– За кого вы меня держите? Нет, мы идем втроем, и эта штука будет у меня наготове.
Суспензорий, кажется, наконец заставил себя смириться с моим техническим превосходством, и в этот момент здание ощутимо дрогнуло.
– Что это? – изумился секретарь. – Землетрясение в Зените? Но ведь такого не может быть! С тектонической точки зрения здесь…
Последовал еще один толчок, мощнее первого. В окнах зазвенели стекла, архивный шкаф у стены качнулся. Я убрал принудитель в карман.
– Ну вот, кажется, наша с вами экскурсия отменяется.
Вновь толчок сотряс пирамиду. Шкаф отделился от стены и рухнул, рассыпав по полу осколки стекла.
– Значит, Гленсус добился своего, несмотря на возражения Маклера, и заставил Карафа включить машину.
– Что это значит? – переспросил судья, обеими руками вцепившись в стол и присев.
– Мак Маклер назвал это коллапсом. Не знаю, что при этом происходит, но предпочитаю в это время находиться поближе к земле. Будьте здоровы, господа чиновники! Мне теперь нет нужды возвращаться в Ссылку. Наверное, Ссылка сейчас сама пожалует сюда.
Новый толчок, сильнее предыдущих, потряс пирамиду до самого основания и чуть не вышвырнул меня из узкого коридора с белыми стенами, вдоль которых тянулся слегка провисающий канат. Споткнувшись, я полетел на пол и упал так, что голова оказалась за краем коридора, и перед моими глазами предстал гигантский зал, вся нижняя половина которого была скрыта висячими мостиками, коридорами, веревочными лестницами и канатами.
В зале царили сумятица и встревоженный гул, по канатам в разных направлениях скользило множество разноцветных фигур. Я встал, соображая, как побыстрее спуститься вниз без помощи устройства для скольжения.
Здание уже ходило ходуном, мостки, коридоры и лестницы колыхались. Сзади раздался топот, я обернулся, и прямо в мои объятия вынесло лопоухого секретаря.
– Салоник! – выдохнул он, смущенно отстраняясь. – Я не виноват в том, что с вами произошло! Это все Суспензорий, вы ничего такого не подумайте, хоть он и мой начальник, но мы с ним никогда не любили друг друга. Я с самого начала был на вашей стороне!
– Ладно, – проворчал я. – Сейчас не до того. Как нам быстрее спуститься вниз?
– О, обычно это несложно… – он извлек из-под тоги скобу с лакированной крестовиной и приспособил ее на одном из тянувшихся мимо нас канатов. – Вот сюда. Я сяду сзади.
Перекинув ногу через поперечную перекладину, я схватился за кожаные петли. Секретарь задышал над самым ухом, обхватывая меня за поясницу.
– Эй вы там, не так нежно! – гаркнул я.
Он оттолкнулся, и мы заскользили по канату, быстро набирая скорость.
Административный корпус теперь беспрерывно дрожал, на наших глазах висячий мостик впереди оборвался, с него градом посыпались разноцветные фигуры.
Ветер свистел в ушах. Канат, по которому мы неслись, начал покачиваться в быстро увеличивавшейся амплитуде…
– Сейчас уже… – начал было секретарь, и тут канат оборвался. Я успел схватиться за него, секретарь вцепился в меня, и, рывком изменив направление движения, мы стали падать по дуге. Крестовина со скобой и петлями улетела куда-то. Я крякнул от боли, когда волокна каната резанули ладони.
Канат зацепился за что-то в нескольких метрах над нами, в результате чего радиус дуги уменьшился, а скорость мгновенно увеличилась. Когда мы очутились в верхней точке дуги, я разжал пальцы.
Пролетев по инерции еще пару метров, как раз под ногами вопящего чиновника, мы шмякнулись на крышу висячей трубы-коридора. Она тут же стала накреняться, и я вцепился в какое-то подобие щели между плотно пригнанными лакированными досками. Секретарь борцовской хваткой сжимал мою поясницу. Труба накренилась еще больше, и мои пальцы соскользнули. Несколько секунд мы падали, зал административного корпуса ревел, грохотал и отсверкивал тысячами белых сполохов, а затем я животом упал на очередной канат, и от толчка руки лопоухого наконец с сожалением оторвались от меня – тонко взвизгнув, секретарь исчез где-то внизу.
Некоторое время я, как тряпка, висел на наклонном канате, медленно съезжая по нему, потом помотал головой, восстанавливая порядок в мозгах, сделал «солнышко» и, повиснув уже на руках, глянул вниз. Метрах в четырех подо мной распростерлось тело секретаря, перепрыгивая через него, бестолково и вроде бы бесцельно, как муравьи в растревоженном муравейнике, сновали эгидовцы.
Впрочем, цель у них все-таки была: как можно быстрее выбраться из-под грозивших рухнуть в любую секунду сводов. Собственно говоря, такая же цель стояла и передо мной, вот только я собирался действовать более целенаправленно. Повисев еще немного, я выбрал момент и, разжав пальцы, упал рядом со слабо ворочавшимся лопоухим.
– Ладно, давай за мной… – процедил я сквозь зубы, одной рукой поднимая его за шиворот с пола, а другой нащупывая в кармане плоскую коробочку «Безвольного Джока».
Раздался особенно сильный грохот, и недалеко от нас обрушился целый сектор стены, обдавая все вокруг мраморным крошевом. Далекий купол расколола широкая трещина. Нагнув голову, я ринулся вперед, волоча за собой секретаря и раскидывая попадавшихся на пути чиновников.
Как я и предвидел, «Джок» вскоре понадобился – все пространство открывшегося перед нами широченного входа перекрывала куча копошащихся тел. Сзади, нещадно толкая нас, набегали новые эгидовцы, и я сунул коробочку под нос секретарю
– Мне нужно включить его на полную мощность. Как это сделать? – прокричал я ему в ухо.
– Что? Как? – ошалело залопотал он. Я с размаха дал ему подзатыльник и рыкнул: – На максимум, быстро!
Он рассматрел «Джок», щелкнул одним из тумблеров и до отказа повернул верньер. Плоская коробочка загудела – звук не был слышен в грохоте и реве толпы, но ощущался кожей ладони как настырная вибрация. Кто-то сильно толкнул нас сзади, не оглядываясь, я отпихнулся плечом и повернул торчавшую из принудителя иглу в сторону входа.
– Максимальная разветка и максимальный импульс. Но он выйдет из строя от перегрузки, – вякнул секретарь.
Трещина у куполе быстро расширялась, сверху в толпу падали обломки мраморных плит, какие-то рельсы, стержни, перемычки и тела в разноцветных тогах.
Разгорелся яркий голубой огонек, быстро превратившийся в целое световое пятно. Вибрация усилилась, пятно потекло по игле и соскользнуло с ее кончика, кольцеобразно расплываясь в воздухе и бледнея по мере увеличения.
Над людской свалкой раздался хоровой стон, и копошение тел разом прекратилось. Куча обернулась гротескной групповой статуей, произведением безумного скульптора, с торчащими из общей массы в разные стороны и под разными углами человеческими конечностями. Корпус «Джока» стал нагреваться, я увидел, как игла, плавясь, прогибается под собственным весом. Самые резвые из не попавших в невидимый конус эгидовцев уже карабкались по застывшим телам и, подтолкнув секретаря, я отшвырнул принудитель и ринулся вперед.
Сведенные судорогой тела были твердыми как камень. То и дело проваливаясь руками и коленями, я на четвереньках пополз через живое препятствие. Вскоре после того, как принудитель перестал действовать, и я уже слезал с противоположной стороны, тела начали шевелиться, а конечности, слабо подергиваться.
Длинными прыжками я помчался дальше. Громко сопящий секретарь не отставал. На бегу я оглянулся.
Оба кудрявых мраморных мужика, якобы поддерживающие арку входа, медленно заваливались вперед, прямо на толпу, которая лихорадочно разбегалась и расползалась во все стороны. Купол здания
