(Организм-носитель…) – начал было Советчик.
– Усохни, бретелька! – рявкнул я, все еще раздраженный его советом прочитать по самому себе отходную.
(Но, организм…)
– А я говорю – заткнись! Это я не вам, Смолкин. Вы видели, куда увели Лату?
– Куда-то вглубь замка. Ее сопровождало трое наемников и старуха с несколькими платьями в руках.
– А Чоча?
– Он сейчас находится в одной из соседних камер. У него раны на ноге и голове.
(Организм, я лишь хочу…)
– Молчать! Чоче вы тоже не можете помочь?
– Но там аналогичная ситуация, Салоник. Такая же камера…
(Но, разъедри мой контур, хозяин!!!)
– Пардон, – сказал я Смолкину. – Тут мой занудный внутренний голос хочет поделиться свежими впечатлениями. Одну секунду. Так что там у тебя, ты, капля ртути?
(Совсем необязательно приводить необоснованные логикой сравнения, мотивации которых возникают лишь на основе чисто ассоциативной внешней адекватности формы и цвета) – разродился Советчик.
– Если ты отвлек меня только для того, чтобы пробухтеть эту дребедень…
Он поспешно добавил:
(Просто я хочу указать на то, что, коль скоро вы сейчас не способны получить план тайных ходов Зеленого Замка, то, может быть, это сможет сделать фенгол Смолкин? В случае, конечно, если…)
– А! – воскликнул я. – Слушайте, Смолкин, ведь это идея!
Он осторожно спросил:
– Какая идея?
– План тайных ходов замка. Может быть, в этой камере тоже есть какой-нибудь скрытый лаз…
– Откуда у вас план?
– Мне его дал Чоча, но сейчас у меня его как раз и нет. Я его забыл в своей старой одежде, когда переодевался. Одежда осталась в… ну, наверное, это называется кладовка или склад. Возможно, она до сих пор там.
– Где находится этот склад?
– Вы помните, где видели меня ночью? Окно на том же этаже, только чуток правее. Я прикрыл его, но не закрыл на крючок.
Фенгол поправил очки и стал постепенно принимать вертикальное положение.
– Я попытаюсь, но это будет сложно. Сейчас день, и у меня нет возможности так же свободно леветировать из опасения быть увиденным… Но, конечно, я попытаюсь.
– Попытайтесь… – я выглянул в окно. Наемники уже почти закончили с горизонтальным брусом. – И пытайтесь быстрее. В конце концов, я тогда помогу вам достать КРЭН.
– Разве вам он уже не нужен?
– Нет, раз мой билет из Ссылки оказался действительным лишь в один конец. Так что, договорились?
– Договорились, – ответил он и стал отплывать от окна, произнеся напоследок. – Его Боссовство, кажется, решил сделать вашу казнь публичной, другим в назидание. Из Хоксуса специально посланные наемники скоро пригонят толпу горожан. Не знаю, что происходит в Леринзье, но оттуда доносится ментальный шум, да и обычно слабый фон Шелухи во много раз усилился, будто в преддверии каких-то бурных событий. Кстати, мои соплеменники приближаются к замку. Очень скоро они будут здесь. Я чувствую это.
Десятью минутами позже горизонтальный брус был установлен и появился Полпинты с деревянным табуретом и веревкой. Со своего места у окна я наблюдал за тем, как он поставил табурет, влез на него и поднялся на цыпочки, пытаясь привязать веревку к брусу. Даже сверху было видно, что он слишком мал для этого, но Полпинты не сдавался и все привставал и тянулся, пока табурет не зашатался и он, натурально, не рухнул в кусты. Наемники захохотали.
Полпинты недолго поскучал в кустах, вылез оттуда, показал наемникам кулак и вновь взгромоздился на табурет. Отвернувшись, я сел в углу камеры и стал уныло постукивать по таймеру. Наблюдать за подготовкой виселицы вообще не слишком радостное занятие, знать при этом, что виселица предназначена тебе – совсем печально. Наверное, Советчика вид виселицы тоже не привел в восторг, так как он продекламировал:
(Мужчины не достойна эта скорбь.)
– Скажи, какой от тебя толк? – спросил я. – Насколько я понял, ты стоишь кучу денег. И не дурак тебя выдумал. А какие именно советы ты способен дать?
(Бытового, социального, морального, эстетического, этического, этимологического, философского, физиологического, политического и физического, а так же коммутационного свойства) – ответствовал он.
– Хорошо, – согласился я. – Подай мне совет, э… предпоследнего свойства. Как мне физически выбраться из этой камеры?
(Но я не знаю, – пожаловался он. – Это выше возможностей умственного потенциала, заложенного в меня конструкторами. Я ведь уже охарактеризовал ситуацию. Замкнутое пространство и некий объект, находящийся внутри него. Как объекту преодолеть границы пространства, если его параметры и возможности соответственно слишком велики и слишком малы, чтобы взломать границы?)
– Чего?
(Ну ведь имеется одна явная прореха – окно. Плюнуть за окно вы можете. Но ваши параметры, то есть размеры, не позволяют вам вылезти через него. С другой стороны, ваши возможности, наоборот, малы… Ведь на практике вы не можете проломить каменную стену.)
– Ясно, не могу.
(Вот. Впрочем, границы пространства не сплошные, помимо одной явной, возможно, имеется
